С Ильясом я была сумасшедший мамашей. Бедный ребёнок! Он дома толком не бывал. Всегда какие-то занятия, мероприятия. С Эльдаром материнский перфекционизм пошёл на убыль. С ним занимались в том направлении, которые ему нравились, как и теперь с Ильясом. Мальчики обожали спорт. Старший сын фанател от футбола, средний любил проводить время в гимнастическом зале. Дочка… Лину папа, когда был дома, не спускал с рук. Он готов для неё достать единорога, луну с неба, звезду с морского дна. Хорошо, что дочь пока не понимает, как вить из папулечки верёвки.

Слышу, как заезжает во двор машина. Смотрю на часы. Полночь. Сердце на секунду останавливается, потом несётся вскачь. Подрываюсь со стула, несусь к двери. Чуток не успела. Эмин заходит, закрывает ногой дверь. Роняет дорожную сумку на пол и подхватывает меня. Обвиваю ногами его за талию, ищу его губы. За шесть лет должна привыкнуть к разлукам, но нет, когда он возвращается, для меня это маленький праздник.

— Я скучала! — шепчу ему в губы, путаясь пальцами в его волосах на затылке. Сжимает мою задницу, прикусывает нижнюю губу, таким способом он сообщает мне, что тоже скучал. Желание отдаться ему здесь и сейчас велико, но…

— Папа! — вот это "но" всегда просыпается в самое не подходящее время. Знаем, проверено. Эмин поспешно опускает меня на ноги, подхватывает на лету дочь, подбрасывает её. Лина заливисто смеётся. Сна у этой девчушки ни в одном глазу. Когда я читала ей сказку, она сильно терла свои глазки и заснула, так и не дослушав до конца историю.

— Почему принцесса не спит? — Эмин усаживает дочь на согнутый локоть, обнимает меня свободной рукой за плечи, трётся носом об щеку. Лина недовольно сопит, обхватывает отца ладошками за лицо, поворачивает в свою сторону. Ревнует.

— Собственница! — бурчу с показной обидой. Муж хмыкает. Мы втроём идём на кухню.

— Я хочю молонее! — выдаёт Лина, когда Эмин подходит к холодильнику.

— Нет, мороженое завтра, а сейчас ты пьешь молоко. Папа тебя покачает, пока наши глазки не закроются.

— С папой спа! — дочка радостно хлопает в ладошки, обнимает отца за шею. Я достаю молоко, подогреваю его, наливаю в бутылочку-непроливайку. Эмин забирает бутылочку, даёт Лине. Она сразу же ложится в его руках, прижимается к груди, он что-то шепчет ей на чеченском, качая. Через десять минут мне возвращают пустую бутылку, тёмная головка доверчиво лежит на отцовском плече.

Эмин — замечательный отец. Когда он дома, мне можно не беспокоиться о детях. Он сам всех накормит, оденет, развлечет. Ему не в напряг посидеть с тремя детьми, если мне надо куда-то отлучиться.

В общем мне очень повезло с мужем, детям с отцом.

— Она уснула. Мальчики тоже спят! — горячее дыхание опаляет моё ухо, мужские руки ложатся на талию, прижимает к себе. Прикусываю губу, не поддаюсь его провокации, но покрываюсь мурашками, когда его губы касаются моей шеи. Каждая клеточка моего тела жаждет его. Я хочу его до головокружения.

— Эмин! Мы на кухне!

— До спальни не доползем! Не фиг было мне слать фотографии в нижнем белье! Ты же знаешь, что я остро реагирую на твоё тело, особенно в командировке! — прикусывает мочку, просовывая руку через резинку пижамных штанов. Да, я знала, каким способом загнать мужа быстро домой. Нужно было всего лишь отлучиться на пару часов в торговый центр в отдел нижнего белья.

Оттопыриваю задницу, чуть раздвигая ноги. Опираюсь на столешницу, чувствуя, как его пальцы нежно меня гладят. Нежно и убийственно медленно, когда очень хотелось быстро и жестко.

— Эмин…

— Ммм…

— Пожалуйста! — кручу бёдрами, пытаюсь усилить трение, но он словно надо мною издевался.

— Сам хочу! — ладони скользят по ягодицам, припускает штаны вниз. В предвкушении жду. Охаю, когда его член заполняет меня всю. Он огромный. Или это просто долго не занимались сексом. Все же его не было дома три недели.

Двигается быстро, словно прочитал мои порочные мысли о жесткости. Меняет углы проникновения, у меня ноги подкашиваются от остроты и обнаженности чувств. Сжимая мои ягодицы. Одна рука все ещё удерживает меня, вторая накручивает на кулак пряди волос, заставляет прогнуться в пояснице и откинуть голову назад. Мне становится жарко, звуки реальности отдаляются. Жарко в груди, жарко между ног. Отпускает мои волосы, держит за плечо, другая рука смещается с бедра вниз между ног. Надавливает на клитор, член входит очень глубоко. Стону. Перед глазами пелена. Меня окатывает волна жара, сжимаюсь, чувствуя закрученность внутренней спирали. Она распрямляется, через несколько секунд я обмякаю. Эмин совершает пару мощных выпадов, прижимается ко мне, навалившись всем своим весом на меня. Оба дышим тяжело, как после марафона.

