Мишель Смарт - Эксклюзивное соблазнение

На ее сердитом лице отразилось смятение.

– Он не сказал тебе об этом? – язвительно спросил Алессио. – Ты еще не поняла, что мой брат был склонен преувеличивать? Он всегда очень избирательно говорил правду.

– Но он все равно ненавидел школу-интернат.

– Один ребенок из нескольких десятков нас ненавидел школу. Спроси любого из нас, нам всем нравилось там учиться.

– Учитывая, что все в твоей семье холодны, как рыба, их мнение для меня неубедительно.

Алессио стиснул зубы, чтобы не наорать на Бет. Его задели ее слова о его семье.

– Это отличная школа с отличными учителями. Я принимаю, что Доменико отличался от всех нас. Он напоминал хиппи, но это не значит, что его сын будет таким. Я об этом позабочусь.

– Ты об этом позаботишься? – У нее было такое выражение лица, что Алессио обрадовался, когда не увидел ничего у нее под рукой. Он был совершенно уверен, что Бет швырнет в него чем-нибудь.

– Да, красавица. Я позабочусь об этом. – Он с трудом сдерживался под ее презрительным взглядом. – К тому времени, когда Доменико окончит университет, у него будут все необходимые знания, чтобы занять свое место в компании. Мне жаль, если тебя это не устраивает. Но я делаю это для его блага. Куда ты идешь?

Бет схватила сумку и рванула к двери.

– Я домой! – рявкнула она. – Мне жаль, если тебя это не устраивает. Но, учитывая то, что ты планируешь отослать из дома моего сына, я буду проводить с ним столько времени, сколько смогу.

– Бет…

– И наше обсуждение не окончено. Еще нет.

Бет захлопнула за собой дверь и побежала по коридору. Слишком торопясь выбраться из здания и увидеться с Доменико, она не стала ждать лифт и начала спускаться по лестнице.

Как она могла поверить Алессио?

Недели в его постели и работа рядом с ним заставили ее забыть о том, что в глубине души Алессио – истинный Палветти. Если он хочет отправить Доменико в школу-интернат, ей надо придумать способ, чтобы остановить его.

Когда Алессио вернулся домой с работы, Бет нисколько не успокоилась, хотя и провела время с Доменико.

Разговоры о школе-интернате только подтвердили, как отчаянно она скучает по мальчику.

Если бы Доменико не просыпался так рано по утрам, она виделась бы с ним только по выходным. Остальные Палветти работали семь дней в неделю.

Она их понимала. Они упорно трудились, чтобы обеспечить благополучие следующего поколения семьи, но Бет не хотела быть на них похожей.

Она никак не могла смириться с тем, что Доменико отправят в школу-интернат.

Если до этого дойдет, она поедет в Англию, чтобы быть рядом с ним. Если Алессио это не понравится, тогда…

Она сморгнула слезы. Не надо думать об этом сейчас, когда Доменико сидит у нее на коленях и жадно ужинает из бутылочки. Ему не нужно видеть ее слезы.

Она вышла замуж за Алессио, зная, кто он и что ему необходимо. Она сама виновата в том, что позволила себе поверить в иллюзии после их страстных занятий любовью и тех уступок, которые он сделал, чтобы помочь ей вписаться в мир Палветти. Она почти забыла, каков Алессио на самом деле.

И ей не нравилось, что, проводя время с Доменико, она постоянно думает об Алессио.

Когда ее муж просунул голову в дверь детской, ее сердце забилось чаще.

Доменико обрадовался Алессио, вынул бутылочку изо рта и протянул ему руки.

Бет заметила удивление на лице Алессио и изо всех сил постаралась сдержать отвращение, когда он подошел и взял у нее Доменико.

Он поднял визжащего ребенка на руки и пронес его по комнате.

Доменико был в восторге…

Как может Алессио даже подумать о том, чтобы отправить его прочь из дома? Неужели он такой бесчувственный?

Вскоре Алессио поцеловал Доменико в щеку и вернул его Бет.

Мальчик немедленно выхватил у нее из руки наполовину выпитую бутылочку и сунул ее в рот.

– Умница, – восторженно сказал Алессио и посмотрел на Бет. – Ужин будет готов через десять минут.

Она слабо улыбнулась.

– Я уже поужинала.

Алессио кивнул и вышел из комнаты.

– И долго ты будешь молчать? – Алессио поужинал в одиночестве, а потом пришел в свою спальню. Бет лежала в постели на боку и читала книгу. Она не посмотрела на него, когда он вошел, не ответила на его сообщение о том, что он примет душ, не повернулась и даже не взглянула на него, когда он лег рядом. Алессио заметил, что она в пижаме.

Она не произнесла ни слова.

Его собственный гнев почти утих.

Алессио думал об их разговоре несколько часов. Споры и разногласия неизбежны, но он уже во второй раз потерял самообладание в офисе. Второй раз за неделю после пятнадцати лет абсолютного хладнокровия и логического мышления. Когда окружающие его люди повышали голос, он обычно ждал, пока они успокоятся.

Но оставаться спокойным рядом с Бет он не мог.

Он едва снова не занялся с ней любовью на рабочем месте.

