Не отвечает, все так же изучает стену. Я её не трогаю, хоть мне и неприятно уходить из дома на такой резкой ноте, но в этот раз она не права, и мне нет смысла прогибаться под её позицию.

Спускаюсь с чемоданом на первый этаж, Стелла чуть позже следует за мною. Внизу уже поджидал Гена, отвезет меня в аэропорт. Оборачиваюсь. Ждут, что сейчас извинится, но задирает подбородок, с вызовом смотрит мне в глаза.

— Я позвоню, как прилечу! — не подхожу к ней, не целую на прощание, как бывало ранее. Надеваю пальто, беру чемодан и с Геной покидаем дом. Сидя в машине, вижу Стеллу возле окна с Ильясом. Сердце рвется к ним, но сжимаю кулаки на коленях, отворачиваюсь. Как бы сильно я ее ни любил, негативно относиться к матери не позволю.

* * *

— Эмин! — Сана виснет на шее, едва успев переступить порог дома. — Ты бы сказал, что приезжаешь, мы тебя встретили!

— Мама знала! Как дела? — чмокаю Сану в щечку, снимаю пальто. Взяв свой багаж, направляюсь к лестнице, но замираю. — У нас гости? — в столовой накрыт стол.

— Придут родители, сестра Радика!

— Типа семейные посиделки?

— Типа того. Еще будет дядя Салих! Почему сейчас только март??? Я уже хочу май!

— Тебе так хочется по быстрее покинуть наш дом?

— Я хочу свой дом. Что в этом плохого? — щурится, надувает губы. — Или ты хочешь, чтобы я, как Иман, училась?

— Это было бы идеально, я считаю, что у тебя должно быть что-то еще, кроме семьи.

— Не слушай его, Сана! — появляется со стороны кухни мама. Улыбается мне радостно, распахивает объятия.

— Мама! — обнимаю ее, прикрывая глаза, когда она тепло обнимает меня в ответ. Почти как в детстве, когда я был ее гордостью.

— Как долетел?

— Нормально. Все хорошо? — заглядываю в карие глаза, она треплет меня по щеке.

— Теперь, когда мой сын дома, мое сердце спокойно. Ты надолго?

— На неделю. Потом дела. Мам, нам надо поговорить!

— Да, согласна, поговорим потом, сейчас некогда! — мама кому-то улыбается за моей спиной. Поворачиваюсь. В холл заходят люди.

— Арзу! Мадина! Рада вас приветствовать в нашем доме!

— Я смотрю, сын приехал! — полноватый мужчина, раздевшись, идет прямиком ко мне. — Рад приветствовать, Эмин! — протягивает руку. Пожимаю, цепляя самую очаровательную улыбку из своего арсенала.

— Седа! — вздрагиваю, смотрю на мамино восторженное лицо, когда она обнимает милую черноволосую девушку. Седа- Звезда. Стискиваю зубы, не забывая улыбаться. Моя Звезда, выслушав меня о благополучном прилете, сухо пожелала приятного вечера в кругу семьи.

— Эмин, познакомься с младшей сестрой Радика, Седа! Правда, миленькая? — мама держит за руку девушку, та украдкой меня рассматривает. Кошусь на родителей девушки, на ее брата за спиною сестры, на счастливую мать и начинаю понимать смысл этого вечера.

— Рад знакомству! — выдавливаю из себя банальные слова, пытаясь поймать взгляд матери, но она нарочно смотрит куда-то в сторону.

— Простите за опоздание! — появляется дядя Салих. — О, вижу к ужину успел!

— Конечно, брат мой! Давайте к столу! — мама утаскивает за собою Седу, Сану и всех остальных, кроме дяди.

— Ну, как она тебе? Хороша! — дядя подходит ко мне, хлопает по плечу. — Мать счастлива, что в такой хорошей семье есть дочь!

— Меня спросить забыли!

— А чего тебя спрашивать! Ты всегда в делах, а собственных внуком хочется успеть понянчить не только матери, но и мне. Пусть и двоюродных!

— У меня есть сын, дядя Салих!

— Да в курсе мы, что Паша тебе не сын. Надо своего! Родного! — дядя сияет темными глазами, выглядит довольным собою.

— У меня есть сын! Родной! — чуть ли не по слогам произношу. — Как и жена, к сведенью! — сияние родственника заметно тускнеет.

— То есть?

— То есть я женат. И сыну уже месяц.

— Но…

— Да, не говорил. Хотел для начала поговорить с матерью, а потом всем остальным объявить. А вы тут без моего ведома устраивает мою личную жизнь!

— Эмин! Не заводись! Прошу тебя! — дядя суетливо оглаживает меня по плечам, рукам. — Ну кто ж знал?! Кто знал!

Поджимаю губы, ставлю чемодан к лестнице. Кажется, в этом доме я ненадолго. С решительным выражением лица захожу в столовую. Мое место аккурат напротив Седы. Мама с Саной расставляет блюда на столе.

— Камила, присядь, не гоже суетиться вокруг нас! — Арзу смеется, мама смущается, а я с мрачным выражением наблюдаю за ее радостью, опасно прищурив глаза. Злость тихо клокотала в груди, только мысль, что это мать, женщина, которая меня родила, сдерживала из последних сил. Дядя Салих обеспокоенно поглядывает то на меня, то на свою сестру.

— Эмин, твоя мама говорила, что ты ведешь бизнес в Петербурге, планируешь вернуться домой? — отец Седы смотрит на меня, я перевожу на него тяжелый взгляд.

— Нет! — мама замирает возле меня. В столовой становится напряженно. — Я собираюсь осесть в Москве. Со своей семьей! — рядом облегченно выдыхают, поднимаю глаза. Мама ободряюще меня поглаживает по плечам.

