— Я просто хочу, чтобы ты был рядом, чтобы ты поддерживал меня, когда мне страшно. Ходил со мною на узи, как делают другие мужья. Участвовал в нашей жизни с малышом, а не набегами, как татары-монголы. Я очень хочу, чтобы ты был рядом, когда у малыша прорежется первый зубик, когда он сядет, потом пойдет! Ведь тебя не было рядом, когда он первый раз шевельнулся… — шмыгает носом, трет его ладонью. Я собираю ее волосы в хвост, откидываю их на спину, приподняв лицо.

— Теперь буду рядом!

— Правда? — смотрит на меня глазами доверчивого котенка, язык не поворачивается сказать, что по возможности.

— Я буду стараться.

— А когда ты уезжаешь?

— Мне надо в Питер вернуться, завтра важная встреча с финнами, потом слетать домой.

— Ну да, может найдешь в этом плотном графике время и для нас! — цедит сквозь зубы, встает с кровати и идет в ванну.

А что я собственно хотел? Это не Амина и не мусульманские девушки, которые послушно примут мое решение и не будут его обсуждать, обижаться, дуть губы. Одеваюсь, спускаюсь вниз.

— Доброе утро, Эмин Исмаилович, рада вас видеть! — Галина Ивановна встречает с улыбкой, как родного.

— Доброе утро.

— Кофе?

— Не откажусь.

Чашка с кофем появилась через минуту, я даже не успел прочесть пару писем в электронном ящике на телефоне. Сделав глоток, слышу, как хлопает входная дверь.

— Стелла! — зовет Стеллу мужской голос. Напрягаюсь, смотря в дверной проем, где вскоре появляется незнакомый мужчина. Улыбка медленно начала сползать с его губ, огромный букет безвольно повис вдоль его ноги.

Мы смотрим друг на друга, как хищники, самцы в брачное время. Серые глаза неприязненно сверлят меня в упор, губы кривятся в небрежной улыбке.

— Сергей.

— Эмин.

Я все-так же продолжаю сидеть во главе стола, держа в руке чашку, Сергей все еще стоит в дверях. Раздаются торопливые шаги, входит Стелла. Испуганно смотрит сначала на меня, потом на Сергея, возле которого замерла.

— Привет, — облизывает губы. — Ты должен был прилететь завтра.

— Хотел сделать сюрприз, а получилось наоборот. Это тебе! — протягивает цветы, Стелла их берет и идет в зону кухни.

— Чай, кофе?

— Кофе! — Сергей не думает уходить, он идет к столу и садится по правую руку от меня. — Надолго?

— Не понял! — свожу брови к переносице, немного ошалев от наглости этого мужика.

— Я спрашиваю, надолго иль эпизодично?

— Тебя это вообще не должно волновать!

— А меня волнует! И знаешь почему? — его глаза злятся, злюсь и я, сжимая хрупкий фарфор в руке. — Потому что она мне нравится!

— Всего лишь? — ставлю чашку, боюсь, что в руках она у меня хрустнет. — Слушай и запоминай, Сережаа! — специально тяну гласные окончания. — Держи все, что шевелится при себе, подальше от Стеллы! В противном случае что-то окажется отрезанным и выброшенным в сторону! И не советую тебе проверять мои слова на деле! Усек?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍


Раздается за спиной грохот, но ни я, ни Сергей не шевелимся, кто кого пересмотрит. Не выдерживает Сергей, опускает глаза, нервно кусает губы.

— Я надеюсь, что это первый и последний наш разговор! — допиваю кофе, встаю. Стелла рядом, держит в дрожащих руках чашку. В глазах испуг. Целую ее в уголок рта, ласково погладив по голове.

— Я уезжаю, вернусь через два дня. Надеюсь у нас все будет хорошо. Береги себя и малыша, пока меня не будет рядом! — целую в лоб, повернувшись к столу, за которым сидел Сергей. Ничего не говорю, но смотрю предупреждающим взглядом. За свое перегрызу глотку сам, а Стелла и малыш — мое.

* * *

Уже какая-та традиция возвращаться домой ночью. На самом деле просто не хотел ни с кем встречаться. Осторожно крадусь на второй этаж в свою комнату. В доме остались только мать и Сана. Иман в сентябре поступила в казанский медицинский университет. Я разрешил ей покинуть родные просторы, дав девушке возможность увидеть другой город, ощутить немного свободы, перед тем как вернется обратно домой и выйдет замуж.

Боялся ли бунта с ее стороны? Нет. Она сама по себе не бунтарка, очень благодарила за возможность учиться.

Сана…Пришлось оправдывать ее ожидания. Я приехал домой, потому что через два дня должна была состояться помолвка с парнем, которого выбрал дядя Салих. Мама выбором осталась довольна, кажется предстоящий праздник ее немного оживил. Между нами по прежнем было отчуждение. Она мне так и не простила смерть тетки и Булата.

Заношу в комнату чемодан, включаю свет и вздрагиваю от неожиданности.

— Ты меня напугала! — подхожу к напольной вешалке, вешаю пиджак. Обернувшись, закатываю рукава рубашки. — Почему ты не спишь?

— Мне теперь видимо не суждено спать спокойно!

— Давай без пафоса, мама, я с дороги, устал и хочу спать, в отличие от тебя!

