Телефон снова начинает трезвонить, и я громко ругаюсь себе под нос. Достаю его из кармана и ругаюсь ещё громче, потому что это новенькая нянька моей дочурки. Что там приключилось? И почему она звонит на рабочий телефон?

— Нина? — спрашиваю я, нажав кнопку ответа.

— Дмитрий Александрович, я не знаю, что делать! Саша совсем не хочет слушать меня, она забралась в шкаф и сказала, что там будет ждать возвращения папочки.

— Твою мать, Нина! Откуда у тебя столько рекомендаций, если ты не можешь сладить с ребёнком? — почти рычу я. — Сейчас буду дома, и если с Сашей что-то случится, я тебя уничтожу!

Я отключаю телефон и смотрю на отчего-то перепуганную Еву.

— Планы меняются! Мы едем ко мне домой и поужинаем там, либо ты можешь прямо сейчас выйти из моей машины и топать восвояси. Выбирай, Ева!

Нина работает у нас месяц. Раньше она оставалась с моей малышкой вместе со старой няней, Варварой Никитичной, но та попросила отпуск на месяц, чтобы полететь к сыну в другой город на новогодние праздники, и вот тебе результат — в первый же день Нина облажалась. И я готов вышвырнуть ее на улицу, вот только кому я смогу доверить своего ребёнка? У меня не выйдет найти новую няню так быстро, а бросить работу и остаться с малышкой дома я попросту не смогу — сейчас ведь перед Новым годом у нас как раз самые завалы, самое сложное, что следует успеть сделать до конца года.

Глава 5. Ева

— Планы меняются! Мы едем ко мне домой и поужинаем там, либо ты можешь прямо сейчас выйти из моей машины и топать восвояси. Выбирай, Ева! — рычит недовольный переменой планов Дмитрий Александрович, но я слышу совсем другое.

Мне кажется, он говорит мне то, что я давно хочу услышать: «Ева, едем ко мне и ты сможешь побыть поближе с дочкой». А эти слова звучат небесной музыкой в моей голове, переливаются тысячами бубенчиков, распространяются нежным звучанием по коже, переходящим в объятие арфы.

— Ева? — окликает он меня, вырывая из задумчивости. — Так что, каким будет твой положительный ответ?

Я тихонько смеюсь, впервые за неделю работы.

Наверное, кто-то наверху смилостивился надо мной и решил послать немного радости и щепотку счастья под конец тяжелого года, окрашенного в черные тона затяжной депрессии.

— Разве я могу вам отказать? — говорю с придыханием, стрельнув из-под ресниц острым взглядом. И когда только успела научиться?

Но все происходящее сегодня, после нашего разговора в его кабинете, делает жизнь ярче, острее, будто бы в пресную пищу добавили красного перца, и он жжет на языке, отзывается в крови, полыхает в сердце.

Царев реагирует на мой взгляд так, как нужно: усмехается, задумчиво трет свой подбородок, улыбается одними уголками губ.

— Тогда милости просим, — открывает передо мной дверь своего белоснежного, огромного, как крейсер, Ленд Крузера.

Я ловлю его улыбку и откликаюсь загадочной, тонкой, как у Моны Лизы, — хочу плотнее затянуть на нем аркан, который удалось закинуть в начале рабочего дня. Ни в чем еще не уверена, боюсь, что он еще может переменить решение, а мне во что бы то ни стало нужно попасть к ней, к моей девочке.

— Ну что, Ев-ва, — словно шарик мороженого, катает он мое имя на языке и от этого оно звучит тягуче, длинным вступлением к песне. — Расскажешь немного о себе?

Поправляю на коленях полы зимнего пальто, чем притягиваю его секундный взгляд, и тут же перемещаю руку к груди, запахивая воротник плотнее. Мы снова с ним вдвоем, наедине, и это ужасно волнует, путает мысли. По салону растекается едва уловимый, но вполне себе дерзкий аромат мужской туалетной воды, который напоминает мне о том, что я все эти три года даже не сидела так близко с мужчиной. Тем более с таким уверенным в себе, сильным, волевым.

Украдкой бросаю взгляд на его руки на руле и нервно облизываюсь, ощущая, как губы стали разом сухими. Пальцы его длинные, сильные, таящие в себе скрытую угрозу, которую он может выпустить в любой момент, по желанию хищника внутри.

И автомобиль он ведет вполне себе расслабленно, позволяя себе бросить на меня долгий внимательный взгляд, не комментируя лихача, который скользнул вперед перед светофором, провоцируя возможное дорожно — транспортное происшествие. Ловлю себя на мысли, что мне импонирует его такое поведение — томная уверенность в якобы ленных движениях.

— Ничего примечательного, — вздыхаю и отвожу взгляд за окно, туда, где начинает сверкать праздничная иллюминация, отражаясь на боках спешащих машин. — Работа, дом.

— Может быть, кошки? — ухмыляется беззлобно Царев.

— Ой нет, — отмахиваюсь, пытаясь поддержать расслабленную атмосферу. — Хотя, наверное, надо было бы…

— Мужчина? — поднимает брови Царев до линии роста волос, и цепко впивается взглядом, ловя эмоции на моем лице. Я захлебываюсь воздухом, как будто тону в воде, и отчаянно покрываясь пятнами. Мое прошлое — не то, что я могу и хочу обсуждать с ним. Именно с ним.

