– Почему?

– Потому что, рассказав тебе все это, я перейду на более глубокий уровень отношений между нами. А я этого не хочу.

По какой-то причине эти слова задели Джейн сильнее, чем можно было ожидать, но она сумела сохранить на лице непроницаемое выражение.

– Или это может освободить демонов, запертых внутри тебя.

Шейх напрягся.

– У меня нет никаких демонов, Джейн.

– Разве? – тихо спросила она. – Разве никто из женщин, с которыми ты спал, не спрашивал, почему у тебя случаются ночные кошмары? О том, почему во сне твое тело каменеет, а ты выкрикиваешь непонятные слова, от которых кровь стынет в жилах?

Саид неподвижно смотрел в ее янтарные глаза, пытаясь подавить вспыхнувший гнев и возмущение. Он был уверен, что кошмары прекратились. Он молился, чтобы это произошло. Логика говорила ему, что это просто повторяющаяся модель, вызванная переживаниями эмоциональных событий его жизни, что ночные видения скоро пройдут. И они проходили. Но затем возвращались снова и были еще хуже, чем раньше. Остаточные чувства после пробуждения становились все более горькими. Возможно, потому, что чем старше становишься, тем острее понимаешь величину утраты.

– Нет, – сказал он почти грубо. – Они не спрашивали. А если бы осмелились спросить, я заставил бы их замолчать. Но тебе, похоже, на это наплевать, не так ли, Джейн?

– Не так. Я просто не вижу смысла ходить на цыпочках вокруг тебя, – ответила она, дотрагиваясь пальцами до своих бриллиантовых серег в ушах, будто желая убедиться, что они все еще там. – У нас уже достаточно запретных тем. Может, не будем увеличивать их количество?

Между ними повисла тишина, огромная, как волны на пляже Азрак-аль-Хаади, куда родители брали его с собой во время семейных праздников, пока однажды весной, когда пустыня была покрыта цветами, его мир не был разрушен. Почему ему казалось, что эта девушка дергает его за нитку, будто воздушного змея на ветру?

– Ты можешь задать один вопрос, – наконец произнес он. – Только один. Что ты хочешь знать?

После минутной паузы Джейн ответила:

– В чем причина твоих ночных кошмаров?

Он недооценил ее ум. Как недальновидно с его стороны! Этот с виду простой вопрос требует подробных объяснений. Шейх не хотел ей лгать, даже если бы смог. И не только потому, что их отношения с самого начала строились на жесткой честности. Что-то подсказывало ему, что эти янтарные глаза увидят, если он солжет.

– Это длинная история.

– У нас полно времени, Саид, – тихо сказала Джейн.

Он понял, что она имела в виду. Они были одни в своем номере, если не сказать – в ловушке. Бежать некуда. Она была права. У них было много времени, слишком много.

– Ты знаешь, что моя мать погибла, когда мне было семь лет?

Выражение лица девушки было серьезным. Она коротко кивнула:

– По официальной версии, это был несчастный случай.

Хриплый смех вырвался из его горла.

– Можно сказать и так. Некоторые факты ты узнаешь, другие – нет. Дело в том, что многое из того, что случилось на самом деле, не задокументировано.

– Почему? – Голос девушки звучал почти возмущенно, и Саид понимал почему. Для такого специалиста, как Джейн, ученого-историка, проводящего полжизни в архивах, скрывать правду было равносильно преступлению. Но его рассказ не имел никакого отношения к ее работе. Это была сугубо личная история.

Шейх обреченно вздохнул и выстрелил в нее предупреждающим взглядом.

– То, что я расскажу тебе, никто и никогда не должен узнать. Я сейчас говорю не с историком, а со своей женой. Ты понимаешь?

– Да, – твердо ответила она. – Я понимаю.

Саид сделал глубокий вздох.

– Ты знаешь, что моя мать была обещана королю Мазбалы?

Джейн кивнула, и в ее глазах загорелась искра интереса.

– Да. Я знаю об этом.

– Они были обручены с самого детства, а их брак должен был завершить политическое и экономическое объединение двух могущественных династий. Обе семьи хотели этого союза и торопили его. Уже была назначена дата бракосочетания, но незадолго до свадьбы на каком-то официальном приеме моя мать встретила моего отца, и они… – Слова с большим трудом срывались с его губ. Саид почти ненавидел себя за то, что начал рассказывать ей о своей боли. Его рот искривился от сдерживаемой ярости. – Они полюбили друг друга. Несмотря на то что ее отец презирал род Кафалы и мечтал выдать дочь замуж за наследника династии аль-Хаади, это их не остановило. Влюбленные действовали стремительно, если не сказать – опрометчиво. В то самое утро, когда должна была состояться долгожданная свадьба, мои родители сбежали.

– Это известно, – осторожно сказала Джейн. – Но известно также, что брошенный жених дал им свое благословение.

– Сначала он так и сделал. Этот поступок впоследствии был описан историками как великодушный жест смирения перед неизбежным, но на самом деле это была попытка сохранить лицо в ситуации крайнего унижения.

