Скоро Аня стояла у скромного двухэтажного особняка, сложенного из серого камня. Это и был «Волжский бульвар, 11/2. «Что за «Муссон» такой? — думала Аня, поднимаясь по крутым ступенькам крыльца. — Чем занимается?»

Вахтер, краем глаза глянув на визитку, разблокировал турникет, и она пошла по узкому коридору, глядя на номера комнат. Дверь офиса № 4 заметно отличалась от остальных. Толстый зеленоватый металл, покрытый крупной декоративной пылью, мигающая оранжевым цветом кнопка вместо ручки, глазок камеры, сетчатое бельмо динамика, — все это выглядело весьма солидно. Аня взглянула в камеру, подмигнула и утопила кнопку, которая тут же погасла.

— Добрый день, — раздалось из динамика. — Слушаю вас.

— Я Анна Зотова. — Аня показала камере визитку. — Мне к Антону Евгеньевичу.

Дверь щелкнула и открылась.

Это был классический офис на четыре или пять терминалов: очень светлый, уютный, и даже немного нарядный из-за бледно-желтых жалюзи и новенького паркета. За компьютерами сидели операторы, исключительно мужского пола; двое в этот момент разговаривали по телефону, причем оба — по-английски. Не исключено, что кто-то из них вчера рассматривал ее сиськи в бинокль.

К Ане тут же подошел худощавый молодой человек в безупречном костюме с окаменевшей на лице улыбкой американского клерка, какими их показывают в кино. Так и хотелось показать ему фигу и посмотреть, что из этого выйдет.

— Здравствуйте! Меня зовут Рудольф.

— Добрый день. Мне к Антону Евгеньевичу. — Аня показала визитку. Ей было немножко не по себе (что за организация?), но уж поздно было мандражировать, — как говорит Птушко, поздняк метаться. — Это «Муссон», я правильно попала?

Рудольф утвердительно кивнул.

— Пойдемте, я вас провожу.

Он повел ее в дальний конец офиса. Там оказалась еще одна дверь, ведущая в соседнюю комнату (маленькую и длинную), где за столом, перед плоским экраном монитора сидел полный лысеющий человек лет тридцати в полосатой рубашке с расстегнутым воротником. У него были снулые глаза, точно у дохлой рыбы, и родинка на левой щеке. Он выглядел очень усталым. (Может быть, это и есть Извращенец?)

— К вам, Антон Евгеньевич, — сказал из-за спины Ани клерк.

— Здравствуйте. — Аня протянула визитку.

За спиной А.Е. Иванова, на стене, висела карта Европы, утыканная булавками с разноцветными опереньями. По общему раскладу невозможно было определить, чем занимается этот «Муссон». Офис и офис. «Туда бы на недельку до второго!» — подумала Аня, глянув на Швейцарские Альпы, в которых торчали сразу три синенькие булавки.

Иванов поднял глаза на Аню — а выглядела она, надо сказать, так себе (но ничего, для извращенца сойдет), — сощурился, продолжая, по всей видимости, обрабатывать в мозгу какую-то мысль. Или просто имя ее вспоминал?

— Здравствуйте, Анна Егоровна. — Мягкий приятный голос. — Присаживайтесь. Кофе хотите?

Сбоку, по левую от него руку, на маленьком столике возвышалась стильная кофеварка, а рядом вповалку лежало несколько подсохших бутербродов с красной икрой.

От кофе Аня не отказалась бы. А еще лучше — от плотного обеда и хорошо бы, чтобы там были горячие котлеты. Почему-то ей хотелось именно горячих котлет и побольше. Эти чурки в стекляшке ей весь аппетит испортили.

— А может, пообедаем? — прочитал ее мысли Иванов. — Кстати, и время уже… — Он взглянул на часы. — Тут рядом есть неплохой ресторан.

Аня так поняла, что дело не в обеде, а в том, что ему хочется перенести предстоящий разговор в неформальную обстановку. А может, просто не хотел разговаривать в кабинете, кто знает.

— Можно и пообедать, — согласилась она, изо всех сил скрывая мандраж, стараясь выглядеть как ни в чем не бывало.

— Михалыч внизу? — спросил Иванов клерка.

Тот уже вышел из кабинета и ответил почти из-за двери:

— В машине спит.

— Отл! — Иванов легко встал из-за стола, потянулся и снял со спинки кресла пиджак. У него было небольшое тугое пузцо, нависавшее над ремнем, но двигался он на удивление быстро и ловко. — Пойдемте, Анна Егоровна.

«Может, надо было диктофон захватить?» — запоздало подумала Аня, выходя из кабинета. Иванов топал следом. При его появлении разговоры в офисе стихли, отовсюду раздавался лишь треск клавиатур, да оператор, сидевший за самым дальним терминалом, на отличном английском спрашивал, на какое число бронировать номер в отеле.

— Я скоро, — сказал Иванов клерку. — Если что — звони на мобильный.

Они вышли на улицу. У подъезда, наехав правыми колесами на тротуар, стоял большой черный «Мерседес» с приоткрытыми передними дверцами. Десять минут назад его не было. Водитель дремал, откинув спинку сиденья и накрыв лицо носовым платком.

— Ку-ку, — произнес Антон у него над ухом. — Колеса-то сперли, Николай Михалыч!

