Стелла Камерон - Его волшебное прикосновение

— Гм… Дейвид, — сказала Селина неуверенным тоном, — не пора ли нам возвращаться домой?

— Вы уверены, Лиам? Совсем ничего? — То, чему она сейчас была свидетельницей, весьма удивило Селину. Достопочтенный Дейвид Талбот стоял совершенно ошеломленный и восхищенно пожирал глазами домоправительницу Джеймса. Ясно: он покорен этой женщиной-чужеземкой! Селина почувствовала, как у нее задрожали руки. Что она натворила, какие силы бездумно привела в движение!

— Я очень довольна моим господином Джеймсом, — заявила Лиам таким тихим и нежным голоском, что его едва услышали. — То, чему вы явились свидетелем, было глупым ребячеством, и я сама в этом виновата. — Она повернулась к своему хозяину и повелителю: — Я ведь способна действовать всем на нервы. Со мной бывает весьма трудно, не так ли? — Растерявшийся Джеймс не сумел скрыть удивления. — Вот видите, — заявила Лиам, — порой очень даже необходимо устраивать мне головомойку!

— Нет! Это никогда не должно повториться! — с жаром сказал Дейвид и повернулся к Джеймсу: — Если вы позволите себе обращаться с этой юной леди менее чем с величайшей заботой, вам придется иметь дело со мной, сэр. Я, кажется, ясно выразился?

Селина даже слегка ахнула:

— Дейвид, знай меру.

— Не бойтесь, — сказал Джеймс. — Я уверен, что наш слуга Божий не будет прибегать к насилию, защищая предмет своего обожания!

Дейвид был снова полностью поглощен Лиам.

— Вы, моя милая, находитесь здесь по доброй воле?

— О да! — Ее бездонные черные очи перебегали с Дейвида на Джеймса и обратно. Селина обратила внимание, что когда взгляд китаянки останавливался на Дейвиде, то выражение преданного обожания исчезало и сменялось каким-то иным. Между тем Дейвид, казалось, сообразил, что слишком долго удерживает в своей руке пальчики Лиам, и отошел, выпустив ее ручки.

— Нам пора уходить! — провозгласил он.

Лиам с опущенной головой прошла вперед, чтобы проводить гостей в прихожую. Дейвид двинулся за ней по пятам, на его лице было заметно напряжение. Когда Селина готовилась шагнуть к выходу, Джеймс удержал ее за локоть.

— Ты, Джеймс, сегодня вел опасную игру! — заявила она резким тоном. — Если бы Дейвиду стали известны мои замыслы, он, без сомнения, сделал бы все, чтобы их расстроить.

Джеймс притянул ее к себе.

— Да он даже ничего не слышал из того, что я ему говорил!

— Ну, в этом нет твоей заслуги.

Не спуская глаз с ее губ, он еще ниже склонил к ней лицо.

— Нет, моя золотая дева, это была сама судьба!

Услыхав звуки тихой беседы, что доносились из холла, Джеймс мягко коснулся губами губ Селины, затем нежно провел языком внутри ее рта. Она глубоко вздохнула и позволила векам своих глаз сомкнуться.

— Я обнаружила некоторые любопытные детали, касательно всего этого… — В порядке эксперимента она повторила своим языком все то, что проделал Джеймс, и стон, который у него вырвался, еще сильнее возбудил ее. Он все же нашел в себе силы спросить:

— Какие детали? Детали чего?

— Относительно того, как возникают все эти страстные ощущения. — Она прижалась к его телу и положила пальцы в ложбинку между его бедер, пониже живота. — Относительно нежных взглядов и прикосновений. Что порождает подобные ощущения и как именно.

Оказывается, совсем не трудно так раздвинуть пальцы, очень одаренные, как говорят, пальцы, чтобы они смогли круговыми движениями массировать его напрягшийся живот. Джеймс опять застонал.

— Ты меня совсем с ума сведешь! — прошептал он ей в самое ухо. — И при этом даже не представляешь себе, что ты вытворяешь!

— О нет! Я знаю, — запротестовала Селина. — Я теперь все знаю про эти вещи.

Слегка улыбаясь, он приложил к губам палец.

— Последуем за твоим защитником и моей домоправительницей, пока они не спохватились и не начали гадать, куда же мы запропастились.

— Конечно. — Ощущая тяжесть во всем теле, Селина отстранилась от него. Ей ничего так сильно не хотелось сейчас, как остаться с ним наедине.

— Ты будешь на празднике в субботу? Там мы и встретимся.

Селину обуял испуг:

— Я не убеждена, что мои родители не вернутся до этого времени. И я подумала, не наступило ли время заняться… тем, о чем мы с тобой условились?

Джеймс отрицательно покачал головой:

— Мы ведь договорились, Селина, что относительно этого дела я сам буду принимать решение. — Он проводил ее до двери. — Нам надо больше времени. Я тебе дам знать, когда приду к заключению, что настал подходящий момент.

В холле у выхода из дома они остановились, и Селина почувствовала крепкое пожатие руки Джеймса.

— Благодарю вас, Лиам, — произнес Дейвид. — Так вы не забудете?

— Я не забуду. — Девушка поклонилась. — Не забуду никогда.

