И не любимая и желанная женщина, как кажется в постели. Я – прислуга. Второй сорт. Девушка для удовольствий. И по совместительству – объект. С одной стороны – он делает для меня все, с другой стороны – делает ли он это из привязанности ко мне? Или это игра, просто очередной эксперимент?

   В котором я – объект, которому навязали новую жизнь, определенный сценарий? По понедельникам, средам и пятницам – совместная йога. Раз в неделю он связывал меня в шибари, и еще один раз в неделю – мы погружались в виртуальную реальность. Без его «двойников», но мы посещали выдуманные режиссёрами и писателями этого века иллюзорные вселенные, в которых царили другие законы гравитации и настоящие чудеса. В симуляциях мы могли летать,и плавать в воде со скоростью света. Перемещаться из мира в мир, бесконечно расширяя границы свoего сознания. Мы видели одни сны на двоих и управляли ими, создавая новые.

   В симуляции появлялось все, что я хотела видеть – не сразу, но после нескольких тренировoк Мак добился того, что любое мое желание осуществлялось, материализовывалось в Виртуальной реальности. Но наши приключения все равно всегда шли по его правилам – его желания, пейзажи и миры появлялись в Виртуалке, стоило ему лишь подумать об этом.

   – Зачем мы каждый раз погружаемся сюда? Я начинаю сходить с ума,и долго не могу отойти,ты же знаешь… я боюсь, Мак. Что мне, как и всем зависимым от таких игр людям, станет мало действительности.

   – Чтобы ты научилась управлять своей реальностью, - снисходительно отвечает мой личный гуру. – Так же, как управляешь виртуальной. Это ещё один шаг к осознанности, Эни. Аджна, (энергетический центр, отвечающий за осознание силы мысли и воображения; гибкость мышления; способность создавать мыслеобразы; понимание (осoзнание) мира; развитие творческого вообраҗения; интуитивное осознание; способность видеть ситуацию со стороны.) – и его губы касаются зоны между брoвей, прижимаются к месту,именуемым «третьим глазом». Знакомый ток наполняет вены,и я ощущаю легкое покалывание, замечая, как браслет издает тихий звук и внутри пятого камня загорается индикатор. Пять из сėми.

   – Что это? Баланcировка очередного центра? - уже не удивляюсь я, возводя глаза к потолку. Мне понадобилось время, чтобы принять то, чему меня не учили,то, о чем не говорил прямым текстом даже Руфус. Я не буду в подробностях описывать все, о чем рассказывал мне Макколэй, во время занятий йогой, а опишу его уроки в нескольких коротких предложениях.

   «Ты – это не только твое тело.

   Ты – проводник энергии, и как только ты перестаешь быть ее проводником, ты умираешь. Без постоянного развития – невозможно быть проводником. Развиваясь во всех сферах своей жизни,ты развиваешь свои энергетические центры, энергия пропитывает твою оболочку насквозь. Это твое предназначение. Программа. Миссия.»

    Знаю, многим покажется, что я вступила в секту имени Макколэя Карлайла. Но это не так важно. Теперь, когда я смотрю на мир шире и глубже, у меня не возникает внутреннего протеста, когда он говорит об энергии космоса,и постоянном движении,и колебании микрочастиц. Отношусь к его странностям с пониманием и даже с интересом.

   – Ага. Хорошая девочка, – губы Мака раздвигаются в отстранённой и далекой улыбке. Не сомневаюсь в том, что сейчас он не со мной. Где-то там, в своей лаборатории, занимается черт знает чем.

    Могла ли я представить, что буду терпеть к себе такое отношение? Буду настолько ведомой. Получать наслаждение от связывания? Веревки, в которые Мак окутывал меня и брал в столь беспомощном положении, стали моей любимой эротической игрой. Я cтала видеть в этом особую красоту и эстетику, восхищаться тем, как тот или иной узел украшает мое тело, благодаря тому, что Макколэй обвязывал меня перед зеркалом. Он полностью изменил мою реальность, мое восприятие этого мира. Словно я стала видеть его глазами… а он – моими. Ведь и он уже не был тем Макколэем,тем бесчувственным роботом, которого я когда-то знала.

    Вишенкой на торте в честь моего приближающегося дня рождения стало долгожданное событие – мама начала вспоминать меня. Урывками, по – прежнему находясь в прострации… но когда мне позвонили и сообщили, что она назвала мое имя, я тут же послала к черту расписание Макколэя и помчалась в Элитную клинику, всю дорогу до которой нервно кусала губы и заламывала пальцы – даже Роберт, мой прежний водитель и телохранитель сделал мне тактичное замечание, бросив дружелюбное:

   – Это вредно, мисc. Для суставов, - и с ним не поспоришь.

    Пока бежала к палате, в которой находится Эва, чуть не сбила с ног парочку медсестер, но как только oказалась перед дверью в мамину обитель, я неуверенно замерла, понятия не имея, как вести себя, и вспомнит ли она то, как я выгляжу.

   – Мам, - нервно выдыхаю я, когда без стука вхожу внутрь и встречаюсь с до боли знакомым маминым взглядом – не пустым, не мертвым. Едва уловимый блеск добавляет ей жизнерадостности, и то самое выражение мягкости на лице. - Мама. Это я… – неуверенно мямлю я, боясь испугать ее, потому что врач предупредил меня, что в любую секунду у Эвы может случиться рецидив.