– Бет… – Он старался подобрать лучшие слова, чтобы помириться с ней. Но он не станет извиняться за то, что желает лучшего для своего племянника. – Мне жаль, что ты расстроилась.

Она перевернулась на спину, положила книгу на живот, резко вдохнула и уставилась на потолок.

– Я не расстроилась, Алессио. Я злюсь. Мне наплевать, если в вашей семье принято вышвыривать всех своих детей в школу-интернат. Я не хочу такой участи для Доменико. Это жестоко и варварски.

Алессио едва не выругался. Бет не отступалась.

– Я говорил тебе, что в школе отличные учителя и наставники.

– Это избавляет детей от тоски по дому? – спросила она.

– Я никогда не тосковал по дому.

– Никогда? Ни разу?

– Мне нравилась эта школа, – искренне ответил он. Учеба была нелегкой, но интересной: уроки, семинары, спорт и все необходимое для растущего подростка. Он заводил друзей, делился личным опытом.

Но не стоит говорить об этом Бет, потому что ему не удастся ее убедить.

– Если бы я заскучал, ко мне приехали бы бабушка и дедушка.

– Бабушка и дедушка? – спросила она. – Не твои родители?

– Мои родители были слишком заняты на работе.

– Слишком заняты, чтобы навестить собственных детей в школе-интернате в чужой стране. Но ведь у каждого Палветти есть личный самолет. По-твоему, это нормально?

Алессио сердито вздохнул.

– Они делали так ради нас. Это не значит, что мы были лишены любви и внимания. Я всегда знал, что мои родители любят меня. Они усердно работали ради моей пользы. Мои бабушка и дедушка вышли на пенсию, а родители работали в компании. Мы проводили с ними много времени. Так мы работаем. Мы тратим двадцать – тридцать лет своей жизни, чтобы передать успешный бизнес следующему поколению Палветти. Когда следующее поколение будет готово работать, мы уйдем в отставку и передадим им бразды правления.

– И все начнется сначала, – сказала она.

– Именно так.

Бет долго молчала, и Алессио решил, что она наконец поняла его.

Но ее мятежный тон развеял все его предположения.

– Возможно, тебе нравилось в школе-интернате, но я отказываюсь верить, что ни один из вас не скучал по дому. Доменико скучал.

– Я уже признал, что Доменико отличался от всех нас.

– Ты хочешь сказать, он не был внушаемым роботом, – произнесла Бет.

Чувствуя, что вот-вот взорвется, Алессио сел и опустил ноги на пол.

– У Доменико было точно такое же воспитание, как и у меня, но он восстал против всего еще в юности.

– А может быть, он восстал потому, что хотел, чтобы за ним присматривали родители, а не няни и гувернантки и не бабушки и дедушки. Детям нужна любовь.

– Она у нас была, – сказал он.

– Неужели ты совсем не скучал по своим родителям? Неужели тебе не было обидно, что они слишком заняты работой и не укладывают тебя спать?

– Как я могу обижаться на то, чего у меня никогда не было? Я знал, что они любят меня и работают ради меня. Этого мне было достаточно. Я мечтал о том дне, когда повзрослею и стану работать с ними. То же самое будет и с малышом Доменико.

Он услышал шорох у себя за спиной, повернул голову и увидел, что Бет сидит со скрещенными ногами под одеялом.

– Ты не знаешь, как сложится жизнь Доменико, поэтому, пожалуйста, брось эти свои методы воспитания. У твоего брата было такое же воспитание, как у тебя, но вы с ним не похожи.

Бет увидела гримасу на лице Алессио при упоминании о его ненавистном брате.

От разочарования она схватила подушку, положила ее себе на колени и ударила по ней кулаком.

– Ты можешь хоть на минуту перестать осуждать?

– Я не…

– Ты осуждаешь. – Она снова ударила по подушке, пожелав, чтобы это было лицо Алессио. – Ты судишь обо всем по своим собственным стандартам и опыту. Но это только твой опыт. Мне страшно представить, что Доменико просыпается ночью и зовет меня, а я далеко от него. – Она смахнула слезу. – Я знаю, каково скучать по кому-нибудь, когда твое сердце разрывается от боли. Я не позволю, чтобы Доменико пережил что-то подобное.

После минутного молчания Алессио осторожно спросил:

– Ты говоришь о своих родителях?

Смахнув слезу, она кивнула.

Он повернулся и посмотрел на нее. Она не понимала, о чем он думает.

– Что с ними случилось? – спросил он.

Она тихонько выдохнула. Последний раз она говорила об их смерти с Кэролайн четырнадцать лет назад.

– Неисправный бойлер.

Алессио нахмурился в замешательстве.

Она снова выдохнула.

– У нас сломался бойлер, и папа решил его починить.

Она прикрыла рот рукой, вспоминая улыбающегося отца. Он постоянно улыбался. Худощавый, едва старше Бет сейчас, когда умер, он обожал свою жену и дочь-принцессу.

– Мои родители были юными, когда я родилась. У них никогда не было много денег. Вот почему он сам пытался починить бойлер. После ремонта они отравились угарным газом и умерли во сне.

Алессио стиснул зубы.