Я твой, Ана.

Весь твой.

С трудом втягиваю воздух в легкие.

Ана ерзает, у нее потемнели глаза. Она еще раз проводит пальцами по моей груди, потом кладет руки мне на колени и наклоняется вперед.

Черт побери. Я закрываю глаза. Мне трудно все это выдержать. Я запрокидываю голову. Жду. И чувствую, как ее губы с огромной нежностью целуют то место, где стучит мое сердце.

Из меня вырывается стон.

Это сокрушительно. Это ад. Но это Ана, она здесь, любит меня.

– Еще, – шепчу я.

Она наклоняется и целует меня повыше сердца. Я понимаю, что она делает. Понимаю, где она меня целует. Она делает это снова и снова. Ее губы нежно касаются каждого шрама. Я знаю, где они у меня. Знаю с того самого дня, когда они появились на моем теле. И вот она делает то, чего не делал никто и никогда. Целует меня. Принимает меня. Принимает и эту мою темную сторону.

Она убивает моих демонов.

Моя храбрая девочка.

Моя красивая, храбрая девочка.

У меня мокрое лицо. Слезы затуманили мне глаза. Но я нахожу дорогу к Ане, обнимаю ее, запускаю пальцы в ее волосы. Поворачиваю к себе ее лицо и впиваюсь в губы. Чувствую ее. Наслаждаюсь ею. Жажду ее.

– Ох, Ана, – шепчу я с обожанием, лаская ее рот.

Я кладу ее на пол. Она берет в ладони мое лицо, и я не знаю, отчего оно мокрое, от ее слез или моих.

– Кристиан, пожалуйста, не плачь. Я серьезно говорю, что никогда тебя не оставлю. Мне очень жаль, если у тебя сложилось другое впечатление… пожалуйста, прости меня. Я люблю тебя. Я буду всегда тебя любить.

Я смотрю на нее и пытаюсь поверить в то, что она сказала.

Она говорит, что любит меня, что всегда будет меня любить.

Но она не знает меня.

Она не знает монстра.

Монстр недостоин ее любви.

– В чем дело? – спрашивает она. – Что это за тайна, которая заставляет тебя думать, что я убегу от тебя? Почему ты так уверен, что я уйду? Расскажи мне, Кристиан, пожалуйста!

Она имеет право знать. Иначе, пока мы будем вместе, тайна, секрет всегда будет преградой между нами. Она заслуживает правды. Что бы я ни думал, я должен сказать ей все.

Сажусь по-турецки, и она тоже садится, глядя на меня. Ее глаза округлились и полны страха, в точности отражая и мои чувства.

Она смотрит на меня с отчаянием. Ох, черт – это плохо…

– Ана… – Я замолкаю и тяжело вздыхаю.

Скажи ей, Грей.

Выкладывай все начистоту.

– Ана, я садист. Я люблю хлестать маленьких девушек с каштановыми волосами, вот как ты, потому что вы все выглядите как та проститутка – моя родная мать. Конечно, ты можешь догадаться почему.

Слова одно за другим срываются с моих губ с такой поспешностью, словно были давно к этому готовы и ждали много дней.

Ана остается непроницаемой. Тихой. Спокойной.

Пожалуйста, Ана.

Наконец она нарушает молчание и говорит тихим шепотом:

– Ты ведь говорил, что не садист.

– Нет, я сказал, что был доминантом. Если я и лгал, то это была ложь по умолчанию. Прости. – Я не могу смотреть на нее. Мне стыдно. Я гляжу на свои ногти. Как это делает она. Но она молчит, и я вынужден поднять на нее глаза. – Когда ты задала мне этот вопрос, я рассчитывал, что между нами будут совсем другие отношения, – поясняю я.

Это правда.

Глаза Аны широко раскрываются, и внезапно она закрывает лицо руками. Она не может смотреть на меня.

– Значит, это правда, – шепчет она, а когда убирает руки, лицо ее белее мела. – Я не могу дать то, что тебе нужно.

Что? Нет. Нет. Нет. Нет. Ана. Нет. Ты можешь. Ты даешь мне то, в чем я нуждаюсь. Пожалуйста, поверь мне.

– Кристиан, я не знаю, чему верить. Все так неприятно, – говорит она сдавленным от эмоций голосом.

– Ана, поверь мне. После того как я наказал тебя и ты ушла от меня, мой мир переменился. Я не шутил, когда сказал, что буду избегать тех ощущений. Когда ты сказала, что любишь меня, это было словно откровение. Никто и никогда прежде не говорил мне этого, и мне показалось, будто я что-то сбросил с себя – или, может, ты сбросила это с меня, не знаю. Мы с доктором Флинном до сих пор спорим об этом.

– Что это значит?

– Это значит, что я не нуждаюсь в этом. Уже не нуждаюсь.

– Откуда ты знаешь? Как ты можешь говорить с такой уверенностью?

– Я просто знаю. Мысль о том, чтобы причинить тебе боль… любую настоящую боль… мне отвратительна.

– Я не понимаю. А как же линейка, и шлепанье, и та эксцентричная фигня?

– Я говорю про тяжелый секс, Анастейша. Ты бы видела, что я могу делать палкой или плеткой.

– Что-то мне не хочется.

– Знаю. Если бы ты хотела, то хорошо… но ты не хочешь, и я это принимаю. Я не могу заниматься этим с тобой, если ты не хочешь. Я уже не раз говорил тебе, что все в твоей власти. А теперь, когда ты вернулась, я вообще не чувствую в этом потребности.

