Стелла Камерон - Его волшебное прикосновение

Переход к серьезной теме нелегко дался Селине. Она осознала свою наготу и попыталась накинуть остатки батистовой сорочки.

— Позволь мне. — Джеймс решительно отбросил лохмотья истерзанной сорочки, подал платье, помог надеть его через голову, все застегнул, прежде чем она повернулась к нему лицом. — Так что же они могли бы ответить на подобное предложение?

— С папой все может обстоять весьма сложно, — ответила она, поправляя кружевной воротник. — Это трудно объяснить, но какой-то человек, ужасная личность, разрушил все его мечты. Украл у него нечто, что должно было ему принадлежать. Думаю, именно отсюда его дикие выходки и его непредсказуемая реакция почти на все новое.

Пока она говорила, Джеймс постарался помочь Селине привести в относительный порядок прическу, а потом спросил:

— Что же у него было похищено?

— Этого я не знаю. Мне лишь известно, что он часто грозится прикончить того человека и всю его семью! Я всегда надеялась, что те люди далеко и что подобные ужасные намерения никогда не осуществятся… Скажи, Джеймс, могу ли я теперь спуститься вниз и отправиться домой без всякого шума?

— Конечно, милая. Но сначала расскажи мне побольше о человеке, который навредил твоему отцу.

— Я ничего не знаю, — сказала Селина. — Однажды только слышала его имя — Френсис. Наверное, зловещая фигура…

Итак, Годвин, искалечивший жизнь его родителей, погубивший его мать, считал его отца виновным во всех своих бедах. Джеймсу уже не было нужды расспрашивать далее Селину. Что ж, пришло время расплаты. Он сумеет и отплатить Годвинам, и завладеть Селиной! Но одно обстоятельство ныне изменилось: он больше не думал, что Селину можно сбросить со счетов, пренебречь ее судьбой. Нет! Он заполучит ее, но при этом сохранит ее уважение. И, может быть, эта девушка внесет в его жизнь хоть сколько-нибудь надежды и радости. Но сначала он обрушит месть на врагов!

— Любовь моя, позволь доставить тебя домой на Керзон-стрит, — сказал он моля небеса, чтобы Селина не заметила еще не остывшего гнева в его голосе. — А Летти отвезут сразу вслед за тобой. Ей я скажу, что ты себя плохо почувствовала, она поверит.

Селина согласилась.

— Посмотри на меня, — приказал он, а когда она подчинилась, улыбнулся ей и поцеловал ее в лоб. — А теперь послушай главное, что я тебе должен сообщить. — Она вся так и застыла в ожидании. — Через несколько дней я сделаю тебе официальное предложение. И оно будет принято!

— Ты что, вообще никогда не спишь? — Джеймс прошел мимо Вон Теля и начал подниматься по лестнице. Заметив, что тот хочет что-то сказать, он предостерег: — Берегитесь, сэр. Я в дурном настроении.

— Но уже пробило четыре утра.

— Я могу задерживаться в клубе столько, сколько мне заблагорассудится. Отправляйся спать, приятель.

— Джеймс. — Он замедлил шаг, но не обернулся к Вон Телю. — Вы только что разминулись с вашим… Я хотел сказать, вы едва не встретили здесь маркиза Кастербриджа.

— Маркиз приходил сюда? — Джеймс нахмурился и медленно обернулся. — Но он ведь прекрасно знал, что, покинув его треклятый праздник, я отправился в клуб Будлз. Наверное запамятовал. Он просил передать мне что-нибудь?

— Он лишь выразил надежду, что вы все хорошенько взвесите, прежде чем принять важное решение.

— И это все?

— Не совсем. Он еще добавил, что, по его мнению, вскоре вам придется рассматривать определенные вещи в ином свете… и с большей осмотрительностью.

— Сплошные загадки! Но это все наконец! В таком случае желаю тебе спокойной ночи.

— Спокойной ночи!

Будь прокляты эти закодированные дядюшкины послания! Часы, проведенные в клубе Будлз, и изрядное количество выпитого рейнвейна не помогли решить проблемы, которые жизнь поставила перед ним. Лишь добавили еще и головную боль, от которой не было спасения. А ведь дело, сводившее его с ума, требовало немедленных действий. Наутро, как только он приведет к порядок свои обрывочные мысли, он займется подготовкой следующего, критической важности шага к заветной цели.

Джеймс распахнул дверь в маленький кабинет, через который надо было пройти, чтобы попасть в спальню. С удовлетворением отметив, что в камине разведен огонь, он двинулся дальше, сбрасывая с себя на ходу перчатки, цилиндр, крылатку, шарф. В дверях спальни он уже развязывал, узел на шейном платке.

— Хелло, Джеймс!

Он обернулся, в большом кожаном кресле у камина сидела, а вернее лежала, свернувшись клубочком, леди Анастасия. Ее голос звучал с томной хрипотцой — видимо, после только что выпитого холодного шампанского: на низеньком бронзовом столике китайской работы стояла наполовину пустая бутылка этого благородного напитка. Не спуская с нее глаз, Джеймс снял шейный платок, затем фрак и бросил их на спинку такого же кресла, в каком возлежала леди Анастасия.

— Что вы здесь делаете, миледи?

— Меня сюда доставили. — Она хихикнула и повела рукой, расплескивая из бокала шампанское на бесценный китайский шелковый ковер. Волосы ее разметались по плечам. Она была совершенно голой.