— Хоть бы раз изменил сценарий! — подтягиваю штаны, чувствуя, как его сперма стекает по бедрам.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍


— Судя по твоему довольному голосу, пока нет смысла что-то менять! — поворачивает к себе, целует, придерживая мой подбородок.

Смотрю в его сытые, довольные глаза, улыбаюсь.

— Как прошла поездка? — осторожно спрашиваю.

Эмин чмокает в нос, поправляет на себе одежду, идёт к холодильнику. Я терпеливо жду. Каждый раз, когда он возвращается из Грозного, нужно пару дней аккуратно интересоваться делами с того края. Чувствуешь себя сапером, не знаешь, где рванет.

— Нормально. Малика приедет к нам в конце недели с ребятами.

— Ильяс и Эльдар будут рады! Иман передумала ехать к нам в отпуск?

— Она решила побыть дома. Я так понимаю, что это из-за Али.

— Ты думаешь у них что-то получится?

— Буду верить. Али отличный парень, благодаря ему я не торчу в Грозном каждый месяц. И он не будет Иман ограничивать стенами дома и детьми. Во всяком случае, я матери запретил лезть в эти отношения и вообще, как-то проявлять инициативу по поводу замужества Иман.

Дальше нужно дать ему время привести мысли в порядок по поводу матери. В начале я по глупости лезла к нему в душу, пыталась проявить себя этаким опытным психологом, помочь двоим не чужим друг другу людям сблизиться. Эмин огрызался, обижал меня своим нежеланием делиться, потом просил прощения, но в отношения между ним и матерью меня не пускал.

Свекровь была против нашего брака. С годами её позиция не изменилась. Мы, конечно, познакомились. Я приехала через пару дней с Ильясом после свадьбы Саны. В первый же день она устроила смотрины. Я ещё не пришла в себя с дороги, как дома собрались разновозрастные женщины в платках. Сидела среди незнакомых мне людей, нервничала, не позволяла себе расплакаться, хотя хотелось. Смотрела на всех свысока, дерзко и не отводила глаза в сторону. Её злила моя непокорность, моя вызывающая позиция и то, что я молчала, не жаловалась Эмину. Для неё я была "иноверкой", "чужачкой". Было тяжело находится под пристальным вниманием всех её родственников пожилого возраста, чувствовать кожей осуждение, презрение. При Эмине она играла роль, мило улыбалась, восхищалась внуком, но на руки ни разу не брала. Это меня окончательно добило. Для неё мой сын был не таким, как все. Нечистый что ли. Ради Эмина я терпела это пренебрежение, радуясь, что со мною Ильяс, что сестры мужа оказались более дружелюбнее. Даже друг, Асхад, брат Амины, и то проявил больше лояльности, чем свекровь. Я думала, что мой Эмин не знал о нашей "холодной войне", но ошиблась. Однажды пришёл, попросил собрать вещи, перевез к Малике, к своей сестре. Мы с нею виделись, но не общались, всегда были с кем-то, наедине никогда. Провожали нас многие, но её не было. Больше мы не пересекались и была счастлива, поняв впоследствии, как себя вести с Эмином, когда он возвращается из Грозного.

— Я думаю в следующую поездку взять мальчиков. Радик предлагает съездить с детьми в горы.

— Девочки не вписываются?

— Нет. Чисто мужская компания.

— Я не против, будем с Линой потрошить папины карточки!

Эмин смеётся, выпивает стакан воды. О матери ни слова. Иду следом, вместе поднимаемся на второй этаж. Он ещё раз заглядывает в детские.

— Дома все хорошо? — стягиваю покрывало с кровати, слежу за действиями мужа.

Эмин не отвечает, на ходу снимает футболку и идёт в ванну. Я могу утром позвонить Иман, поинтересоваться, как дела. Она по-прежнему живет с матерью Эмина. Но мне хотелось, чтобы он поговорил со мною, не держал в себе все эмоции, обиды.

Возвращается мокрый и с одним полотенцем на талии. Берет телефон и ложится на кровать. Считаю до десяти, даю ему ещё время созреть для разговора, пока буду принимать душ.

— Хорошо, — сажусь на свою половину кровати, подогнув ногу под себя. Эмин вопросительно смотрит на меня поверх мобильника.

— Как поживает твоя мама?

— Как обычно. Разве там что-то меняется?

— Послушай, я не раз говорила, что не надо из-за меня держать с нею дистанцию. Ты прав, мама — это мама, другой не будет. Уверена, что у неё за тебя болит душа!

— Всё сказала?

— Нет! Я знаю, что и ты тяготишься ситуацией! Мне кажется, единственный способ вас помирить — тебе нужно жениться на выбранной мамой девушке. Уверена, она не будет иноверкой, будет истинной женой мусульманина.

— Ты серьёзно? — Эмин смеётся, откладывает телефон на тумбочку. — И как ты это себе представляешь?

— Ты можешь жениться, если хочешь… — облизываю губы, нервно теребя уголок одеяла. — но я никогда не потерплю вторую жену! Я никогда не смогу тебя с кем-то делить!

— Стелла! — протягивает руку ко мне, касается пальцами моего лица. — Вроде не первый год живёшь со мною, а до сих пор сомневаешься в том, что, кроме тебя, мне никто не нужен.

— Я просто все эти годы не могу смириться, что из-за меня ты в ссоре с мамой.

— Тебя это никак не касается. Иди ко мне! — берет руку, тянет на себя. Я послушно устраиваюсь у него на груди.