Тут Селина ощутила, что у нее сердце замерло в груди: ее друг детства, которому раньше было некогда заниматься сердечными делами, осторожно погладил Лиам по голове и поднес к губам прядь ее волос. На миг Дейвид закрыл глаза и позволил локону возвратиться на щеку Лиам. Джеймс едва слышно что-то пробормотал.

— Что ты сказал, Джеймс?

— Я сказал: «Три тысячи чертей», — прошептал он. В его голосе звучало бешенство.

— Знаешь, Летти, я думаю, нам лучше вернуться домой.

— Не выдумывай, Селина! На тебя смотрят! Если ты ускользнешь отсюда, разговоров не оберешься!

В холле особняка Кастербриджей царила ужасная давка и сумятица — на прием явился весь лондонский свет. Девушка боялась, что вот-вот упадет в обморок от жары. Впрочем, не только — она была совершенно потрясена роскошью и великолепием всего, что ее окружало.

На возвышении, покрытом дорогим бархатом, располагался струнный квартет. Музыканты прилежно склонились над инструментами, но музыки почти не было слышно, только изредка сквозь шум прорывались отдельные музыкальные пассажи.

Под напором вновь прибывших гостей толпа понесла Селину и Летти в сторону главной лестницы, что вела наверх.

— Прочь сомнения, Селина, все равно теперь нам отсюда не выбраться, — сказала Летти, хмуря брови.

Селине очень нравилось, как сегодня вечером выглядела ее компаньонка. Платье из красно-коричневой ткани служило прекрасным дополнением к ее темным волосам и черным глазам. По покрою оно было слишком строгим для Селины; его приобрели почти даром у подруги леди Изабел, которая с радостью с ним рассталась за символическую цену (она его ни разу не надела, поскольку цвет был ей не к лицу). На Летти новый наряд смотрелся чудесно.

Сама Селина была в очаровательном розовом атласном платье, ранее тоже принадлежавшем леди Изабел. Только теперь оно было отделано фестонами из бельгийских кружев и украшено кружевным же гофрированным воротником, все это Селина сумела подобрать в тон.

Они вступили на нижние ступени парадной лестницы. Селина проследила взглядом, как она поднималась вверх, затем разветвлялась надвое, чтобы выйти на круговую галерею второго этажа.

— Как величественно!

— Да, действительно, — согласилась Летти. — Зеленые стены и белая лепнина великолепны. Какой тонкий вкус!

Селина схватила Летти за руку, сжала ее.

— Столько гостей, а мы не знаем здесь ни души! Во всяком случае я пока не вижу ни одного знакомого лица.

— Значит, надо просто хорошо повеселиться, — промолвила Летти, глаза которой так и сияли. — Будет о чем поговорить, когда возвратимся в Дорсет.

— Мисс Фишер? — Низкий мужской голос очень ясно произнес имя Летти, и обе женщины обернулись, чтобы узнать, кто же следует за ними по лестнице. Заметить мистера Вон Теля было несложно даже в густой толпе: на приеме его необычный костюм почему-то казался одновременно и уместным, и совершенно вызывающим.

Летти улыбнулась, пытаясь подать ему руку, которую, однако, тут же оттолкнул какой-то шумливый шалопай, бывший уже сильно навеселе. Заливаясь грубым смехом, он тащил вверх по ступеням женщину средних лет в ярко-красном платье с бисером. Вон Теля на какое-то время поглотила толпа. Но вскоре случилось чудо: перед Селиной и Летти открылось свободное пространство и они услышали голос Вон Теля:

— Пожалуйста, ступайте наверх, мисс Годвин и мисс Фишер!

Летти и Селина подчинились. Вон Тель торжественно шествовал позади них с растопыренными руками, заставляя других гостей обходить и его, и тех, кого он ограждал таким образом.

На верхней площадке лестницы он спросил официальным тоном:

— Куда бы вы пожелали пройти?

— Ну… — У Селины прервалось дыхание. — Я бы хотела прямо домой, но…

— О, вы бы сильно разочаровали известных вам лиц, если бы не почтили своим присутствием этот прием.

— Каких лиц? — спросила Селина, хотя отлично представляла, кого именно он имеет в виду. Просто ей хотелось, чтобы Вон Тель произнес имя Джеймса.

Глаза Вон Теля превратились в узенькие щелочки. Это он так улыбается, подумала Селина. А он поклонился Летти и спросил:

— Мисс Фишер, вам нравится Лондон?

— Зовите меня Летти.

— Мне показалось, Летти, что вы скучаете по сельской местности.

На этот раз ошибиться было невозможно: он улыбался.

— Да, я скучаю по деревне, — заявила Летти и довольно долго вглядывалась в его лицо, прежде чем добавить: — Селине надо было бы засвидетельствовать почтение хозяину дома.

— Ах, нет! — возразила Селина.

— О, да! — сказала Летти. Она наклонилась к самому уху Седины и прошептала: — Чем чаще будешь встречаться с достойными молодыми людьми, тем больше у тебя появится шансов для… Ты лучше меня знаешь, для чего.

Если бы только Селина могла полностью посвятить Летти в свои секреты, рассказать о договоренности с Джеймсом!.. Тут Летти решительно прервала ее размышления, мягко подтолкнув вперед.