‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍


— Ладно, на почте вся информация, мне пора домой.

— Пока.

— И тебе хорошего вечера! — Эмин отключается, а я сдерживаю себя, чтобы не швырнуть мобильник в стену и не завыть от боли в груди, от того, что сердце по-прежнему остро реагирует на каждое его слово, на его интонацию. Я ничего не могу с собою поделать, я хочу воспринимать его, впитывать его, жадно, неистово, до конца. Чем больше его отторгаю, тем сильнее я хочу быть рядом с ним, позволяю своему воображению рисовать фантастические картины нашего совместного будущего. Нашего ребенка. Возможно, кто-то скажет, что это ненормально, нехорошо, а я скажу, что мне все равно, ведь я его просто люблю.

* * *

Эмин

Сохраняю документ, смотрю на часы. Два часа ночи. Неплохо поработал. Встал из-за стола, подхожу к окну, из которого открывается потрясающий вид на ночной Берлин.

Булат меня послушался, прилетел домой. Со скрипом, с недовольным лицом приступил к практике, откровенно показывая, что ему ничего неинтересно. Мне приходилось каждый раз, когда возникало желание дать ему подзатыльник, напоминать себе, что методом шантажа могу заставить брата работать, бизнес его семьи все еще под моим контролем. Как и бизнес Стеллы. Эта девочка меня радует каждый день, радует семейного адвоката и Женю, все просто в неописуемом восторге от нее. Я тоже. Но, где-то внутри себя, моя отстраненность, мое нежелание ехать в столицу, ограничиваясь только звонками, после которых мне хочется стиснуть зубы и шептать себе: «Терпи» — держит нас на расстоянии друг друга. Хотя я чувствовал, измени чуток мнение, Стелла с радостью окажется рядом без каких-либо условий и требований, но именно этого мимолетного порыва я не мог себе позволить. Она достойна лучшего, чем легкие отношения без обязательств, а брак между мною и ею невозможен, второй она не будет, а развод у меня только в голове, я не представлял, как мне выкрутиться из сложившейся ситуации. Скажи мне кто-нибудь год назад, что встречу девушку, пусть иноверку, от которой будет заходится сердце, не стал бы спасать честь семьи друга ценой собственной холостяцкой жизни.

Звонит мобильник, удивленно оборачиваюсь к столу, подхожу к нему, вижу, что звонит мама — это святое.

— Да, мама, что-то случилось?

— Мне что-то неспокойно на душе, понимаю, ты занят, работаешь, но…

— Ближе к делу, мама, — мягко ее перебиваю, ибо вокруг да около основной причины своего звонка она будет долго ходить.

— Булат!

— А что Булат? Когда я уезжал, с ним было все в порядке.

— Меня беспокоит, что ты его держишь на вторых ролях.

— А мне следовало сразу его посадить на свое место? Ты это мне предлагаешь? — терпение лопнуло, контроль утерян. Почему-то, как только родня заводит речь о Булате, мне хочется их послать всех по известному адресу, пару раз огрызнулся, пригрозив перестать помогать, заткнули рты.

— Эмин, не повышай на мать голос!

— А я не повышаю, я просто крайне возмущен, что вы водите вокруг него хороводы, когда по сути ничего ваш милый Булат из себя не представляет, только и умеет очаровательно улыбаться, вводя всех в заблуждение своей улыбкой.

— Ты не даешь ему раскрыться!!!

— Каким образом? Я создал ему максимально комфортные условия для работы.

— А диплом?

— Что диплом? Меня дед воспитывал по всей строгости, отец не давал спуску, все чего-то требовали от меня, в то время, как к Булату всегда были послабления!

— Ты старший, ты глава семьи!

— Мама, я не обязан быть главой всех родственников, я не обязан помогать, каждому, кто постучится в мой дом! У Булата есть мать и сестры, он их глава, пусть он решает проблемы своей семьи, никак меня к этому не притягивая, как и все остальные! Кому я должен, это тебе, сестрам и жене, все!

— Эмин! — именно в этом слове все ее возмущение, недовольствао, нетерпения к моему сопротивлению, она всю силу чувств вложила в мое имя, я должен сразу же понять, что веду себя недопустимо. Но именно в этом вопросе, вопросе о Булате, я свои позиции менять не собирался.

— Я все сказал! — как отрезал, мама часто задышала в трубку. — И играть своим здоровьем не рекомендую! — сразу же пресекаю ее симуляцию сердечного приступа.

— Ты не прав, Эмин, с братом надо дружить, а не враждовать, он самый близкий из всех, кто есть.

— Ближе него у меня Фатима и Малика.

— Это сестры, а я говорю про брата.

— Мама, я понимаю, что тебе не спится, но у меня утром важная встреча, я ложусь спать.

— Вот если бы ты взял Булата с собою, тебе не пришлось все вопросы решать одному, мальчику нужен опыт, а не теория!

— А по-твоему он там с места на места бумажки перекладывает? — злюсь, мама вздыхает, все понимает, но видимо сестра ей весь мозг проела своим сынком. — Мама, передай любимой тетушке, пусть лучше она займется устройством личной жизни своего ненаглядного сына, а не докучает тебе пустыми разговорами.