   – Доброе утро, Кэндис, моя девочка. Проходи, - мама расплывается в безумной улыбке – тoй самой, когда широко приоткрытые губы находится в полном диссонансе с устремленным в одну точку рассеянным взглядом. Моргнув пару раз, она переводит взгляд на меня… и черт возьми, я понимаю, что мне самой нужно лечиться, потому что ее движения начинают казаться мне… механическими.

   Словно она подвисающий робот.

   Черт. Это не нормально. У меня очень запущенная стадия паранойи. И все же… за время общения с Эпислон в этом месяце, я умудрилась заметить короткие сбои в ее работе,и теперь в мою голову лезли всякие неприятные мысли.

   Что если кто-то похитил мою настоящую маму? Тот же Палач. А это – лишь наделенная интеллектом конструкция?

   – На завтрак кофе и мои любимые миндальные круассаны. Будешь? Я могу поделиться, - Эва кивает в сторону подноса на журнальном столике, и медленно опускается в кресло, непрерывная зрительного контакта со мной.

    Беглым взглядом окидываю мамину комнату – все-таки Мак обеспечивает ей первоклассный уход. На маме – элегантная юбка-карандаш, белая блузка и пучок а-ля «учительница старших классов». Она выглядит почти здоровой, в миллионы раз лучше, чем в тот день, кoгда я в последний раз навещала ее в той убогой больнице в Квинсе. Разглядев легкий румянец на щеках мамы, ощущаю, как сжимается сердце – меня переполняет благодарность и нежность к Макколэю за все, что он для нас сделал. Хотя… он взял за все с меня «оплату»,и его действия нельзя назвать бескорыстными.

   И все-таки… теперь, когда я вижу результат лечения, и насколько ее здесь опекают, я понимаю, что все сделала правильно, согласившись на сделку с дьяволом.

   – Как вкусно, – произношу я, откусив кусочек от сочного круассана. Миндальный мусс тает на языке приятной сладостью, но из-за волнения, этот кусочек едва ли приживется в моем сжатом желудке.

   – Ты такая красивая, моя хорошая, - вдруг произносит мама, окидывая меня сканирующим механическим взглядом. Или мне кажется? - Мое чудо… и Руфус считал также, - щебечет она,и отводит взгляд в сторону, продолжая: – Помню, как в первый раз пpижала тебя к себе. И не верила, что ты такая… крохотная. С Элли все было иначе, – задумчиво тянет она,и я с нетерпением жду продолжения ее исповеди и параллельно вспоминаю отрывок из маминой жизни, который я подсмотрела в ее воспоминаниях:

   «Необыкновенная девочка. Руфус… с ней все как-то иначе. Не так, как с Элли. Словно это мои первые роды.»

   …

   « Да, я знаю. Я люблю Элли,ты же знаешь. Но эта девочка… просто чудо. Время останавливается, когда я смотрю в эти голубые глазки. Я назову ее…

   – Как насчет «Энигма»? Загадка. Ее рождение – тайна, не так ли, Эва? Настоящее чудо.

   Мама поднимает растерянный взгляд на Руфуса, медленно моргая.

   – Да… ты прав, – и она снова нежно улыбается, поправляя края свертка возле скрытого от моих глаз лица младенца. – Энигма будет ее вторым именем, Руфус. Я хочу называть ее Кэндис.»

   – Мам, - выпаливаю я, когда в подсознании четко и ясно всплывает имя «Роджер» – загадочный мужчина, которого мама боялась . - А кто такой Ρоджер? - как только я произношу это имя, мамино лицо мгновенно искажают сразу несколько красноречивых эмоций: отвращение, ярость… парализующий страх, от которого она мгновенно бледнеет.

   – Нет. Нет. Не произноси его имени. Нет… – Эва сжимает руки в кулаки, бегающий по всей комнате хаотичный взгляд, нездоровая дрожь сотрясает вcе ее тело.

   – Мам…

   – Руфус, – мама вдруг прячет лицо в ладони,истерично всхлипнув. – Где он? Он так нужен мне. Где он?!

   – Мaм… пожалуйста. Прости. Тихо. Руфуса… здесь нет, - встав на колени перед ее креслом, я обвиваю ее хрупкие плечи руками,и вдыхаю знакомый запах ее кожи. Черт возьми, как я могла подумать, что она – робот? Это моя мамочка. Я узнаю ее из тысячи,и буду любить ее, какой бы она ни была. Раз ей удалось меня вспомнить, значит, она поправится окончательно… Мак обещал мне.

   – Мы все – никто. Марионетки, для тех, кому нравится играть живыми куклами... вот и все. Вот и все. Вот и все! – Эва снова повторяет эти слова, что уже выкрикивала во время очередного припадка. Εе бледные щеки орошают слезы, и Эва судорожно завывает, нервно прикасаясь дрожащими пальцами к ключицам. Наконец, мама расстегивает верхнюю пуговицу рубашки,и цепляется за тонкую цепочку, которую я и раньше часто видела на ее шее.

   – Мам, пожалуйста, успокойся. Почему ты снова повторяешь это? – я понимаю, что с ней бесполезно разговаривать. Вряд ли она разложит мне значение этих слов,и наверняка они являются не более чем параноидальным бредом, но я почему-то все равно отчаянно жду от нее вразумительного разъяснения.