Ловлю на себе жадный взгляд в отражении зеркала. Замираю с поднятой рукой, нахмурившись смотрю на Стеллу. Выразительно облизывает губы, распрямляя плечи.

— Это то, о чем я подумал?

Стелла поворачивается ко мне, против воли опускаю глаза на полупрозрачную ткань в области сосков. Сглатываю. Секс — это как запретная сладость для диабетика. Мне его не выдавали. Видел, что она поглощена новой ролью, ей было не до меня. Я ее жалел, хотел дождаться момента, когда сама на меня набросится. Видимо дождался.

Она обвивает руками мою шею и прижимается всем телом. Дышит томно, водит носом по щеке, не спешит с поцелуями. Мои руки ложатся ей на ягодицы, задирают подол ночнушки.

— Ты вкусно пахнешь! — мурлычит Стелла, а я завожусь всего лишь от ее сексуальных ноток в голосе. Кажется, эта «диета» сделала меня чрезмерно чувствительным.

— Ты тоже сладко пахнешь, так бы и сожрал тебя! — втягиваю в себя ее запах, стискиваю ее задницу, прижимая к возбужденному паху. Трется об меня, от этого начинает закипать кровь в венах. Сейчас и кончу, как подросток. Смеюсь своим мыслям, Стелла хмурится.

— Что?

— Чувствую себя пацаном, у которого все первый раз.

— Почему?

— А как ты думаешь? Месяц без секса.

— Рукоблудство не возбраняется.

— Только при помощи твоей руки! — похабно улыбаюсь, женушка удивленно вскидывает брови вверх, потом закусывает губу и кладет свою ладонь на мой член поверх полотенца. Сжимает его. Скалюсь, впиваясь в ее ягодицы пальцами. Дыхание сразу же становится у обоих тяжелым, прерывистым, воздух моментально пропитывается запахом секса.

— Божечки, как ты вкусно пахнешь! — Стелла целует в губы, страстно, ненасытно, дерзко. Обнимаю ее за талию, разворачиваю и припечатываю к стене. Чувства и нервы обострены, напряжены. Перехватываю инициативу в поцелуе, посасываю ее нижнюю губу, нежно проводя руками по бокам. Стелла покрывается мурашками, вздрагивает. Не от холода.

Вжимаюсь в нее всем телом, медленно сходя с ума от прикосновений ее рук к себе. Смотрит на меня с поволокой, ресницы трепещут, полураскрытые губы блестят от влаги. Целую ее в висок, медленно скользя губами к щеке, подбородку. Обхватывают ладонями полноватые груди, потираю сквозь кружево пальцами напряженные соски. Стелла выгибается, глухо стонет, тянет за волосы мою голову назад, присасывается к шее.

— Ниже… — хриплю, щипая ее соски, подставляя шею для засосов. Любит она оставлять на мне метки.

— Пусть видят… — бормочет, прикусывает кожу возле плеча, сильно сжимаю ее груди. Двигаю бедрами. Между нами всего лишь полотенце. Сомнительное препятствие.

— Эмин… — Стелла дергает край полотенца, оно падает к ногам.

— Зря…

— Ничего ты не понимаешь! — возмущается тихо, медленно опускается на колени. Вид, конечно, открывался изумительный. Особенно на ее груди. Я шумно сглатываю, член еще больше напрягается, подергиваясь в сторону полураскрытого рта Стеллы.

— Уверена?

— Я хочу! — смотрит на меня снизу-вверх, от этой позы и готовности покорить меня, происходит мощнейший выброс крови в пах. Я мог уже кончить ей в лицо от одного ее дыхания на головку члена. Собираю длинные волосы и перекидываю на одну сторону, чтобы не мешали наблюдать, как она будет активно работать своим чумовым ротиком и языком.

Посасывает, играет языком, периодически поглядывает на меня, ловит мою реакцию. Ободряюще ей улыбаюсь, сдерживая себя от желания погрузиться полностью в ее рот до самых гланд. Не умеет она еще полностью расслаблять горло. Пытается, но сразу же начинает давиться, смахивает слезы с глаз.

Накручиваю на руку волосы, кладу ладонь на голову. Голубые глаза вопросительно смотрят на меня, во рту член, и эта картина мне безумно нравится. Хорошаааа… Поднимаю ее на ноги.

— Все плохо? — усмехается, прячет свой страх. Не отвечаю, целую ее жестко, опуская лиф кружевной ночнушки вниз. Склоняюсь к одной груди, нежно сосу сосок, ощущая на языке незнакомую мне сладость. Запоздало доходит, что это грудное молоко. Рукой ласкаю другую грудь. Над головой тихо раздаются стоны, впивается ногтями мне в плечи.

— Эмин… — каждая буква моего имени пропитана каким-то нетерпением и просьбой. — Я хочу тебя! — всхлипывает.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Ты чего? — вытираю слезки с щек. — Все будет! — разворачиваю ее к себе спиной в сторону раковин.

— Нельзя же… — смотрит на меня через плечо, опираясь на столешницу. Я беру увлажняющее масло, ухмыляюсь.

— Доверься мне! — шепчу ей на ушко, задирая подол ночнушки, оглаживая бедра влажными от масла ладонями. Скольжу по внешней стороне, плавно перехожу на внутреннюю, специально задеваю ее между ног, но особо не трогаю. Стелла наблюдает за мною в зеркале, прикусив нижнюю губу зубами, я смотрю ей в глаза, прикасаюсь к клитору. Шумно выдыхает, прижимается к моим пальцам. Вращает бедрами, усиливая сама таким образом нажим. Нагибаюсь, оставляю дорожку влажных поцелуев вдоль позвоночника до ночнушки, не забывая на них подуть, вызывая мурашки. При этом мои руки не перестают ласкать ее между ног.

