— Анжи, помолчи! — почти прикрикнул он на меня. И тут же смягчил голос. — Я на тебя не сержусь. Совсем. И тоже очень хочу тебя увидеть.

— Правда? — несмотря на переполняющие глаза слезы, я физически почувствовала, как мне становится легче.

— Умираю. Еще со вчера.

Неизвестно откуда взялась игривость.

— Увидеть или?..

— Пощупать я бы тоже не отказался… — хмыкнул он. — Все равно ведь придется тебя раздеть.

О чем он? Ах да…

— Ты придумал, что сделать платьем?

— И придумывать нечего. У меня есть запасное — копия твоего. В какой части испачкалось?

От изумления у меня даже челюсть отвисла. Запасное платье?! Да ведь оно стоит больше ста тысяч фунтов стерлингов! А их, оказывается, два?!

— Почему нам об этом ничего не известно?

— Потому что никому не известно, даже распорядителю. Только я и портной в курсе. Ну вот теперь и ты.

Да уж, желающие стащить наряд, стоящий такую туеву кучу денег, нашлись бы — пока оно висит в шкафу никому не нужное. Но какая предусмотрительность! Впрочем, в этом весь Ник.

— В какой части грязно? Лиф или юбка? — терпеливо повторил он.

— Лиф…

Он выдохнул.

— Уже легче. Спрячься за штору, вдруг кто-нибудь войдет… Я скоро.

* * *

Он пришел быстрее чем скоро. Так скоро, что я все еще решала — за какую штору мне спрятаться — ту, что у левого окна или ту, что у правого. Придвинул к двери стоящую у входа тяжелую деревянную лавку и, не говоря ни слова, бросился ко мне.

— Анжи… — истосковавшимся, голодным взглядом он окинул меня всю, положил на подоконник черный пакет с торчащим из него белым атласом и обнял так крепко, что кости затрещали. Не давя на живот, разумеется.

— Развяжешь? — забрав вперед фату, я с готовностью повернулась к нему спиной, демонстрируя перехлестывающиеся друг через друга аккуратные шнурочки корсета.

Он развязал — подозрительно трясущимися пальцами. Распустил шнуровку, расслабил юбку на талии и помог выйти из нее. Потом вдруг сгреб меня, оставшуюся в одной фате, белье и чулках, в охапку и усадил на ближайший стол с экспонатами.

— Ник… — предупредила я его севшим голосом, осознав, что еще секунда и он набросится на меня, сметая все на своем пути — прическу, помаду, тональник…

Издав странный звук, он положил руки мне на бедра и передернулся, будто его пронзило током.

— Надо же как-то нервы успокоить… — пробормотал, будто оправдываясь перед самим собой, наклонился и ткнулся носом мне в шею, судорожно вдыхая.

— Да… — согласилась я, притягивая его ногами за бедра и одновременно расстегивая ширинку.

От моего прикосновения его только что ни подбросило. Он уже был готов — кто бы сомневался. Ходил так, наверняка, с момента, как услышал мой голос в телефоне….

Господи, зачем я это делаю… ведь не будем же мы… прямо здесь… Там ведь люди… свадьба…

Вымученно застонав, он откинул мою руку в сторону и подтянул бедра к краю стола.

— Ник… Что ты?..

Не слушая, поедая меня совершенно безумным взглядом, он отодвинул белое кружево и проник под него пальцами.

— Аххх… — запрокинув голову, я подалась вперед, уже не вникая в целесообразность секса в публичном месте…

— Губы… губы не кусай… — сдавленно прошептал Ник, отодвинул трусики еще дальше… пристроился и толкнулся внутрь — одним движением, сразу на всю длину.

— Боже… я не могу… Ник, я…

— Тихо… тихо…

Сильные толчки — такие сильные, что стол трясется… Как же тихо? Как можно тихо, когда так хорошо?..

— Сейчас… сейчас закричу… Я закричу…

— Кричи… пусть слышат… кричи…

И сам зарычал мне в шею, пролезая рукой под лифчик, терзая уже порядком набухшую грудь. Дернул сосок, сжал его, продолжая вбивать меня в стол… И меня накрыло — ударило в бока горячим, острым наслаждением, тряхануло так, что ноги свело судорогой и заискрилось в глазах…

Сквозь шум в ушах услышала свой голос, охрипший от криков…

А внутри уже разливалось его тепло — горячее, живое… родное. Такое родное, что захотелось его везде. Измазаться его семенем захотелось… испачкать уже теперь им это дорогущее свадебное платье.

— Я тебя люблю, — все еще во мне, задыхаясь, сказал он.

Я даже усмехнулась про себя.

«Люблю…»

Я за тебя умру.

Найдя его губы, прижалась своими.

— Анжи… нельзя…

— Плевать.

Накрасят снова. Мне нужен был этот поцелуй.

* * *

— Согласна ли ты, Анжелик, взять в мужья Николаса Майкла Кронвиля, Герцога Тридцать Второго Веллингтонского?

— Согласна.

— Согласен ли ты…

Умиленно сложив ладошки, репортер повернулась к камере и прошептала, комментируя происходящее.

— Жених только что откинул фату и в первый раз за последние три дня увидел свою нареченную. Какие спокойные, умиротворенные лица у обоих… Ни тени сомнения, ни малейшего волнения или беспокойства. Будто они уже давно женаты и просто решили повторить свои старые клятвы. Дорогие телезрители, если и есть на свете браки, заключенные на небесах — это, безусловно, один из них. Оставайтесь с нами, мы продолжаем следить за этой замечательной свадьбой после непродолжительной рекламной паузы…


Конец