— Вот бы попробовать, — тихо сказала она.

Андрей вздрогнул и без эмоций ответил:

— Можешь, попробовать. За магазином небольшая площадка для парковки, размяться можно.

— Правда? А ты потом его продашь?

Андрей пожал плечами.

— Какая разница, одним больше — одним меньше. Ну, что пойдешь?

Саша кивнула и с каким-то по-детски радостным чувством, выбежала через запасной ход во внутренний дворик магазина. Андрей медленно вышел следом и остановился в дверях, облокотился о косяк и наблюдал за ней прищуренными от лучей заходящего солнца глазами. Саша сделала пару кругов, а потом попыталась запрыгнуть на бордюр, но потеряла равновесие и приземлилась на попу прямо перед Андреем, который прыснул от смеха. Саша показала ему язык и поднялась потирая ушибленное место. Скейт улетел к Андрею, и парень уже вертел его в руках, не переставая хмыкать время от времени.

— Сам бы взял и показал, как надо вместо того, чтобы смеяться. Думаю, от одного раза ничего бы с тобой не сталось.

Улыбка моментально сошла с его лица. Саша не поняла, почему он так сильно сжал доску скейта, но видела, что руки задрожали, а лицо побледнело. Он в каком-то ступоре смотрел на скейт, а потом швырнул на асфальт и, громко выругавшись, убежал назад в магазин. Саша подняла скейт и, ничего не понимая, пошла следом. Застала она Андрея перед магазинной стойкой, с бокалом коньяка в руке, который парень выпил залпом.

— Ты чего? — заставила себя спросить.

Андрей посмотрел на неё из-под бровей, и стакан полетел в стену, разбиваясь с жалобным звоном. Саша даже отступила на пару шагов, выражение лица друга настораживало. Андрей ещё раз посмотрел на неё хмуро и отвернулся. Руки сжали магазинную стойку, так что побелели пальцы.

— Прости, — услышала она его шепот. — Ты не подумай, я не алкоголик и не сумасшедший. Это так, иногда накатывает. Для меня скейтбординг очень много значил, как будто часть меня отрезали теперь.

— Но почему ты не занимаешься? Разве тебе врачи запретили?

Андрей покачал головой. Он так и продолжал стоять спиной.

— Я сам себе запретил…

Он замолчал, так и продолжал стоять, сжимая крышку стола руками.

— Саш, я не могу стать на скейт… я… я, — он тихо выругался. — Боюсь.

— Что? — Саше подумала, что ей послышалось.

— Боюсь, — повторил он громче, с рычанием в голосе. — У меня фобия после аварии. Когда собираюсь на скейт стать от одной мысли плохо становится. Руки моментально потеют, дрожать начинают, в ушах звон стоит, в глазах темнеет. Паника появляется, бежать хочется. Боюсь и ненавижу себя за это.

Саша предпочла молча подойти и ласково положила руку на плечо, но Андрей сбросил её ладонь и рыкнул:

— Только жалеть меня не надо!

Он ударил кулаком по ни в чем не повинной стойке.

— Расскажи с самого начала, — тихо попросила Саша, не пытаясь больше прикоснуться и утешить.

— Что рассказывать… — Андрей руками развел. — Я выздоровел, наверное, так быстро только благодаря тому, что врач сказал, что все срастется и я при желании смогу в спорт вернуться, — начал он эмоциональный рассказ. — Я очень боялся, что он мне запретит скейтбордингом заниматься, но, благо, со здоровьем все нормально оказалось. Ребята проведывали меня, поддерживали, все знали, что я на скейт стану. Когда поснимали гипс и повязки, я какое-то время мышцы разрабатывал. Бегал по утрам, короче готовился с трудному возвращению. В один прекрасный день решил, что пора на скейт стать. Пришел в «Экстрим»… Вот тут-то у меня первый приступ и случился. Я думал, что в обморок грохнусь. Стыдно было, жуть. Ребятам ничего не сказал, надеюсь, что они не поняли, но после этого больше в «Экстриме» не появлялся. Пытался сколько раз дома. Бесполезно! Даже психиатру по доброй воле поперся. Там мне приговор и вынесли. Психиатр послушал, головой покачал и заявил, что у меня какая-то фобия. Такое, мол, часто после аварии случается. Инстинкт самосохранения срабатывает. Только многие после автомобильных аварий машин боятся, проезжей части, а у меня страх на скейт перешел. Я же на скейте ехал, когда меня машина сбила. А потом сказал, что фобии практически не лечатся. Но мне, мол, ещё повезло. Не такая страшная фобия, увлечений много, от скейта и отказаться можно, это же не боязнь дневного света или открытого пространства. Это меня так психиатр успокаивал. Только мне нелегче от этого было. Весь мой мир вокруг скейтбординга крутился. Успокоил меня только тем, что иногда со временем это проходит. Но… не прошло ни хрена… Я и с ребятами видеться не хочу, боюсь, что они когда-то узнают об этом.

Он замолчал на секунду.

— Ну, вот теперь ты знаешь.