— Эмин! — стонет Стелла, упирается своей попкой в меня. Трусь членом между ее бедер, двигаюсь, имитируя проникновение. Во мне нет уверенности, что у меня получится довести Стеллу до оргазма, когда она начинает дрожать, теснее жмется ко мне, замирает. Выдыхаю. Самому было проще простого кончить. Смотрю в зеркале на колыхающиеся груди, сжимая ее ягодицы вокруг члена.

Последний рывок. Кайфую от блаженной пустоты внутри себя. Мы смотрим друг другу в глаза, как дураки улыбаемся. Стелла начинает тихо смеяться, разворачивается ко мне лицом, прильнув к моим губам.

— Почему ты раньше так меня не трахал?

— Я тебя не трахаю, Стелла, а занимаюсь любовью. Усекаешь разницу? — щелкаю ее по носу. — Любишь?

— Люблю!

— Я тоже люблю!

— Завтра нам месяц!

— Какой месяц?

— Эмин! — с возмущением бьет меня по плечу. — Илье месяц!

— А! Ты об этом!

— Это целый месяц!

— Ну месяц, как месяц! — пожимаю плечами, беру зубную щетку. Стелла надувает губы. — Стелл!

— Ты так говоришь, словно ничего такого!

— А что такого? Ребенку исполняется месяц! Всего лишь месяц! Я не понимаю зачем ты делаешь из этого целое событие!

— Ну, конечно, куда тебе сухарю до таких мелких событий! — отворачивается от меня, рассержено снимает ночнушку, идет в душ. Чищу зубы, наблюдая за Стеллой, как она быстро ополаскивается, кутается в махровое полотенце.

— Стелла! — она замирает возле двери, услышав в моем голосе твердые нотки. — Давай без истерики!

— Хорошо.

— Подойди ко мне! — с не охотой поворачивается, с опущенной головой подходит. — Посмотри на меня! — не поднимает глаза, приходится самому приподнять за подбородок. Губы сжаты, в глазах затаилась обида. Обнимаю ее за плечи, уткнувшись подбородком в светлую макушку. Недовольно сопит, напряжена, но через пару минут расслабляется, прижимается щекой к груди.

— Завтра поедем куда-нибудь отмечать наш первый месяц!

— Правда? Ты не будешь задерживаться на работе? Мы поедем в ресторан? Мне тут на форуме мамочек порекомендовали отличный семейный ресторан! Вот и узнаем, правда или нет!

— Хорошо.

— Ты самый лучший! — чмокает в губы, освобождается из моих объятий и вприпрыжку покидает ванну. Я качаю головой, смотря ей вслед. Дурашка.

* * *

— Когда ты приедешь? — Стелла сидит возле кроватки, следит за моим перемещением между гардеробной и чемоданом.

— Думаю, через неделю, — кладу чёрный джемпер и смотрю на Стеллу. Она легонько потряхивает цветной мягкой погремушкой перед Ильясом. Он наблюдает за игрушкой.

— Я должен, Стелл.

— Я ничего против не имею. Это твоя семья, — не смотрит на меня, но понимаю, что накрутила себя. Подхожу к ней со спины, обнимаю, смотрю на сына.

— Она меня не примет. Я же не чеченка, не мусульманка. Я не имею понятия, как вести хозяйство, как подчиняться мужу. Ты ничего не говоришь на эту тему, но я все понимаю, Эмин. И мне обидно за Ильяса, бог со мною!

— Я думаю, что все будет хорошо, — целую в светлую макушку, возвращаясь к сборам.

— Ты предпочитаешь на это закрывать глаза, но от этого проблема не исчезнет! Ты, Эмин, находишься между нами! Между мамой и мною с сыном! Как долго ты будешь делать выбор? Кого ты в итоге выберешь, когда устанешь разрываться?

— Я не собираюсь никого выбирать! — цежу сквозь зубы, пытаясь унять раздражение и не завестись. — Ты — моя семья, мать-это мать! И я не понимаю, о каком выборе ты говоришь!

— Что ж, я другого не ожидала, но знаешь Эмин, это бесконечно не будет продолжаться!

— Кажется эти месяцы я не плохо справлялся, все довольны! К чему ты сейчас начинаешь нагнетать обстановку, тем более перед отъездом! Хочешь поехать со мною? Познакомиться?!

— Не ори! — вскакивает Стелла на ноги, шипит, чтобы не пугать сына криком. Делаю глубокий вдох, вдыхаю. Сверлим друг друга тяжёлыми взглядами. Стелла считает себя правой, я был с нею не согласен.

— Родителей не выбирают, Стелла! Какая есть, в любом случае она мне мать, и я обязан её защищать, оберегать, поддерживать! Потому что так надо! Ты можешь со мною не соглашаться, устраивать скандалы, но подумай о том, как бы ты хотела, чтобы к тебе относился твой сын! — пауза затягивается, Стелла, скрестив руки на груди, изучает стену напротив. Поняв, что ничего не добился, застегиваю чемодан. Подойдя к кроватке, целую Ильяса в лоб, он мне улыбается беззубым ртом, суча ножками. Замираю возле Стеллы, смотрю на её профиль.

— В любом случае, тебе придётся смириться с таким положением вещей. Ясно? — я сердит на неё, за её юношеский идеализм в отношениях. Иногда она вела себя не по годам мудро, но иногда её неопытность проявляется во всей красе.