Его голос прервался, а лицо потемнело от боли. Саид подумал, что не выдержит. Надо было поцеловать Джейн, вместо того чтобы ворошить прошлое. Надо было возбудить ее чувства, а не пытаться развлечь историческими фактами ее мозг. Но он уже слишком далеко зашел. Как будто вынул пробку из бутылки, хранившейся несколько десятилетий, и обнаружил, что вино невыносимо кислит и пенится.

– Несмотря на то что родители отказались от моей матери, кафалахский народ принял и полюбил ее. Семь лет мы жили как нормальная семья, – продолжал Саид. – Нормальная королевская семья. Единственным огорчением моих родителей было отсутствие многочисленных детей. Я так и остался единственным сыном.

– Тебе было одиноко? – осторожно спросила Джейн.

Он не был готов к такому вопросу. Никто раньше не спрашивал его об этом. Да, он был одинок, несмотря на бесчисленное множество развлечений, доступных королевскому наследнику. К его услугам в любую минуту было все – от разнообразных игрушек до собак, лошадей и детей знатных фамилий. Но маленький Саид тем не менее был одинок, – он чувствовал себя исключенным из бешеного круговорота страсти своих родителей. Их любовь друг к другу горела так яростно, что иногда было невозможно находиться рядом, как бывает невыносимо смотреть на яркий свет солнца. Именно сила этой страсти и заставляла его всю жизнь опасаться такой безумной любви, ненавидеть ее всепоглощающую силу, уничтожающую все на своем пути.

– Иногда, – откровенно признался шейх.

– Продолжай, пожалуйста, – попросила девушка еле слышно.

Он покачал головой, словно пытаясь привести в порядок мысли.

– Когда мне было семь лет, отцу пришлось уехать в Марабан по делам, и мать отвезла меня в один из наших домов в горах, в западном районе Кафалы. Я запомнил эту поездку как чудесный праздник. Стояла весна, вся пустыня была покрыта цветами. Утром мы отправились порыбачить к горному ручью и устроили там пикник. Это было тихое и спокойное место, по крайней мере, мама так думала, поэтому и взяла с собой лишь несколько человек охраны. – Саид замолчал, не в силах продолжать. Воспоминания заполнили его разум, и, вернувшись в прошлое, он размышлял о том, почему они оказались такими наивными, почему чувствовали себя в полной безопасности?

– Саид? – робко произнесла Джейн.

Шейх заставил себя продолжать, ведь он дал слово ответить на ее вопрос. Но было здесь и нечто большее. Он действительно хотел теперь рассказать ей о своей боли, стыде и позоре. Да, о позоре, который преследовал его всю жизнь. Будет ли она презирать его, когда узнает, что он сделал? Презирать так, как он сам себя презирал?

– Оскорбленный король пришел за моей матерью. Он взращивал свою месть годами, ждал удобного момента, и вот такой момент настал. Мама увидела его издалека, он поднимался на гору верхом. Страх на ее лице был неописуемым, я никогда не видел ее настолько испуганной. Она позвала телохранителей, но никто не пришел на ее зов. Тогда она крепко схватила меня за руки и зашептала. Она приказала мне спрятаться и сидеть тихо, не издавая ни звука, поскольку от этого зависела моя жизнь. Я никогда не забуду ее торопливого шепота. Я очень любил свою мать и был слишком мал, чтобы придумать другой выход, поэтому я сделал так, как она сказала. Я спрятался в узкой темной пещере и ждал.

Саид сжал кулаки и принялся их рассматривать, будто видел впервые.

– И они пришли за ней, – хрипло продолжил он. – Я слышал мужские голоса, извергающие проклятия, но моя мать не произнесла ни звука. Она добровольно шла навстречу своей судьбе. Когда голоса умолкли, а стук копыт затих вдали, я покинул свое убежище и побежал искать нашу охрану.

Его голос сорвался, а сердце сжалось от боли.

– Саид, – снова тихо произнесла Джейн после непродолжительной паузы.

– Я нашел их, искалеченных, в кустах неподалеку. – Голос шейха дрожал от бессильной ярости. – Все они были еще живы, но их ноги были переломаны, и они не могли двигаться. Мобильных телефонов тогда еще не было. Мы оказались совершенно беспомощными в этих горах.

– И что же ты сделал?

– Я оседлал одну из лошадей и поскакал в ближайшую деревню. Уже темнело, я несколько раз заблудился в пути и добрался до деревни только на рассвете. Отец вернулся из Марабана и организовал поисковые группы для розыска матери.

Джейн закрыла глаза. Конец истории был ей известен, поскольку сохранились документальные записи об этом. Мать Саида была найдена мертвой на дороге в Мазбалу. Большой камень, сорвавшийся с горы, упал прямо ей на голову и проломил череп. Но о похищении в документах не было сказано ни слова. Неопределенность фактов дала возможность историкам представить эти трагические события как несчастный случай. Слегка смутившись, она подняла взгляд на Саида, все еще стоящего возле окна их роскошного номера. Его лицо выглядело опустошенным после вновь пережитой боли.

– А твой отец? – шепотом спросила девушка.

Шейх издал долгий прерывистый вздох.