— Булата давно надо проучить по-мужски, а ты вместе с теткой и твоей матерью в жопу ему дуете. Я вообще не пойму, почему к нему такое особое отношение, вроде не самый младший пацан, а выделяете именно его!!!

— Маленький был довольно милым ребенком.

— Зато сейчас наглый сосунок.

— Асхад, прекрати, он мне брат, как никак.

— В гробу я видел такого брата, который всадит в спину нож по рукоятку, еще несколько раз повернет для верности.

— Не драматизируй. Сейчас будет часть практики проходит под моим присмотром, в Москву вернется с четким понимаем, где его место.

— Ты вновь его оправдываешь, закрывая глаза на все его косяки. Уже забыл, как отмазывал от полиции в столице, когда этот сопляк устроил в клубе дебош? Забыл, как девок он трахает с элементами БСМД, потому что обычно ему видите ли скучно.

— Асхад… — морщусь от нелицеприятной правды. В груди страх разрастается из маленького комочка до огромного снежного кома. Страх связанный со Стеллой, с сумасшедшей зависимостью Булата к этой девушке. Он напоминает мне паука, который разбрасывает вокруг нее свои сети, заманивает к себе, ждет, когда бабочка попадет к нему в плен, чтобы с большим удовольствием ее сожрать!

В руке хрустнула рюмка. Асхад приподнимает брови.

— Я не буду спрашивать, о чем ты подумал, выражение твоего лица внушает мне страх.

Поспешно отодвигаю от себя осколки, внутреннее содрогаясь от поглотившей меня черноты гнева. Всегда думал, что сумею себя в любой ситуации контролировать, но сейчас усомнился. Если брат хоть пальцем тронет Стеллу, я ему сверну шею собственными руками, не посмотрю, что родственники.

— Эмин! — доносится до меня встревоженный голос друга, он сжимает мое плечо. Моргаю, фокусирую взгляд на Асхаде, киваю головой, давая таким образом понять, что пришел в себя.

— Мне тут недавно товарищ звонил… — Асхад переводит тему, мнется, видно, что даже имя не хочется называть этого человека. Дабы не мучать его, спрашиваю:

— И чего он хотел?

— Тебе дать три попытки угадать?

— Ну, а если без загадок.

— Он хотел, чтобы мы отдали ему Амину с ребенком, говорит, что насобирал денег, готов ее выкупить без приданного, лишь бы их оставили в покое и дали вместе жить.

— А ты?

— Я его послал, сказав, что моя сестра никогда не выйдет замуж за русского!

— Может зря, прошло два года, он ее не забыл, хочет вернуть, несмотря на то, что семья против и ставит палки в колеса. Если появится на пороге, ты в этот раз сразу его закатаешь в асфальт?

— Эмин! — Асхад грохает кулаком по столу, но я не пугаюсь, гнев друга мне не страшен ни в каком виде. — Я сказал, что сестра уже замужем и ребенок носит достойную фамилию!

— А он что?

— Сказал, выяснит фамилию мужа и придет на мужской разговор.

— Надо было оставить мой адрес, я бы с удовольствием с ним пообщался, — усмехаюсь. Асхад недовольно сопит, тяжело меня разглядывая. Разливаю водку, ему в рюмку, себе в стакан.

— Если он придет, даст расписку, что Амина будет жить в достатке и в любви, я разведусь.

— Эмин, давай не будем! А?

— Я все равно разведусь, Асхад. Я не могу жить с человеком, к которому у меня отношения как к сестре, а зная свою мать, она через год будет наседать по поводу еще детей, чем больше, тем лучше.

— Ты хочешь сказать…

— Да.

— Ты железный, Эмин, — друг усмехается, чокаемся. — Я бы давно всех вокруг поубивал!

— Не убиваю, но срываюсь уже по пустякам.

— Ну найди себе девку для этого дела, раз Амина тебя не привлекает. Иль ты… — выразительно смотрит на мою руку, я скалюсь.

— Иди ты знаешь куда!

Тихо смеется друг, залпом выпивая водку, посерьезнел.

— Я против развода, лучше женись второй раз, не думаю, что Амина будет против. Секс нужен для здоровья.

— А ты о ней подумал? То есть я для здоровья то себе найду партнершу, а ей нельзя…

— Она сама виновата! — грозно перебивает, глаза горят диким огнем, сжимает до хруста кулаки. — Надо было думать головой, а не одним место, когда ложилась под военного!

— Я понял тебя, что с тобою бесполезно разговаривать, ты меня не хочешь слышать и понять! — ставлю стакан на стол, встаю из-за стола, Асхад хватает меня за руку.

— Эмин, я благодарен тебе за то, что ты сделал! Поверь, если бы не ты, эта неблагодарная покрыла бы семью несмываемым позором!

— Если ты запамятовал, то белобрысый и голубоглазый ребенок, живущий в моем доме — это твой племянник. Молись Аллаху, чтобы он на три тона потемнел волосами и глазами со временем, в противном случае в моей семье возникнут уже закономерные вопросы по поводу этого ребенка! — выдергиваю руку, прячу их в карманы толстовки. Покидаю этот гостеприимный дом и тороплюсь к себе домой. Я не соврал Амине, сказав ей, что меня ждет трудный рабочий день. Предстояло окунуться в свои дела, посмотреть договора бизнеса Савицкой, разобраться с текучкой в магазинах у дяди Шахида. Скорей бы Булат включил мозги и взял бы на себя управление своего семейного дела.

