Так оно и вышло. Прекрасным июльским утром Ольга Васильевна, сидя за завтраком, напомнила дочери:

— Машенька, пора уже тебе сходить сфотографироваться и отнести документы в приемную комиссию. Зачем тянуть до последнего?

— А я вчера уже отнесла, — спокойно ответила дочь, внутренне приготовившись к неминуемой буре.

— Вот умница! Гена, ну что за чудо-ребенок у нас вырос — самостоятельный, ни о чем напоминать не нужно.

Отчим одобрительно кивнул — ответить вслух он не мог, так как только что откусил большой кусок бутерброда с сыром. Впрочем, он вообще был человеком немногословным.

Маша сидела ни жива ни мертва, втайне надеясь на то, что этим разговор и закончится, а тем временем подойдут вступительные экзамены, она начнет их сдавать и будет уже поздно что-либо менять. Она понимала, что надежда эта глупая, детская, но ей так хотелось еще немного оттянуть время. Однако Ольга Васильевна не дала такой возможности, спросив:

— А в каком корпусе будут в этом году экзамены проводить? Я слышала, что в новом. Ты не узнавала, Маша?

Глубоко вдохнув, Маша решительно произнесла:

— Мама, я подала документы на геологический факультет.

Дальше произошло нечто подобное заключительной немой сцене из «Ревизора». Мама застыла с чашкой кофе в руке, отчим — с поднесенным ко рту остатком бутерброда. Потом он машинально откусил еще кусок и закашлялся, подавившись им. Маша кинулась колотить его по спине, и эта суматоха немного разрядила напряжение. Ольга Васильевна поставила чашку на стол так осторожно, словно та была сделана из яичной скорлупы, и тихо переспросила:

— Куда? Я ослышалась или просто не поняла?

— На геологический, мама, ты не ослышалась. Я хочу стать палеонтологом.

— Но почему? Маша, как же так можно? У тебя блестящие способности к языкам, ты можешь получить прекрасную профессию, стать переводчиком, перед тобой замечательные перспективы!

— Но я не хочу долбить грамматику несколько лет! Мне это неинтересно! Я знаю английский, мне этого вполне достаточно. Во всяком случае, если мне захочется или понадобится еще какой-нибудь язык, я прекрасно могу выучить его на курсах.

— Ну хорошо, ты не хочешь изучать языки. Но можно же выбрать что-то приемлемое, например, хотя бы факультет журналистики.

Маша отступать не собиралась. Заставить ее отказаться от принятого решения не могло ничто — так было с детства.

— Мамочка, я хочу стать палеонтологом. Это единственное, чем мне хочется заниматься.

Мать попыталась было продолжить бесполезные уговоры, но тут неожиданно в разговор вмешался отчим.

— Оленька, — мягко произнес он, кладя свою широкую ладонь на локоть жены. — По-моему, не стоит давить на Машку. Ты знаешь, что это совершенно без толку, характер у нашего чада еще тот. В конце концов, это ее выбор. Зачем заставлять человека заниматься тем, что ему совершенно не интересно, чтобы он потом всю жизнь мучился, занимаясь нелюбимой работой. Ты же видишь, она уже все решила. Скажи мне только, дочка, — это обдуманное решение или просто кто-то из твоих знакомых решил поступать на геологический и тебе тоже захотелось?

Маша решительно помотала головой:

— Нет, папа, это не прихоть. Я давно хотела туда поступить.

— Значит, так тому и быть, — с горестным вздохом подытожила мать.

Вступительные экзамены Маша сдала без труда, и надежды Ольги Васильевны на то, что дочь провалит математику, не сбылись. Маша стала студенткой геологического факультета. Это были последние годы, когда студентов-первокурсников, то есть вчерашних абитуриентов, отправляли перед началом занятий «на картошку». Собственно говоря, это была не картошка, а уборка помидоров, но новоиспеченным студентам это было решительно все равно.

Конечно, жизнь в довольно паршивых условиях, неважная кормежка, огромные комнаты на двадцать человек и нудная работа на полях родины не приводили ребят в восторг, однако это была прекрасная возможность познакомиться поближе еще до начала занятий. Молодость есть молодость, и в первые же дни после приезда начали сбиваться компании, почти в каждой комнате длинного двухэтажного барака зазвенели гитары, первокурсники до утра распевали песни Визбора и Кима звонкими девичьими и ломающимися мальчишескими голосами, то опускающимися до солидного баска, то дающими «петуха».

Маша, как всегда, пользовалась большой популярностью среди мужской части студенческого лагеря, однако не навлекла на себя ненависть девчонок — она не отвечала взаимностью на ухаживания своих однокурсников и, казалось, не замечала повышенного интереса к своей персоне. Она легко, по-дружески общалась со всеми, не делая (да и почти не видя) разницы между девчонками и парнями. Все свои ребята, все друзья — и не над чем ломать голову.

В общем, к началу занятий все вернулись уже достаточно хорошо зная друг друга. Кто-то подружился, кто-то, наоборот, начал испытывать к кому-нибудь неприязнь — обычная студенческая жизнь.

Маша была просто очарована факультетским музеем, где можно было увидеть редчайшие экземпляры всяческих геологических диковин. Не меньше понравилась ей и научная библиотека, в которой она просиживала до закрытия. Там-то она впервые и увидела Вадима.

