— Новая Зеландия, — догадался я.

— Во, во. Там, — обрадовался Петька моей догадке.

— И как он там? Женился, наверно? Но он же такой однолюб, Натку любил всю жизнь.

— Да нууууу? — удивился Петька. — Откуда знаешь?

— Он сам когда-то сказал мне лично.

— Вот это даааааа? — удивился брательник. — А я и не знал. Похоже, что моя сестрица многим вскружила голову.

— А то. Ты забыл, что она была фотомоделью?

— Помню, Сашка, помню. Только она зараза тебя Волонский всю жизнь любила, а ты так с ней обошёлся. Эээээх. Теперь её и на свете нет. А так давно бы нашлась.

- И как там Кира? Ты, Петька, не закончил, — мне хотелось знать, как поживает мой бывший друг.

— У него всё отлично. Женился. Жена — француженка. Как зовут, не знаю. Не спрашивал. Вроде, дочь имеется.

— Вот оно как? — я был рад за Киру. Всё-таки он нашёл в себе силы перебороть себя и найти свою истинную любовь.

— Да и ты, Сашка, кого-нибудь найдёшь, не переживай, — Петька, как всегда, пытался меня по своему успокоить. Всё будет хорошо. Веришь?

— Не знаю, — был мой ответ. — Не могу сказать. Жаль, что родители не хотят меня видеть. Мне их не хватает.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Может, они тебя когда-нибудь простят?

— Не знаю, Петька, не знаю. Ты поедешь к родителям?

— Да, поеду.

— Передай им, особенно, отцу, что мне их очень не хватает. Я скучаю, может, внука признают.

— Хорошо, передам, — пообещал брат.

А я продолжил прожить свою никчемную жизнь дальше. Только сын был моим смыслом жизни в этом мире.

Глава 29


— Аня, Нюта, где ты? — позвал я свою любимую дочку. — Тебя ищет папа. Он тебя любит, — Но дочь не откликалась. В моей душе закралось предчувствие страха, что дочь может кто-то украсть. — Анна — Мария, — позвал я её полным именем, понимая, что-то не так.

— Папуля, я тут, — отозвался детский голос пятилетней дочери и сзади меня обхватили пара маленьких детских рук. — Я пряталась и хотела, чтобы ты меня нашёл.

— Аня, — я обнял тельце дочери, крепко прижав его к собственному телу. — Не шути, так родная. А вдруг с тобой что-нибудь случилось? А?

— Папа, ничего же не произошло, — проговорила маленькая девочка, прижимаясь сама ко мне ещё больше. — Па, пошли домой. Мама, наверно, что-то там вкусненькое сготовила.

— Идём, — понимая, что девочка не хотела меня напугать, как будто в первый раз мы с ней играли в прятки.

Полное имя моего ребёнка было Анна — Флоренсия. Я был против того, чтобы её так называли. Но дед, отец Дениз настоял на своём, а моей жене не очень хотелось перечить отцу, и она согласилась. Я думал назвать дочь русским именем Татьяна в честь своей бабушки, а папа Дениз хотел внучку назвать Флоренсия в честь своей любимой покойной матери. Мы спорили с тестем до одурения, так как каждый по-своему хотел назвать ребёнка, когда стало известно, что будет девочка. Телефон горел у меня и у отца Дениз из-за наших споров. Но жена этим распрям положила конец, заявив, что не рождённая дочь получит двойное имя Анна — Флоренсия, пригрозив, что она назовёт ребёнка, как ей хочется, если не прекратятся эти склоки между мной и тестем из-за имени для ребёнка. Так в нашей семье появилась Анна — Флоренсия. Жену до её рождения я увёз, как и обещал в Новую Зеландию, где нас ожидало неопределённое будущее, но там я должен был получить хорошую работу с неплохой зарплатой. Так мы и оказались на новом месте в чужой стране. Одно было хорошо, там было безопасно. Никто не пытался больше убить мою жену. Я не мог рисковать жизнью Дениз и нашего ребёнка. Так прошло больше пяти лет. Дочь росла, радуя меня и жену и деда, который мог видеть внучку через вацап или скайп.

— Флор, внученька, — мсье Ленгран таял при виде нашей с Дениз дочки. Он мечтал, что когда-нибудь мы с женой вернёмся во Францию, привезя с собой Нюту, которую он хотел видеть. Ему самому лететь В Новую Зеландию было трудно из-за слабого здоровья. Только раз он решился на перелёт ради внучки, когда она родилась, но больше он вживую её не видел.

— Дедуля, я скоро прилечу к тебе, — говорила Нюта собственному деду, обещая ему его навестить, как только она станет взрослой. Мсье Ленгран плакал, утирая непрошеные слёзы, текшие по его глазам, понимая, что из-за существующей опасности мы с Дениз не рискуем приехать во Францию.

Мы шли вместе с Нютой вдоль небольшого зелёного заборчика, спеша к себе домой, где нас обоих ждала наша обожаемая мама Дениз.

— О, Вы пришли, — жена обрадовалась нашему приходу. — Анна, иди ко мне, — обратилась она к дочери, протягивая ей навстречу для обнимашек руки.

— Мама, мама, а ты знаешь, кого я видела? — и дочь бросилась в объятья матери, которая её крепко прижимала.

— И кого ты, Анна, там видела? Давай рассказывай.