Водитель мигом проснулся и сел. На вид ему было лет пятьдесят: лысый, с маленькой острой головой и сросшимися бровями. Он оказался таким длинным, что головой почти уперся в потолок.

— А, это вы, Антон Евгеньевич!

— Шутка, — без тени юмора объяснил Иванов и открыл для Ани заднюю дверцу: — Прошу.

Секунду помедлив, она нырнула в притемненный салон машины. Ей было очень не по себе. Что за организация? Что за работу ей хотят предложить?

Мягко заурчал мотор.

— Куда едем, Антон Евгеньевич? — спросил водитель.

— Давай в «Подберезовик», — усаживаясь рядом с ним, ответил Иванов. — Мы пообедаем, и потом ты отвезешь девушку, куда она скажет.

— Есть такое дело.

«Мерседес» мягко покатил по Волжскому бульвару, быстро набирая скорость. По сравнению с ее «Фордом» это была, конечно, машина куда более высокого класса. Один салон чего стоит.

Минут через двадцать они сидели в крохотном ресторанчике «Подберезовик» и кушали отличный люля-кебаб. Тихо играла музыка, и вкусно пахло жареным мясом, а у самой дальней стены лежал на полу кусок березы толщиной в два обхвата. Для декора, что ли? И где они только такой отыскали? Кроме них, тут больше никого не было.

— Хочу сделать вам одно предложение, — сказал Иванов. — Времени у меня мало, поэтому сразу прошу прощения за натиск. Если что будет непонятно — спрашивайте, не стесняйтесь. Вы можете принять его, можете не принять — на наши с вами финансовые э-э взаимоотношения это ни в коей мере не повлияет. Понятно, что я имею в виду?

— Очевидно, что двести тысяч вы обратно не заберете, — отозвалась Аня. — Хотя непонятно почему.

— Их уже триста, — кротко уточнил Иванов и потянулся за хлебом.

«Бл-лин! — подумала Аня, чувствуя нарастающее раздражение. — Вот же придавили!»

— Вы так и будете каждый день сбрасывать мне по сто тысяч? — поинтересовалась она невинным голосом. — А вдруг я откажусь от вашего предложения?

— Вы производите впечатление умного человека, — улыбнулся Антон Евгеньевич. — В противном случае, мы не остановились бы на вашей кандидатуре.

«Вот оно как! — удивилась Аня. — Значит, они не просто так подрулили. Значит, у них было что-то вроде кастинга».

— А можно узнать, кто вы такой, Антон Евгеньевич? А то как-то неконгруэнтно получается. Вы про меня все знаете, а я про вас — ничего. Так нечестно.

— Согласен, — кивнул Иванов. Он отодвинул тарелку с остатками люля, промокнул губы салфеткой и налил себе минеральной воды. — Как пишут в романах, Анна Егоровна, вы все узнаете в свое время. Не обижайтесь, пожалуйста, но, честное слово, так оно будет лучше. — Аня хотела было спросить: «Для кого?», но не спросила. — Сразу скажу, что от вас потребуется некоторая коммуникабельность, не более того. Никаких э-э… — он сделал неопределенный жест над столом, — никаких особых услуг, как вы, наверное, подумали. Речь пойдет о моей жене…

— О ком?

— Речь, Анна Егоровна, пойдет о моей жене, — отчетливо повторил Иванов и взглянул на нее в упор. Ане не понравился его взгляд: расплывчатый, неопределенный. С каким-то затаенным подтекстом. Если глаза — это зеркало души, то тут есть над чем подумать. — Напрашивается резонный вопрос: при чем тут моя жена?

— Напрашивается, — согласилась Аня.

— Сейчас я вам все объясню. Она живет в загородном доме — это сорок километров по Ярославскому шоссе. Целыми днями одна и одна. Ей нужна помощница по хозяйству, а попросту говоря, человек для компании. По лесу погулять, книжку почитать… Делать там особо нечего: уборкой, приготовлением еды и прочими вещами занимаются специальные люди, так что эта сторона вас касаться не будет.

«Помощница по хозяйству? — Аня ожидала чего угодно, вплоть до самого что ни есть изврата (денежки-то немалые), но чтобы помощницей по хозяйству… — Абзац какой-то!»

Испив «Боржома», Антон продолжил:

— Жена моя — человек непростой, но вполне сносный, если не обращать внимания на некоторые ее… ну, скажем, капризы… Пока все понятно?

Она хотела было спросить, что это за капризы, но передумала, испытывая чувство, подобное большому облому. А она-то думала… Нет, ерунда какая-то, — с какого такого, спрашивается, крыльца широко известная в узких кругах журналистка Анна Зотова должна идти в помощницы по хозяйству к жене А.Е. Иванова? Опять же — деньги… Чего-то он темнит, этот Иванов.

— Разумеется, я хорошо понимаю, — следя за выражением Аниного лица, заговорил далее Антон, — что вы, мягко скажем, обескуражены. Потому что тут явно не сходятся концы с концами, правда же? — (Аня усмехнулась). — Это совершенно очевидно, и я не делаю из этого тайны.

— Мудро, мудро, Антон Евгеньевич! — не сдержалась она.

— Потому что то, о чем я вам сказал, — это лишь повод для того, чтобы неотлучно находиться при Клене. Ее так зовут — Клена, от слова «клен». — Иванов достал пачку «Ротманса», чиркнул зажигалкой.