Захожу в спальню, замираю возле кровати. Ночник чуть-чуть освещает спящих Амину с малышом, ребенок сладко посапываает, уткнувшись маленьким носиком в грудь матери. Осторожно их накрываю одеялом, которое слегка сползло, беру подушку и покрывало, ухожу. Сегодня и возможно последующие ночи я проведу в своем кабинете, а на немые вопросы матери предпочту не отвечать.

18 глава

Стелла

— Ты готова? — в комнату заглядывает Аленка, придирчиво окидывает меня оценивающим взглядом, кивает головой, явно одобряя мое вязаное платье с горлом крупной вязки.

Щипаю себя за щеки, чтобы хоть чуть-чуть придать румянца своему лицу, а то бледная, как смерть. Расчесываю волосы, оставляя их распущенными.

— Кажется, да! — заставляю себя улыбнуться своему отражению. Какое я приняла решение? Еще не приняла, гнала от себя мысли о возможной беременности. Меня мутило от самой темы, от того, кто является отцом возможного ребенка.

— Мам, пап, мы в город, погуляем! — Аленка еще накануне предупредила родителей, что мы на весь день поедем в город типа гулять, а на самом деле поедем в клинику.

Подруга звонила своей тетке, та сказала, что свободная запись только после Старого Нового года. Я, конечно, могла давно сама съездить в соседнее село, где была аптека, и купить тест, дабы не мучать себя. Только вот духа на это не хватало, все еще надеялась, что мои «гости на красной машине» прикатят со дня на день. Критических дней нет. Пришлось дождаться выходного Алены, придумать причину для родителей и собраться.

Позвонила Наталье Олеговне, наврала о своей болезни, попросила перенести все важные и не очень встречи на следующую неделю, перепоручив некоторые дела замам.

Эмин позвонил сразу, едва ему донесли, что я не явилась в первый рабочий день после праздников. Не стала отвечать, написала смс-ку, что в деревне у Алены сильно заболела, лежу в кровати с температурой и без голоса, и побуду тут пока не выздоровею, он согласился с моим решением, попросил писать о своем состоянии. Заботливый Эмин, в этом весь он, переживает за всех, кого ему доверили.

Город нас встречает своей провинциальной суетой, движухой, не такой, как в Москве, но в пробке мы постояли. Перед приемом у врача мы заезжаем в торговый центр, чтобы перекусить.

— Как ты себя чувствуешь? — Алена внимательно смотрит мне в глаза, я их отвожу в сторону, разглядывая витрины.

— Обычно. Подташнивало утром, но стакан с лимоном помог.

— Все будет хорошо, Стелл, ты справишься, я верю в тебя!

— В смысле? — вскидываю удивленно вверх брови.

— Ну, ты ж оставишь ребенка, если вдруг беременна?

— Ребенка? — усмехаюсь, зло сверкая глазами. Вспоминаю Булата и его отвратительное поведение ко мне, его жестокость, его оскорбления. — От этого человека я ничего не оставлю! Как в прямом, так и в переносном смысле!

— Стелл, но он же не виноват, — осторожно замечает подруга. Это она про ребенка, который действительно не виноват в сложившейся ситуации.

Мы заходим в кафе, садимся за столик, делаем заказ. Я задумчиво кусаю губу, смотря в окно. Оставить ребенка? Можно убедить себя в том, что крошка ни в чем не виноват, а он действительно не виноват, но вот видеть перед глазами последствия одной ненавистной ночи, не хотелось бы. Была еще причина, почему я не рассматриваю вариант, как родить для себя: Булат тогда навсегда войдет в мою жизнь и будет ее отравлять одним своим присутствием, принуждать меня делать то, что ему угодно. Я на все сто процентов уверена, что он не оставит меня в покое, даже если женится, и жена нарожает ему кучу законных наследников. Я его наваждение, его наркотик, его зависимость.

— Стелл, — Алена выдергивает меня из своих мыслей, вопросительно смотрю на подругу. — Ты серьезно решила делать аборт? А что если отцу ребенка рассказать все, и он женится на тебе?

— Ты серьезно? — смеюсь, — Я на сумасшедшую похожа?

— Любому поступку можно найти оправдание.

— То, что он сделал — оправданию не подлежит. Я не собираюсь ему что-то рассказывать, тем более таким способом вынуждать на себе жениться. И потом, даже если оставила бы этого ребенка, я могу себе позволить его содержать без присутствия отца. Булат мне не нужен ни в качестве отца, ни в качестве мужа, любовника подавно.

— Я понимаю, что у вас как бы не совсем нормальная близость была, но скажи, по-честному, если бы этот ребенок был от Эмина, ты тоже сделала аборт?

— От Эмина? — переспрашиваю, а у самой от одного имени все тело дрожит, мысли резко стопорятся, пытаюсь осмыслить сказанное Аленой. — Я не думала об этом. Но, — улыбаюсь, мечтательно смотря поверх головы подруги куда-то в пространство.