Нюта любила делиться с нами своими впечатлениями, накопленными ею за день. Так и сейчас, она решила, о её приключениях срочно должна знать мама, потому что мне она уже успела всё рассказать, а мама не в курсе.

- Мам, мы с папой ходили на прудик. Там живёт маленькая уточка со своими детками. Папа мне сказал, что их зовут утята. А ещё я видела большую птицу. Правда, забыла, как она называется. Папа говорил, но я забыла. А что ты там приготовила? Так вкусно пахнет, — и дочь при этом зачем-то зажмурила глаза, всё ещё находясь в кольце рук матери.

— Иди, Анна, помой руки. Сейчас будешь кушать.

— Хорошо, мама, — девочка не стала спорить с матерью, как обычно она это делала и вприпрыжку отправилась в ванную комнату, чтобы привести себя в порядок. Я же стоял и смотрел на всю эту семейную идиллию, понимая, что рано или поздно такая жизнь у Нас с Дениз может в любой момент закончиться.

Ты тоже, иди, помой руки. Неизвестно, что Вы там с Анной держали, — обратилась жена ко мне. Я тоже, как и Нюта, не стал спорить с Дениз.

— Окей, будет сделано, — и отправился в ванную вслед за дочерью.

Вскоре мы втроём устроились за нашим обеденным столом. Нютка болтала под столом ногами, по привычке ожидая, когда Дениз начнёт говорить.

- Семья, я приготовила блинчики по французскому рецепту с малиновым вареньем. И будет пить ароматный чай из сухих листочков земляники. Думаю, что моя стряпня Вам понравиться. Давайте поблагодарим судьбу за то, что у нас есть дом, еда на столе. Будем благодарны за всё, что она дала нам хорошего.

— Ма, я хочу кушать, — захынала Нюта, желавшая окончания маминого монолога.

— Всем приятного аппетита, — пожелала всем Дениз и мы начали запивать чай со сладкими блинчиками.

В целом у нас была по-своему счастливая семья — я, Дениз и наша общая дочь Анна — Флоренсия. Соседи думали, что она у нас образцовая, где в неге и заботе отца и матери росла Нюта. Так казалось на первый взгляд. Мы с Дениз старались быть для дочери хорошими родителями, но друг для друга мы были хорошими соседями. Я сдержал обещание, которое когда-то дал Дениз, перед тем, как она вышла за меня замуж. Я не трогал её — ни морально, ни физически. У нас на самом деле был образцовый фиктивный семейный брак, сердцем которого была дочка. Только она нас с Дениз и объединяла. Возможно, что такой брак и был, наверное, хорош. Не знаю. За несколько лет семейной жизни мы с Дениз ни разу не ругались, старались поддерживать друг друга, понимать и прощать. Мы учились жить вместе под одной крышей. У нас было много общего и отличительного. В целом у нас с Дениз была какая есть семья. Возможно, сближению мешало то, что жену удручало потеря памяти, которая так и не восстановилась, а меня то, что я до сих пор не смог забыть королеву. Эти два обстоятельства мешали нам с Дениз сблизиться между собой, чтобы стать настоящей семьёй. Иногда я ловил себя на мысли, что Дениз очень сильно похожа на королеву, но я гнал эти мысли от себя, считая, что такого не может быть. Королева была королевой, а Дениз была Дениз.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Жизнь в Новой Зеландии была налаженной. Я ходил на работу, Дениз тоже, а с за Нютой присматривала няня, работу, которой мы оплачивали. Дни шли за днями, месяцы за месяцами, год за годом. Всё было хорошо. Я спал в одной комнате, Дениз в другой, а Нюта занимала детскую. Но чего-то не хватало. Меня всё больше и больше стала охватывать тоска по далёкой Родине, которую я так давно не видел. Я стал грустить, уходить в себя, частенько посматривать в окно в далёкую морскую даль, так как наш дом находился на каменистом океанском побережье. Где-то там за этим голубым морем, за горизонтом находилась далёкая и непонятная для иностранцев Россия. Но она была понятна для меня, потому что я сам был оттуда родом. Часто я пел вполголоса знаменитую песню о Волге — матушке, на берегах которой я когда-то родился. Как же хорошо её пела знаменитая Людмила Зыкина. Я сумел застать знаменитую русскую певицу, которую можно было считать народной. Её любил народ. Моё странное настроение заметила Дениз.


— Что с тобой? — заметила она. — Ты поёшь? Стой, я знаю эту песню, я её где-то слышала, чёрт, не помню.

— Я давно не был на Родине, — мне не хотелось от Дениз скрывать причину собственных душевных метаний. — Вот сижу и думаю, может, нам втроём — я, ты и Нюта слетать на неделю в Россию. Пойми, Дениз, я русский человек, я давно не был дома. Только теперь я понимаю эмигрантов первой волны. Они насильно лишились Родины. Не смогли в неё вернуться. А я сам себя добровольно наказываю. Я давно не был дома, пойми.

— Давай, поедем, полетим. Нам же там ничего не угрожает? Ведь так? Я же не против. Только на работе возьмём отпуск и отправимся в Россию. Кирилл, я тоже хочу увидеть твою Родину. Мне интересно, я никогда не была в России. И Анна будет интересно узнать, в какой стране родился и жил её папа.