- Кирилл! – кричу и следом захожу в воду. – Да послушай меня!

Толкаю его в спину, ни капельки не щадя. А он резким движением оборачивается ко мне.

- Я не буду делить тебя с ним!

Отшатываюсь от неожиданности. Кир выглядит устрашающе – на шее вздулись вены, щеки красные.

- Мы с тобой круто потрахались, ничего не скажу. Но мне нужен не только секс. Я не отпущу тебя после всего к нему! Если понадобится, запру здесь, пока до тебя, глупой, не дойдет!

Он все еще на взводе – кулаки сжимает, зубы стискивает. 

- Я не отдам тебя, Ярослава, - произносит тише, будто на изломе. – Делай с этим, что хочешь.

- Я не хлеб, чтобы меня делить, - отвечаю спокойно. – Твои психи – глупость полная. 

Вижу, что хочет возразить, но я поднимаю руку и показываю ему замолчать. Теперь моя очередь говорить.

- Это не касается тебя. Как меня не касается твоя подсобка, Диана и другие девушки, - продолжаю настойчиво. - И ты только что испортил такой момент! Мог сказать, что я тебе нравлюсь, по-другому, придурок!

Я резко превращаюсь в плаксу и сжимаю трясущиеся губы в попытке усмирить слезы, которые обрушиваются на меня. Зато Кирилл заметно расслабляется. Улыбается сначала уголками губ, потом шире. И наконец во все тридцать два. 

- Не реви, - бросает почти грубо, но его действия «после» противоречат этому выводу.

Сгребает меня в объятия и прижимает крепко, пока я тихо всхлипываю у него на плече. 

- Ну пздц, не реви, говорю, - уже смеется и нежнее добавляет: - Прости меня. Девочка моя, тише-тише.

Девочка. Я его девочка. Еще сильнее завываю, уткнувшись в шею.

- Мне нужен только ты, - беспорядочно бормочу, - только ты.

Не знаю, сколько мы стоим в море. Не знаю, когда слезы успевают высохнуть, а я – успокоиться и почти уснуть у Кирилла на плече. Крепко жмурю обветренные глаза. Медленно отодвигаюсь, но все еще не отпускаю его.

- А если я скажу тебе, что он ее никогда не видел? 

Кир не сразу понимает меня. Но, едва доходит, что речь о татуировке, глаза округляются. А затем его губы раскрываются и выдают лучшее, что можно сейчас сказать.

- Я буду самым счастливым на этой гребаной планете.

Глава 29

Кир

Странная штука время это. Когда хреново так, что хочется сдохнуть, оно тянется долго и нудно. А когда мне наконец в кои-то веки хорошо, пролетает короткой вспышкой. Раз, и нет его.

Два самых классных дня – не побоюсь этих слов – в моей жизни пронеслись, как… да быстрее, блин, чем один миг! Я не успел даже свыкнуться с мыслью, что мы с Гайкой так совпали. Что ее штормит так же, как меня. И что я могу быть так чертовски просто счастлив. Без заморочек, без глубоких дум, без обоснований. 

Это ведь было не про меня. Или?

Беру рюкзак и выхожу на улицу. Яся сидит на крыльце. Вся подобралась, обнимает коленки, смотрит вдаль. Кажется, даже не моргает. А я улыбаюсь без повода. И как не улыбаться рядом с этим солнцем? Самая яркая девчонка, что я встречал. Сияет так, что никого вокруг не замечаешь. Так, что забываешь про собственную тьму.

- Эй, - говорю негромко, чтобы не напугать, - все хорошо?

Расстроенная она. В зеленых глазах тоска того же цвета.

- Не хочу отсюда уезжать.

Понимаю ее, и у меня скребется внутри.

- Давай останемся здесь, – произносит и забавно дует губы. – Желательно навсегда.

Смеюсь в ответ. Подхожу, сажусь прямо за ней и бросаю рюкзак рядом. Гайка кладет голову на мое плечо, я прижимаюсь щекой. Меня сомнения и страхи тоже не отпускают, но я готов с ними бороться. Как минимум потому что услышал вчера то, о чем не мечтал. Во-первых, что ни хрена у нее с кучерявым не было – пролетел пудель как фанера над Парижем. А во-вторых, что я нужен Ясе. Никому и никогда, кроме мамы, я нужен не был. Чтобы не по какой-то причине, не ради цели или по чьей-то воле, а просто так. Чтобы сидеть, как сейчас, вдвоем и чувствовать, что тебя не хотят отпускать.

И я. И я до скрежета зубов не хочу, не могу ее отпустить. Как такое возможно? Никогда же не привязывался ни к кому. И я не только о «подружках», я ведь и Марата до недавнего времени держал на расстоянии. Так живется проще – меньше разочарований, меньше боли. Ее и так до фига.

- Почему ты не появлялся три недели? – спрашивает вдруг Ярослава.

Ее голос немного дрожит. Обнимаю сильнее, топлю в теплоте, что из самого сердца. Целую в висок и выдыхаю.

- Я хотел, очень хотел.

- А я ждала, - убивает простой фразой.

Поворачиваю Гайку аккуратно к себе, смотрю на нее и верю каждому слову. Целую крохотную родинку на щеке, затем губы. Медленно, без языка, даже нежно, наверное. Не уверен, что знаю, каково это. Яся будто заново знакомит меня с самим собой.