Саша молчала. Она просто растерялась, не знала, чего Андрей сейчас ждет и не воспримет ли новую попытку его поддержать, как жалость. Он медленно обернулся, облокотился о магазинную стойку и посмотрел с грустью, несмело как-то. Саша просто подошла, обняла его и положила голову на грудь. Он даже не дышал, наверное, мгновение, а потом выдохнул и соединил руки кольцом на талии.

— Ну, и чего ты думаешь?

— Ты не должен этого стеснятся… Я понимаю, как тяжело, но… мне кажется ребята твои все поняли бы… Вы же очень близки все были… А фобии у каждого есть, только по-разному проявляются. Я знаешь, как теперь боюсь одна оставаться в темной квартире. Сплю со светом… И тем более надежду не теряй, вдруг ещё не все потеряно. Я понимаю, что вряд ли эти слова мои помогут успокоиться, но я честно пытаюсь поддержать, а не жалею.

Андрей поцеловал её в макушку и тихо ответил:

— Спасибо.

— Ты бы в «Экстрим» сходил. С друзьями нельзя так…

— Думаешь, стоит…

— А что ты теряешь? Хочешь, с тобой схожу.

— Хочу, — тут же отозвался он. — Я вообще хочу, тебя постоянно рядом видеть, каждую минуту.

Саша подняла голову и улыбнулась, прищурившись, как кошка.

— Я тебе надоем, у меня иногда такие приступы хандры бывают, что ты сам сбежишь при первой возможности.

Андрей хмыкнул.

— Я с тобой такого перевидал, что приступ хандры — пустяк.

Он запечатлел на губах короткий поцелуй. Саша потерлась носом о его грудь и поудобней устроилась в объятиях. Говорят, к страху нужно привыкать медленно. Сама она заставляла себя постепенно уменьшать яркость и количество ночного света, старалась идти медленней по неосвещенным улицам, хотя раньше в панике пробегала. Андрея нужно к скейту постепенно возвращать, а для этого ему нужно в «Экстрим» вернуться.

3

Андрей, конечно, как всегда шутил, но крепко сжимал её пальцы. Саша давно читала все эмоции по лицам людей — профессиональное, наверное. Так вот Андрей нервничал и нервничал — это слабо сказано. Впервые она видела друга таким нерешительным и робким. Наоборот, Андрей всегда был преисполнен чувства собственной значимости, наглость и самоуверенность — его неизменные спутники. Но основу выбили из-под ног обстоятельства и уверенность в себе пошатнулась. Хотя подобную слабость он проявлял только у дверей «Экстрима», а в открытом мире остался таким же наглым и самоуверенным. И если в начале их отношений Сашу это раздражало и злило, то сейчас она уже принимала его таким, какой он есть. Не представляла, что когда-нибудь жизнь разведет в разные стороны, их дороги настолько переплелись, что и странно будет расстаться.

Андрей попытался скрыть нерешительность. Не замешкался у дверей клуба, спокойно вошел и кивнул охраннику, но Саша едва поспевала за его стремительными паническими шагами.

Его появление было встречено тишиной. Скейтеры уже закончили тренировку и тупо замолчали, когда увидели бывшего капитана. Андрей притормозил, но решил, что остановиться — продемонстрировать всем свою слабость, поэтому пошел к друзьям, не отпуская её руки.

— О-па! Сколько лет… — хмыкнул Димич и протянул Андрею руку.

Экс-чемпион ответил рукопожатием. А дальше пожал руки и всем остальным. Только Антон остался стоять с насупленным видом. Андрей рассказал вчера, что между ними была нешуточная ссора с дракой, когда друг пытался вызнать у капитана, какого черта тот забросил скейтбординг. Саша улыбнулась. Тоха, как ребенок маленький, даже руки в карманы спрятал, демонстрируя чемпиону всю свою обиду.

Александра вдруг подумала, что они все здесь как подростки и Андрей раньше не особо от них отличался. Правда, сейчас начинал поражать довольно серьезными рассуждениями о жизни. Может, фобия и на пользу, но Андрей мечтает вернуться к прежней беспечности. Синдром «Питера Пена», так это, кажись, называется, — вспомнила Саша статью из журнала.

А с другой стороны авария Андрею чуть мозгов вставила. Не спился, когда любимое увлечение забрали и даже новое себе нашел — значит, не все так плохо, по сравнению с его ребятками — детьми, с большой буквы «Д».

Андрей потер лоб, косясь на Антона. И спокойно сказал бывшему другу:

— Отойдем?

Тоха удивленно посмотрел на него, но кивнул.

— Саш, я ненадолго.

Андрей поцеловал её в щеку.

— Да, не торопись ты. Я в баре кофе выпью. Подойдешь, когда надо будет.

Площадка отделялась от самого клуба длинным коридором, но и в этом крыле здания была небольшая кафешка, так сказать, для избранных. Барная стойка, пару столиков, небольшой выбор напитков и легких закусок. Чтобы скоротать время, пока там Андрей проблемы с друзьями решает, Саша заказала чашку кофе и выпросила у бармена толстый журнал о скейтбординге. Парень явно сам был увлечен чтением и поначалу пытался отвоевать прессу у излишне наглой посетительницы, но потом все-таки сдался и после десятой просьбы вручил Саше журнал.