— Где Амина с Пашей? — вопрос не риторический, по глазам понимаю, что она знает правду.

— Я развелся.

— И связался с иноверкой! — последнее слово прям выплевывает с какой-то ненавистью.

— Какая разница, какой она веры, главное, что я ее люблю.

— Любит он! Ты о семье подумал? Ты подумал, что скажут люди?

— А почему я должен думать о том, кто что скажет? — взрываюсь, повышая голос. — Мне надоело соответствовать каким-то правилам, которые нигде и не прописаны!

— Ты глава семьи Умаевых! Если б отец дожил до этого дня, он бы сгорел со стыда перед людьми за твое поведение! Какой позор — развод! В нашем роду никто никогда не разводился!

— Я очень рад, что буду являться первопроходцем! — ехидничаю, за что тут же получаю звонкую пощечину от матери. Стискиваю зубы, руки сами по себе сжимаются в кулаки, строго себе напоминаю, что это мать.

— Ты меня разочаровал!

— Сожалею, что не оправдываю твои ожидания!

— Ты ни во что не ставишь ценности нашей семьи, живешь, как считаешь нужным, эгоистично и неправильно! Чем тебе Амина не угодила? Есть пословица: стерпится-слюбится! Испокон веков родители выбирали пару, ты сам на ней женился, никто тебя не принуждал. Внезапно решил, что любишь иноверку, разрушил свой брак, оставил сына! Стыд и позор, Эмин!

— Паша не мой сын, мама! — тишина сразу же стала оглушающей, звонкой. — Я и женился на Амине, чтобы спасти ее от гнева Асхада. Она уже тогда была беременной и не от меня.

Мама изумленно попятилась назад, села на кровать. Ей не нужно объяснять от чего я уберег Амину, она прекрасна знала законы нашего народа.

— Сейчас она с отцом своего ребенка заграницей. Я так понимаю, что тебе искаженную правду донес Асхад, якобы развелся из-за другой девушки, — мать не реагирует, смотрит на меня не мигающим взглядом. — Амина была несчастна со мною, как и я с нею. Насильно мил не будешь, мама!

Я надеялся на понимание, но ошибся. Мать поджала губы, не сказав мне и слова, покинула мою комнату. Устало провожу ладонью по лицу. Звонит телефон. Некоторое время смотрю на дисплей, гадая, что мне принесет этот разговор.

— Да.

— А, явился, не запылился! — пьяный голос друга расставил все по местам, разговор будет не из легких. — А я вот стою перед твоим домом и думаю зайти или не зайти к предателю!

— Асхад!

— Че? Правду неприятно слышать? Я считал тебя братом! Слышишь, Эмин, братом!!! А ты…хладнокровно воткнул мне в спину нож! И все ради чего? Ради какой-то швали в Москве!

— Асхад! — меня злит, что Стеллу оскорбляют. — Ты прекрасно знаешь, что не из-за этого!

— За моей спиной… Я же тебя за брата считал… — связь обрывается. Засунув мобильник в карман брюк, торопливо спускаюсь на первый этаж, хватаю пальто и выскакиваю на улицу.

Асхад действительно стоит перед моим домом, опирается на капот машины и пьет из горла виски, видно пьет уже не первый час. Увидев меня, ухмыляется.

— Ты придурок! — ругаюсь, понимая, что он в таком состоянии сел за руль. Обратно его не отпущу.

— Тебе легче стало? Я ведь не просил! Не просил!!!

— Конечно, не просил, тебе проще было убить сестру, прикрываясь какими-то дебильными традициями.

— Традиции, Эмин, они держат наш народ обособленными от всех остальных!

— И делают нас несчастными. Пойми ты, наконец-то, что она просто хотела любить! Ничего в этом криминального нет, Андрей же готов был и веру сменить ради нее! Почему ты не видишь на какие жертвы идет этот русский?

— Он русский! Он тот, кто убивал моих братьев, друзей!

— Ты обобщаешь, Асхад.

— Тебе не понять! — пьяно ухмыляется. — Не понять! Не понять!!! — кричит на меня, швыряет на асфальт бутылку, раздает звон разбитого стекла. Хватаю его за предплечья, тяну на себя, Асхад упирается, пытается высвободиться, но в итоге сдается.

— Как мне теперь смотреть матери в глаза? — шепчет мне в плечо, так как я его прижимаю к себе, не отпускаю. — Я ж лишил ее дочери…

— А убив ее, ты не лишил бы? — молчит, видимо сказать нечего в оправдание. — Время пройдет, все уляжется, и вы сможете с нею увидеться на нейтральной территории.

— Почему ты такой до скрежета правильный? — поднимает на меня мутный взгляд, рассматривает мое лицо. — Сколько тебя знаю, всегда ты поступал так, как нужно, поступал так, чтобы было всем хорошо!

— Пойдем ко мне, выспишься! Утро вечера мудренее. Через два дня семейный праздник, будем Сану сватать.

— И мать тебе тут же присмотрит новую невесту! — Асхад смеется, нетвердой походкой идет во двор, чтобы открыть ворота, перед этим всучив мне ключи от машины.

Кажется, наш молчаливый конфликт себя исчерпал. Я был рад, что здравого смысла у друга оказалось больше, чем глупостей. И верил, что со временем Амина все же увидится с родителями, пусть не в Грозном, не в родном доме.