– Значит, когда мы встретились, ты этого хотел?

– Да, несомненно.

– Кристиан, каким образом твоя потребность могла просто так взять и пройти? Типа того, что я что-то вроде панацеи, и ты излечился? Я не понимаю.

– Я бы не назвал это «излечился»… Ты мне не веришь?

– Я просто считаю, что это невероятно. Это разные вещи.

– Если бы ты не ушла от меня, я бы, возможно, не почувствовал этого. Твой уход от меня был самой лучшей вещью, которую ты сделала… для нас. Он заставил меня понять, как я хочу тебя, именно тебя, и я с полной ответственностью говорю, что принимаю тебя всякую.

Она глядит на меня. Бесстрастно? Озадаченно?

– Ты все еще здесь. Я думал, что ты сразу выскочишь в дверь после моих слов.

– Почему? Потому что я могла подумать, что ты свихнулся и тебя тянет пороть и трахать женщин, которые похожи на твою мать? С чего ты взял? – шипит она.

Блин.

У Аны есть когти, и сейчас она вонзает их в меня.

Так мне и надо.

– Ну, в целом все не совсем так, но похоже.

Может, она сердится? Обиделась? Она знает мою тайну. Мою мрачную темную тайну. И теперь я жду ее вердикта.

Люби меня.

Или брось меня.

Она закрывает глаза.

– Кристиан, я страшно устала. Давай обсудим все завтра. Я хочу спать.

– Ты не уходишь? – Мне даже не верится.

– А ты что, хочешь, чтобы я ушла?

– Нет! Я думал, что ты уйдешь, как только узнаешь.

Ее взгляд теплеет, но она все еще кажется озадаченной.

Пожалуйста, не уходи, Ана.

Моя жизнь станет невыносимой, если ты уйдешь.

– Не бросай меня, – шепчу я.

– Ох, сейчас я крикну громко – нет! – орет она, поразив меня. – Я не собираюсь уходить!

– Правда? – Невероятно. Она удивляет меня, даже сейчас.

– Что мне сделать, чтобы заставить тебя понять, что я не сбегу? Что мне сказать? – спрашивает она в отчаянии.

И, к моему удивлению, мне в голову приходит одна мысль. Такая дикая и настолько выходящая за пределы моей зоны комфорта, что я удивляюсь, откуда она взялась. Я сглатываю волнение.

– Ты можешь сделать одну вещь.

– Какую? – резко спрашивает она.

– Выйти за меня замуж, – шепчет он.

У нее отвисает челюсть, и она так и смотрит на меня с открытым ртом.

Ты хочешь жениться, Грей? Ты сошел с ума?

С какой стати она захочет выйти за меня за-муж?

Она приходит в себя, и тут ее губы раскрываются, она недоверчиво хихикает. Потом прикусывает губу – вероятно, чтобы остановиться. Но не справляется с собой. Она падает на пол, и ее хихиканье перерастает в хохот, эхом проносящийся по гостиной.

Я ожидал не такой реакции.

Ее хохот становится истерическим. Она загораживает лицо рукой, и мне кажется, что она рыдает.

Я не знаю, что делать.

Осторожно убираю ее руку от лица и согнутыми пальцами вытираю ей слезы. Пытаюсь говорить веселым голосом:

– Вы находите мое предложение смешным, мисс Стил?

Она шмыгает носом и, протянув руку, нежно гладит меня по щеке.

Опять не то, что я ожидал.

– Мистер Грей, – шепчет она. – Кристиан. Более подходящего момента ты…

Она замолкает, озабоченно глядит мне в глаза, словно я сумасшедший идиот. Может, я такой и есть, но мне нужно знать ее ответ.

– Ана, ты вынуждаешь меня торопиться. Ты выйдешь за меня замуж?

Она медленно садится и кладет руки мне на колени.

– Кристиан, я повстречалась с твоей психанутой экс-сабой, вооруженной и опасной; я была выброшена из собственного жилища; пережила твой термоядерный наскок…

Наскок?

Я раскрываю рот, хочу ей возразить, но она выставляет перед собой ладонь, и я молчу.

– Ты только что поведал мне шокирующую информацию о себе, а теперь просишь выйти за тебя замуж.

– Да, пожалуй, это честное и точное резюме ситуации.

– А как насчет отложенного удовлетворения? – интересуется она, снова меня смутив.

– Я передумал, и теперь я твердый сторонник мгновенного удовлетворения. Carpe diem, лови момент, Ана.

– Кристиан, посуди сам, я знаю тебя всего ничего, и мне еще предстоит узнать так много. Сегодня я слишком много выпила, я голодна, устала и хочу спать. Я должна обдумать твое предложение точно так же, как обдумывала тот контракт, который ты мне дал. А тогда… – Тут она делает паузу и выпячивает губы. – Тогда это было далеко не самое романтичное предложение.

В моей груди шевелится надежда.

– Как всегда, справедливое возражение, мисс Стил. Значит, «нет» не прозвучало?

Она вздыхает.

– Нет, мистер Грей, это не «нет», но и не «да». Вы делаете это только потому, что испуганы и не доверяете мне.

– Нет, я делаю это, потому что наконец-то встретил ту, с которой хотел бы провести всю свою жизнь. Я никогда не думал, что со мной случится такое.

И это правда, Ана.

Я люблю тебя.

– Можно я подумаю над этим… пожалуйста? И обдумаю все остальное, что происходило сегодня? Что ты мне недавно сказал? Ты просил терпения и веры. Теперь я возвращаю твою просьбу, Грей. Сейчас они мне нужны.