— Ты стал каким-то грубым, резким, — обиженно замечает мама, я устало провожу ладонью по лицу, качая головой.

— Я устал, мама, — причем чем во всех смыслах устал.

Устал работать свыше двадцати четырех часов. Устал быть внимательным, послушным сыном. Устал всех понимать и помогать. Устал жить с нелюбимой женой. Устал смотреть на неродного сына. Устал бороться с чувствами, влечением и мыслями о Стелле.

— Прости, сынок, тревожно что-то на душе, мучаюсь бессонницей. Я тебя очень люблю, Эмин.

— Я знаю, мама. Ложись спать, я вечером позвоню!

— Спокойной ночи!

— И тебе спокойной ночи, мама! — улыбаюсь, прикрывая глаза. Кажется, удалось ее успокоить. Теперь принять душ, завалиться спать, не так уж и много мне осталась времени для сна, а голова должна на переговорах быть ясной.

21 глава

Эмин

Монотонный голос выступающего на конференции экономического форума, куда меня внепланово пригласили немецкие партнеры, усыплял. Пару раз тряс головой, сбрасывая с себя сонливость. Мне было откровенно скучно, но встать и уйти — проявить неуважение к присутствующим, поэтому терпеливо сидел на своем месте. Вообще хотел домой и пару дней побыть одному, отдохнуть.

Передо мною светится мобильник. Я его заранее поставил на беззвучный режим, не мешал другим и сам периодически утыкался в него, листая ленту без цели то в Инстаграмме, то в Твиттере. Так вот, сейчас на дисплее высвечивалось имя «Геннадий». В моем окружении был тока один человек с таким именем, и он всегда рядом со Стеллой.

Отклоняю звонок. Потом перезвоню ему, когда будет перерыв в выступлениях. На душе сразу же становится неспокойно, возникает необъяснимая нервозность. Еле досидел до момента, когда можно было вскочить на ноги и выйти из зала.

— Алло!

— Гена, ты мне звонил, что-то важное?

— Добрый день, Эмин Исмаилович, тут такое дело… — Гена мнется, заставляет меня свести брови к переносице и попробовать додуматься самому в причине звонка.

— Эмин! — меня трогает за плечо зарубежный партнер, я резко оборачиваюсь, не убирая телефон от уха. — Короткий перерыв, пойдем на место.

— Да, конечно, — киваю в знак согласия, слышу, как Гена вздыхает. — Я позже перезвоню, как освобожусь.

— Хорошо, — на этом наш бестолковый разговор прерывается.

Если я думал, что ограничусь форумом, то глубоко ошибся, после скучного заседания, плавно все перетекло к фуршету, тут началось самое интересное: закидывание удочек для бизнеса, чем я и воспользовался, налаживая контакты с интересными и нужными для меня людьми. О том, что должен перезвонить, вспомнил уже после одиннадцати вечера. Разговаривать совсем не хотелось, наболтался на несколько месяцев вперед, было желание лечь спать, даже не раздеваясь. Однако смутное беспокойство с тройной силой обрушивается на меня, приходится взять телефон и перезвонить.

— Извини, что так поздно, что стряслось? — устало провожу рукой по лицу, стягивая с себя галстук.

— Я тут по деликатному вопросу, — опять мнется, — разговор не телефонный. Насколько мне известно, вы сейчас заграницей, вряд ли чем-то можете помочь.

— Я завтра прилечу домой, мы с тобой созвонимся и обсудим вопрос.

— Хорошо.

— Вот и договорились.

* * *

Дома невообразимо и непривычно тихо. На секунду замер и прикрыл глаза, не веря своему счастью: сегодня я буду один. Амина с ребенком ушла к своим родителям, мама с сестрами уехала к каким-то родственникам загород.

Бросаю ключи в вазочку, как раздается звонок. Асхад.

— Привет. Я устал, только переступил порог дома.

— Вот и славно, я тут неподалеку, заскочу, давно не виделись, брат, посидим, поболтаем, как в старые добрые времена.

— Через забор перелезешь, дверь входная будет открыта, я пока приду в себя.

— Изволишь шутить? — Асхад усмехается в трубку.

— Вообще настроения нет шутить, калитка если что открыта.

— Ты меня ждал?

— Конечно, кого ж еще, давай, топай ко мне, все равно дома никого нет.

— Я в курсе, поэтому и приду не с пустыми руками.

— Жду.

Поднимаюсь в спальню, скидываю с себя костюм, принимаю быстро душ, переодевшись в джинсы и футболку, спускаюсь вниз. Друг как раз снимает с себя куртку.

— Быстро ты, однако.

— Я ж говорю, был рядом, — улыбается, берет пакеты, в одном раздается характерный звон.

— У нас настроение выпить? — удивленно вскидываю брови, понимая, что совсем не против выпить сам, тем более это был единственный способ снять скопившееся напряжение.

В четыре руки накрываем стол, Асхад разливает коньяк, я сажусь на стул.