Не торопясь, Джеймс скользнул глазами по телу ночной гостьи. Он снял жилет и принялся расстегивать рубашку. Леди Анастасия кокетливо потупила глаза.

— Наш дорогой Огастес обожает тебя, Джеймс! — промурлыкала она. — Он сказал этому странному человеку, что у тебя в услужении… Впрочем, оставим это. Надеюсь, ты уже понял: я, мой милый, — подарок тебе от Огастеса!

— М-м… — Головная боль еще не прошла, но сознание вполне прояснилось, и мысль работала четко. — Вот как? Но я уверен, что вы по-прежнему горюете о погибшем женихе.

Она медленно облизнула и слегка надула губы:

— Да. Это было для меня тяжким испытанием, но ведь надо воспрянуть и забыться! Девушка нуждается в присутствии мужчины, чтобы отогнать неприятные мысли, которые неизбежно возникают одинокими ночами…

Джеймс откинул голову на спинку кресла и посмотрел на леди сквозь прищуренные ресницы. Лакомый кусочек! Огастес точно выбрал время для своего испытания. То, что это испытание, он не сомневался. Старик был явно не в восторге от того, что Джеймс связан какими-то отношениями с семейством Годвинов. К тому же Огастес верно рассудил: Джеймсу сейчас очень кстати сексуальная разрядка.

Джеймс смотрел на груди леди Анастасии. Лишенные покровов, они, на его вкус, были чуть великоваты…

— Тебе нравится то, что видишь? — спросила она, раздвигая колени. Он промолчал. — Иди же ко мне, Джеймс! Я вижу, ты уже готов!

Но он продолжал наблюдать. Да, опыт у этой женщины, видимо, весьма богатый. Но и то сказать: он ей понадобился лишь как средство получить наслаждение. Джеймсу вспомнились слова Селины: «Я думаю, что эти ощущения чудесны! Я хочу переживать их вновь и вновь вместе с тобой!»

— Джеймс! — новый призыв леди Анастасии звучал раздраженно и с явной обидой.

Он закрыл глаза и расслабился. Мускулы его лица перестали напрягаться, челюсти разжались… Он даже сумел вполне натурально изобразить, будто издает легкий храп.

— Ах! — Он услышал, как под тяжестью ее тела заскрипела кожа кресла. — Еще не бывало, чтобы мужчина заснул в такой момент! Я этого не потерплю. — Джеймс захрапел погромче. — Меня никогда в жизни так не оскорбляли!

Босые ноги зашлепали по полу, послышалось шуршание ткани: она одевалась. Довольно громко хлопнула дверь, и Джеймс осторожно открыл глаза. Он выдержал испытание. Он доказал не только дяде, но и самому себе, что никакая другая женщина не будет для него соблазнительнее и желаннее, чем Селина Годвин.

— Значит, миссис Меррифилд отказалась отпустить Мериголд?

— Да, как я тебе уже рассказывал.

Селина хмуро рассматривала коврик на полу холла. Надо во что бы то ни стало сосредоточиться.

— И тебе не удалось переговорить с самой Мериголд?

— Я подошел к ней, но она убежала, прежде чем я успел открыть рот. Она была явно чем-то напугана и, как мне показалось, рассержена. А теперь, к несчастью, я должен возвратиться в Дорсет, и не смогу сейчас повторить свою попытку. — Дейвид выглядел несколько обескураженным своей неудачей.

Селина потерла виски. Джеймс! Мой Джеймс! Она могла думать только о нем. Но со вчерашнего вечера, когда из его уст она услышала нечто похожее на настоящее предложение руки и сердца, от Джеймса нет известий. Она закрыла глаза. Быть может, он уже жалеет, что произнес те слова? Секунды невыразимого блаженства, видно, лишили его здравомыслия. Думать иначе, вероятно, было бы глупо. Однако она сохраняла уверенность, что Джеймс по крайней мере поможет ей ускользнуть из лап Летчуизов. Ведь он был так мил с ней, так хорош…

— Селина? Ты нездорова?

— Нет, со мной все в порядке. Но что же теперь будет с Мериголд? Дэйвид, нельзя оставлять эту бедняжку!

— Согласен, — сказал Дейвид, — но сначала мне нужно позаботиться о той молодой женщине, которая уже находится на моем попечении, о Руби Роуз. Я вернусь в Лондон сразу после того, как улажу ее отношения с миссис Стрикленд. Но скажи, Селина, давно Лиам находится у мистера Иглтона?

— Возможно, Мериголд… Что ты спросил?

— Как долго…

— Лиам? — Обычно Дейвид изъяснялся и мыслил очень ясно и понятно. Но при чем тут Джеймс и Лиам, когда речь идет о Руби Роуз и миссис Стрикленд. — Я не знаю, что тебе ответить, мне это вообще неизвестно, — сказала Селина с некоторой долей резкости.

— Такому нежному созданию негоже находиться в доме, где, как представляется, обитают одни мужчины.

Она посмотрела на Дейвида с удивлением. Тот отвел глаза.

— Уверяю тебя, мистер Иглтон человек безупречный. — Селина слегка покраснела. — Он благоразумен и понимает свою ответственность. Думаю, он озабочен благополучием Лиам больше тебя, Дейвид.