— Конечно, как ты решишь, так и будет в твоей семье! Всегда тяжело отпускать детей из родного дома, но вы ведь будете приезжать в Грозный?

— А давайте поедим для начала! Жуть как проголодался! Я думаю, Эмин после дороги тоже хочет поесть! — дядя Салих не дает ответит, перетягивает на себя внимание, начинает болтать без определённой темы.

Сана и мать кружатся вокруг стола, я смотрю в тарелку, но чувствую на себе любопытные взгляды Седы. Иногда наши глаза пересекались. Она секунду дерзко смотрит в упор, а потом смущенно краснеет от своей наглости.

Вибрирует телефон в кармане, вытаскиваю его. Губы сами растягиваются в улыбке. Стелла прислала в «вайбер» фото себя и Ильяса. «Прости. Я не права! Люблю. Скучаю!» и смайлик поцелуя.

Рядом раздается звон посуды. Поднимаю глаза. Мама смотрит на экран мобильника, я только что увеличил фото Ильяса. Ее глаза перемещаются на мое лицо, сводит брови к переносице, сжимает губы.

— Это… — не заканчивает свою мысль. Я встаю, забираю и ставлю посуду на стол, беру мать под локоть и вывожу ее из столовой под гробовое молчание.

Идем в кабинет. Бесцеремонное толкаю ее вперед, захожу следом. Мать уже завелась, глаза мечут молнии, руки сжимает в кулаки.

— Это мой сын! Родной!

— От этой иноверки! — выкрикивает утвердительно мама, замахиваясь. Перехватываю ее руку, стискиваю запястье. Она удивленно смотрит на мой захват, губы начинают дрожать, а в глазах появляются слезы.

— Ты переходишь границы, мама! Достаточно!

— Как ты мог? Как ты мог???

— Обычно. И ты ничего не изменишь!

— Я не приму ее! Ни этого ребенка! — вскрикивает, так как я сильно, до синяков, сдавливаю ее руку. — Мне больно!

— Мне вдвойне, мама! — убираю свои руки, делаю шаг назад. — Не примешь, говоришь?!

-Нет!!!

— Хорошо! — разворачиваюсь, выхожу из кабинета.

— Эмин! — мама несется следом. Я беру чемодан, она выхватывает его. — Я не позволю тебе уехать!!!! Ты женишься на этой девушке! Она из нашего круга, нашей веры, воспитана по нашим законам!

— Спешу тебя разочаровать: я женат! — она в шоке, выдергиваю из ее рук чемодан. — Женат на этой иноверке! На матери своего ребенка! И если мне сейчас выбирать, то я выбираю не тебя! — сдергиваю пальто с вешалки, быстро одеваюсь и покидаю дом.

— Эмин! — несется мне в спину душераздирающий крик. Закусываю губу, вызываю по приложению такси. Мне везет, машина подъезжает буквально через минуту.

— Эмин! Эмин!

— Поехали! — приказываю водителю, сев на заднее сиденье. Прикрываю глаза, борясь с желанием посмотреть назад. Сдерживаюсь. Это сложно, больно, тяжело. И главное, правильно.

* * *

Открываю дверь спальни. Медленно подхожу к кровати. На прикроватной тумбочке горит ночник. По центру в позе звезды спит Ильяс, Стелла с краю. Ложусь на другом краю, подкладываю под щеку ладонь, разглядывая спящее лицо девушки. Все ради нее. Для нее. Перевожу взгляд на сына. И для него.

— Эмин? — удивленно, сонно шепчет Стелла. Она трет глаза, часто моргает. — Ты дома?

— Дома!

Всматривается, пододвигается ближе ко мне, я к ней, между нами наш сын. Тянет руку к моему лицу, гладит по щекам, по лбу, проводит пальцем по носу.

— Все хорошо? — на ее вопрос отрицательно качаю головой. Мать обрывала телефон в надежде до меня дозвониться. Звонила Сана. Звонил дядя Салих. Даже Асхад раз пятнадцать названивал. Никому не ответил.

— Я люблю тебя, Стелла! Ты — моя семья! — перехватываю ее руку, целую ладонь, каждый пальчик. — Если выбирать, я выбираю тебя, сына и всех остальных детей, которых ты мне родишь!

— Уже напрягаюсь! — тихо смеется, приподнимается на локте, нагибается к моему лицу. Наши губы встречаются в поцелуе. Целуемся нежно, поверхностно.

— Я люблю тебя! Ты- моя семья, Эмин! Это самое важное, что может быть у человека!

40 глава

Стелла

— спустя 6 лет-

Тихо. Сажусь на барный стул, обхватываю кружку горячего молока и прикрываю глаза. Кто сказал, что сидеть в декретном отпуске — это отпуск в три года? Убить бы этого человека. Но вспоминая липкие ладошки, беззаботный смех, топот маленьких ножек — желание убить пропадает.

Открыв глаза, смотрю на свое запястье. Браслет из белого золота с тремя детскими фигурками, на каждом выбито имя, дата и время рождения. На другой руке — тот самый браслет с выдержкой из Корана. Я могу забыть надеть обручальное кольцо, серёжки, но эти два браслета — никогда.

Если бы мне, восемнадцатилетней девчонке, на день совершеннолетия сказали, что я буду самой счастливой и любимой, а главное единственной, женой мусульманина, рассмеялась бы. И не поверила бы, что у меня будет трое детей: мальчик, мальчик и девочка. Папина сладость, тайная слабость. Родись два года назад еще один сын, Эмин начал бы сейчас ныть о том, что хочет дочь. А так молчит. И предохраняется, хотя я не против родить ещё парочку маленьких Умаевых.