Когда мы все-таки возвращаемся в отель и заходим в номер, первым делом переглядываемся. А затем со смехом сдвигаем кровати да заваливаемся спать. Сегодня мы и трех часов не спали, все не могли оторваться друг от друга, насытиться. Мы отвоевывали с боем каждый час. Я и сейчас, уже проваливаясь в сон, не могу перестать трогать ее, целовать. Гайка хихикает без остановки, сопротивляется иногда, но и сама кайфует – такое не сыграть. 

А спится реально крепко. Потому что, когда спустя хрен его сколько времени открываю глаза, ничего не помню, но четко осознаю, что осталось приятное послевкусие. Может быть, мне снилась даже… мама. Улыбаюсь бессознательно. 

Так и валяюсь с открытыми глазами. Долго. Думаю обо всем. Яся лежит на мне – обвила руками, ногами, сладко сопит, двигает губами во сне. Милая она, любуюсь. И когда раздается громкий стук, хочется послать весь мир далеко и надолго, чтобы не будили мою девочку. Очень хочется. Но я слышу снаружи писклявый голос Али Ферлей и понимаю, что эта вредина не уйдет. 

Открываю дверь и жмурюсь от солнца. Не так долго мы, видимо, спали, раз день в самом разгаре. Алька оглядывает меня со всех ракурсов, затем нагло смотрит внутрь – на беспорядок в номере, разобранную кровать и Ярославу в свете ночника.

- Кажется, кое-кто тут помирился? – напевает.

В этот момент Гайка переворачивается на спину и потихоньку потягивается. 

- Привет, - шепчет она.

Садится выше к изголовью, прикрывается простыней. Я жадно впиваюсь глазами в картинку, как с разворота мужского журнала. Охренеть. 

- Привет! – Аля волшебным образом просачивается в номер.

Зараза самая настоящая, верно Марат ее зовет. 

- Я на секунду, - отвечает на мой явно недовольный взгляд и садится к Ясе. – Ко мне подруга с мужем прилетает сегодня. Они ненадолго. Роза. Может, помнишь ее? 

Гайка растерянно кивает. Сразу вижу, когда врет.

- Если будет желание, присоединяйтесь к нам! Что-нибудь придумаем, Марат обещал.  

- Как вы, кстати, съездили? – спрашивает Ярослава.

Девчонки начинают болтать и тихо перешептываться, а я отвлекаюсь на брата, который заявляется на порог, с ходу оценивает обстановку и со словами «я тебя предупредил насчет Яси» слегка бьет кулаком в плечо. 

Когда мне – слава богу – удается выпроводить это шумное семейство, упираюсь затылком в дверь и улыбаюсь Гайке. Она такая красивая сейчас. Со спутанными волосами и следами от подушки на щеке. Я не спеша подхожу к окну и открываю шторы, но малышка шипит и прячется от света. 

- Хочешь пойти с парочкой «Твикс»? – интересуюсь ее планами.

Честно, у самого нет желания, но, если она захочет, я потерплю. Просто Ферлей сама по себе заводная, а с рыжей подругой, которую даже Марат с трудом выносит, они сводят окружающих с ума. 

- Давай позже решим, - предлагает.

- А сейчас что? – подхожу к кровати и сажусь рядом, нависаю над Ярославой. – Еще поспать хочешь?

Она морщит нос, взвешивает что-то в голове, а затем прикусывает губу. Сука, тело реагирует на нее молниеносно.

- У меня есть идея получше. – Улыбается мне.

Через полчаса мы лежим в ванной с гидромассажем. Еще думал, когда заехали, на хрена она здесь нужна. А сейчас очень даже расслабляет. 

Гайка примостилась у меня на груди, как будто ей там медом намазано. Но я соврал бы, если б сказал, что мне не нравится. Вокруг плавают килограммы пены с густым ароматом абрикоса, что пленил с первой встречи. Я целую ее плечо. Точечно, медленно. А она в один миг вздрагивает и заговаривает, переплетая наши пальцы под водой.

- Тебе тоже страшно?

Страшно? Конечно, о чем тут говорить. 

- Потому что мне так страшно, как не было даже в самолете, - не дожидаясь ответа, добавляет. – Я как будто бесконечно лечу вниз. Знаешь, все время такое ощущение в животе. Щекочущее. И сердце стучит, как… Да послушай! Вот как сейчас.

Она берет ладонь и прикладывает к мягкой коже. И я слышу, легко понимаю, о чем она говорит. Сжимаю аккуратную грудь, ловлю губами пульс на шее.

- Мне страшно так, как никогда не было, - очень честно шепчу на ухо ей.

Прикусываю мочку, зарываюсь носом в ее невозможный, дурманящий запах.

- А вдруг мы все испортим? У меня же не было нормальных отношений.

- У меня тоже.

- Но…

- Замолчи, - резко прерываю я. – Что, по-твоему, значит «нормально»? Какая разница, если мы с тобой будем вне формата? Разве есть какие-то правила? И даже если так, тебе не плевать? 

Гайка оборачивается, смотрит на меня дикими глазами. Зеленые они у нее, как джунгли. И такие же опасные. И столько же таят.

- Главное, чтобы нам было хорошо вдвоем, правильно? Как считаешь? 

Кивает. 

- Просто мне страшно, что завтра очнусь, а это был всего лишь сон, - на одном дыхании выпаливает.

- Дурочка, ты чего? 

Притягиваю и съедаю все сомнения, которыми задурила себе голову. Целую, выгрызаю страхи, что мучают ее. Не дам в обиду. Лучше сам буду бояться за двоих, но ей бояться не позволю. Она достойна твердой почвы под ногами и бесконечно белой полосы с красной ковровой дорожкой.