В тот день она, как обычно, отправилась после лекций в библиотеку, где симпатичная сотрудница читального зала обещала ей редкую английскую книгу о протоамфибиях с великолепными иллюстрациями. Вообще-то книга эта выдавалась лишь в зале научных работников, но библиотекарша, видя Машин интерес, решила сделать исключение для увлеченной палеонтологией студентки-первокурсницы.

Маша подошла к стойке и тихонько поинтересовалась:

— Ну что?

— На, возьми, — протянула ей библиотекарша картонный номер взамен читательского билета и подвинула по стойке толстенный том в яркой суперобложке. — Только, Красникова, не забудь — до первого требования из шестого зала, поняла?

— Конечно! Спасибо огромное!

Прижимая к груди книгу, придерживая подбородком стопку тетрадей и пытаясь одновременно удержать прижатую локтем к боку сумочку, Маша коленкой открыла дверь, ведущую в читальный зал, и с кем-то столкнулась, уронив при этом тетради.

— Прошу извинить за неловкость, — раздался над присевшей на корточки Машей звучный баритон.

Не поднимая головы, она сдержанно ответила:

— Я сама виновата.

— Вы позволите помочь?

— Спасибо, я уже все собрала, — отказалась она, выпрямляясь. Подняв глаза, она увидела… В общем, она сама сперва не могла понять, кого ей напоминал этот высокий красавец с такими же, как у нее, светлыми густыми волосами и светло-голубыми холодными глазами. Только потом Маша догадалась, что именно таким она представляла себе в отрочестве любимого своего скандинавского героя — Харальда Храброго, того самого, который, чтобы жениться на дочери великого русского князя Ярослава Мудрого, совершил неимоверное количество подвигов, храня мечту о своей Анне Ярославне.

Мама тогда, смеясь, говорила, что скорее всего Харальд был типичным викингом — с нечесаной бородой цвета соломы, с рогами на шлеме и огромным мечом, в общем, дикарь дикарем. Но Маше все равно казалось, что Харальд должен быть высоким, сильным и стройным — и, конечно, красивым.

Вот теперь этот Харальд стоял перед Машей, внимательно рассматривая ее. Внезапно она пожалела, что не оделась сегодня понаряднее — она была в своих любимых голубых джинсах и бежевой водолазке. Впрочем, парень был одет в точности так же, только вместо водолазки на нем был легкий темно-синий свитер.

Опомнившись, она поняла, что стоит в дверях, загораживая дорогу и столкнувшемуся с ней красавчику, и всем остальным. Смутившись, она покраснела и, отходя в сторону, некстати пробормотала:

— Извините…

— Может быть, вам все-таки помочь?

Маша не успела ответить — к незнакомцу подлетела миниатюрная девушка с роскошной гривой темных волос, распущенных по плечам, и, схватив его за локоть, звонко прощебетала:

— Вадим, ты куда пропал? Я тебя внизу жду, жду, а ты тут застрял!

Окинув Машу равнодушным взглядом, она, постукивая каблучками изящных высоких ботинок, вместе с Вадимом направилась к лестнице. Маша посмотрела им вслед, отметив про себя, что девушка обладала точеной фигуркой, на которой великолепно смотрелась донельзя коротенькая кожаная юбочка. Ей почему-то стало грустно, и даже протоамфибии мало улучшили ее настроение. Однако книгу могли вот-вот отобрать, и Маша продолжала внимательно всматриваться в нее, сидя за длинным темным столом. Начало темнеть, пришлось включить настольную лампу, но в желтом круге света, падавшем на страницы, она постоянно видела не лабиринтодонтов или тулерпетонов, а шапку светлых волос и светло-голубые глаза.

Конечно, Маша, как и любая хорошенькая современная девушка, не была ни «синим чулком», ни наивным ребенком. И естественно, внимание на представителей противоположного пола она обращала. И в школе, и в спортивной секции, и на факультете были мальчишки, которые нравились ей больше остальных. Она вообще была далека от жеманства и излишнего кокетства, и общаться с ней было легко и приятно.

Маша могла принять приглашение понравившегося ей парня куда-нибудь на дискотеку или просто на прогулку, несколько раз даже целовалась со своими спутниками в темных уголках, однако, как она сама догадывалась, это не было никакой влюбленностью. Скорее, это было простое любопытство подростка, а как это все бывает, то, о чем люди говорят на протяжении веков? Но и заходить в своем любопытстве слишком далеко она не хотела, да и побаивалась. И дело было вовсе не в каких-то принципах или высоких моральных устоях. Просто подсознательно Маша чувствовала, что нужно дождаться того человека, рядом с которым все страхи и сомнения исчезнут сами собой.

Такое чувство, как при мимолетной встрече с этим высоким красавцем по имени Вадим, она испытала в первый раз. Уравновешенная, с бойким и достаточно язвительным язычком, общительная, Маша никогда не могла подумать, что может буквально потерять дар речи. Теперь она корила себя на все лады: «И что я привязалась к этим проклятым джинсам? Могла бы и в чем-нибудь другом ходить. Вон как та девчонка смотрелась в мини-юбке! Она красивая, наверняка она ему нравится… А я, дурища, даже сказать ничего вразумительного не могла, начала мычать и блеять. Он, наверное, меня за полную дебилку принял. Он с нашего факультета, это точно, иначе ему нечего было бы делать в нашем читальном зале. Вадим… А почему я его не видела раньше? На такого нельзя не обратить внимания! Наверное, он с четвертого или с пятого курса, у них почти все занятия в другом корпусе проходят, поэтому и не видела. Интересно, а она тоже с ним вместе учится?»