Царев ждет ответа, а я чувствую, как захватывает паника, она наливается серым, ползет по венам, чтобы отозваться дрожанием в пальцах. И вдруг в ту самую минуту, когда я открываю рот, тишину салона разрывает звонок сотового телефона. Это точно мой! Как за спасительной соломинкой, ныряю в недра сумочки и извлекаю из нее аппарат, провожу по экрану пальцем и тут же надеваю на лицо дежурную улыбку.

— Да, да?

— Ева! — раздается грозный окрик из динамиков, и я бледнею, потому что все, что скажет сейчас хозяйка съемной квартиры, станет достоянием салона Ленд Крузера. Мысленно бью себя по лбу пятерней за оплошность — могла бы и посмотреть на имя абонента, прежде чем отвечать на звонок! Она ведь мне сегодня уже звонила, требовала деньги за месяц вперед, а я наврала, что очень занята и обещала перезвонить вечером сама. Вот и довралась.

— Да, да? — пытаюсь заглушить смятение, откашливаюсь, но все бесполезно — Царев рядом заинтересованно прислушивается к разговору. Вернее, ему и прислушиваться не нужно — еще утром я прибавила динамик, и теперь звук такой, будто бы мы едем в машине не вдвоем, третий пассажир — скандальная бабка.

— Ева! Ты обещала заплатить в начале месяца, уже скоро конец! Новый год на носу! Совесть-то имей! — кричит она. — А нет денег — не снимай квартиру! Так и скажи: я — нищая!

— Но… — я все еще не теряю надежды прервать этот унизительный разговор, который никак не может вязаться с образом уверенной в себе, лощеной девушки, предложившей эскорт-услуги своему руководителю.

— Ева! — нервно кричит бабка. — Последний раз спрашиваю: когда заплатишь? Иначе вещи выкину на улицу! Ты меня знаешь! Я могу!

— В среду. Все переведу в среду, — торопливо говорю в сотовый телефон, поставив его прямо напротив губ, будто бы опасаясь, что хозяйка жилья выскочит из аппарата и вцепится мне в ухо. — Спасибо, до свидания.

Не слушаю, что она говорит дальше и тут же выключаю связь.

Как стыдно!

Пунцовый румянец покрывает все лицо, и я отворачиваюсь от пристального внимания Царева, гляжу в окно невидящим взглядом, и чувствую его снисходительный интерес, приправленный толикой показательного равнодушия.

— Ев-ва, — тягуче тянет он. — Посмотри на меня.

Дергаю плечом, боясь встретиться с ним взглядом.

— Посмотри, — Царев добивается своего. С вызовом гляжу в его глаза, и сжимаю губы, готовясь дать отпор всему тому, что он может сказать. — Из-за этого, — он глазами показывает на телефон, который я нервно кручу в пальцах. — Ты напросилась ко мне в сопровождение?

Что?

Нет!

Он ясно читает мои эмоции на лице, потому что неожиданно хмыкает и вдруг прищуривается, оценивающе проходя взглядом по лицу, задерживаясь на нижней губе.

— Тогда в чем дело, Загадка? В чем?

Я стараюсь изменить ситуацию — придаю себе беззаботный вид, улыбаюсь, прикрываю глаза, чтобы он не прочел в них то, что мужчинам нельзя чувствовать в женщине — тоску и печаль, — и дотрагиваюсь кончиком языка до краешка губы, чтобы отвлечь его внимание, направить в другое русло. Он тут же ведется — взгляд тут же темнеет и перемещается в ту точку, которую я ему указала.

— Мелочи жизни, — хихикаю и пожимаю плечами. — Ерунда.

Он ведет головой и снижает скорость — мы добрались до больших зеленых ворот. Фары скользят по сугробам рядом, выхватывают дверцу с большой кованой ручкой, и я вижу, что за ним скрывается большой, изящный бежевый домик с красной крышей.

Искусственно добавляю в свой голос восторга.

— Какой у вас очаровательный дом!

Глава 6. Дмитрий

Я лишь негромко хмыкаю на слова Загадки. Она водит меня за нос, пытается обмануть, строит из себя искусную соблазнительницу, но я отчётливо вижу за этой маской испуганную побитую жизнью женщину. Еве нужны деньги. Именно по этой причине она напросилась со мной на треклятый праздник. Она не называет сумму, но явно ожидает, что я заплачу ей, и я готов дать ей аванс, если ей нужны деньги на оплату квартиры — об этом просто невозможно было не услышать, потому что бабка верещала так, что даже у меня зазвенело в ушах — бедная Ева.

Открываю ворота и заезжаю в гараж. Загадка начинает нервничать, словно я её веду на знакомство с родителями, и мне становится смешно. Что такого ждёт её в моём доме? Или думает, что я потащу её в кровать, чтобы проверить, насколько хорошо она сможет выполнить свою миссию эскортницы?

— Знаешь, даже полезно, что ты окажешься в моём доме — познакомишься с дочкой, ведь она тоже будет на корпоративе. Вообще, Саша очень милая девочка, но с новой нянькой отчего-то они не поладили.

— К каждому ребёнку можно найти подход, если захотеть этого! — ведёт плечом Загадка, и я внимательно смотрю на неё.

— У тебя есть дети?