‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Я… — я тихонько откашливаюсь. Многое сейчас бы отдала за навык телепортации, лишь бы не попасть в такую ситуацию, — извини. Я подумаю насчет свидания, хорошо?

— Я хочу получить ответ сейчас. Давай без увиливаний.

А он совершенно безжалостен и прямолинеен. Вчера вечером на кухне жарил стейк явно его брат-близнец — Смоленский не мог быть таким милым! Я закусываю губу и качаю головой.

— Я пока не могу. Дома меня ждут дела, и я совершенно не в курсе, когда освобожусь.

— Я подожду, пока ты разберешься со своими делами и несуществующей двоюродной бабушкой, — спокойно подводит итог он, — будем считать, что ты ответила положительно.

Он уходит, оставив меня сидеть с пачкой денег в руке и вытаращенными глазами. Со стороны Тохи я слышу громкий фырк.

— «Я подумаю». Меня ты отшила совершенно безжалостно, Саша. Хотя, в отличие от Смоленского, я не женат.

— Ой, отстань, — огрызаюсь я, пряча купюры в сумочку. Больше всего меня беспокоит вопрос — Смоленский просто понял по моему лицу, что я вру про бабушку, или решил раскопать немного информации про нашу семью? Надеюсь, что первое.

Из самолета я выхожу последней, стараясь держаться подальше от Кирилла Владимировича. И неспроста: в окошко иллюминатора я прекрасно видела, как его уже встречает дорогая невеста Дарина.

— Кир! — вскрикивает радостно она, стоит только Смоленскому спуститься, и бросается ему с разбега на шею.

То, что он тут же смотрит куда-то в сторону, лишь вежливо придерживая девушку за талию, еще раз показывает достаточно холодное отношение к невесте. Мог бы хотя бы сыграть на публику. Дарина вот играет отлично. Или не играет и у нее есть какие-то чувства к ее другу детства?…

Никогда не пойму мужчин. Дарина по сравнению со мной выглядит хрупкой, породистой и воспитанной девушкой, а я же каждое утро вижу в зеркале загнанную циничную кобылу. На месте Смоленского я бы присмотрелась к ней, раз уж судьба распорядилась так, что они станут мужем и женой.

На плечо внезапно ложится тяжелая рука и я вздрагиваю. Тоха, ешкин кот!

— Смотри на них внимательнее, Саша, — тихонько басит он, — пусть тебе будет стыдно, если такое чувство еще осталось в твоем бессовестном арсенале.

— Чего? — возмущаюсь я, сбрасывая его руку с плеча, — за что мне должно быть стыдно?

— За то, что согласилась на свидание с человеком, у которого есть невеста, а меня отшила. Не думал, что ты такая.

«Да я только сказала, что подумаю, и то потому, что он настойчиво потребовал дать ответ прямо сейчас» — думаю устало я, — «и еще из-за парочки других причин».

— Отстань, — лаконично сообщаю я Тохе. Оправдываться перед ним я не собираюсь. Пусть думает, что хочет. Если прекратит думать о свидании со мной, посчитав меня женщиной, которая способна встречаться с почти женатым мужчиной из-за денег, то это и к лучшему — Тоха достоин спутницы поинтереснее, чем я.

— И куда ты? — несется мне в спину, когда я быстро спускаюсь по трапу, — Слыш, Саша! Кирилл сказал мне отвезти тебя домой!

— Не напрягайся. Меня обещала забрать подруга! — кричу я ему, забирая припаркованный у трапа чемодан. Ловлю на секунду мрачный взгляд Дарины, и пристальный, пронзительный — Смоленского.

Он провожает меня им до тех пор, пока с неба снова не начинает литься сильный дождь, и очертания его фигуры не размываются вдалеке.

Я забегаю мокрая в здание аэропорта и выдыхаю. Все, мое приключение закончилось? Похоже, что да. И я в очередной раз унесла с собой тайну о рождении Майи, так и не решившись о ней рассказать.

Вероятно, Смоленский позвонит однажды, решив напомнить о чашечке кофе. У меня будет время подготовиться к этому моменту. Сейчас я действительно не в силах сообщать ему такие новости — не в такой спешке. Это далеко не пятиминутный разговор.

— Вот ты мокрая курица, — тянет Катя, когда я запрыгиваю к ней в машину, стирая с лица воду, — все сиденья намочишь! Я думала, что тебя хотя бы проводят!

— Не до этого было, — я беру бумажные салфетки из бардачка и обтираюсь ими, — фух. Спасибо, за то, что встретила. Ты что, перекрасилась?

— Ага. Мне идет черный. Да было б за что благодарить, — она вздыхает и роется в сумочке. Потом кладет мне на колени достаточно плотный конвертик, — на, это твое. Спасибо, что выручила, и еще раз извини. Заедем перекусить куда-нибудь?

— Прости, мне бы в больницу сгонять к матери, — бормочу я, открывая конверт. Глаза разбегаются: там слишком много купюр. Я пересчитываю их корешки, и поднимаю глаза на Катю, — тут многовато, разве нет?

— Я обещала тебе отдать все деньги, которые мне Смоленский перевел, — Катя приподнимает бровь, — но, если тебе не нужно, могу забрать половину.

Ах, ну да. Я закрываю конвертик и убираю его в сумку. Если б Смоленский не был бывшим мужем моей сестры и почти женатым человеком, я бы встречалась с ним почаще. Так и разбогатеть недолго.

— Так в какую тебе больницу?

— Которая возле моего дома. Сначала я домой забегу, правда. Спасибо еще раз, Кать.

— Да не за что, — хмыкает она, — считай, что это все — мои извинения за то, что заставила тебя потусить с бывшим твоей сестры. Все же в порядке?

— Почти, — киваю я. Вряд ли стоит рассказывать подробности. Катя, конечно, хранить тайны умеет, но ей незачем знать обо всем.

* * *

Квартира матери встречает меня каким-то зловещим молчанием. Поставив чемодан, я обхожу все комнаты. Потом захожу на кухню и трогаю чайник: холодный. Открыв его, я нюхаю воду: запах немного неприятный. В холодильнике я нахожу уже скисший суп, который мать варила, когда я еще не уехала в командировку. Захлопнув нервно дверцу, я покидаю квартиру, и, спустившись на улицу, сажусь к Кате в машину.

— Ты чего? — она замечает, видимо, напряжение на моем лице, — все хорошо?

— Просто отвези меня в больницу, ладно? Пока не задавай вопросов.

Она медленно кивает и заводит машину.

— Кем вы приходитесь девочке? — интересуется женщина за стойкой, когда я прихожу в детскую больницу. Я роюсь в сумке, доставая паспорт и показываю ей открытые первые страницы.

— Тетей. С ней лежит моя мама, я не могу вторые сутки дозвониться до нее, поэтому зашла, чтобы узнать — все ли в порядке?

— А, я поняла, о ком вы. Погодите секунду, — женщина щелкает мышкой в компьютере, задумчиво глядя в монитор, — да, с девочкой была ее бабушка.

— Была?

— Вам полиция ничего не сообщила? — она поднимает на меня взгляд, а я чувствую, как у меня быстро-быстро стучит сердце, — она вечером вышла в аптеку за лекарствами и не вернулась. Утром прохожие нашли ее тело. Мы пытались найти родственников девочки, и, видимо, до вас не смогли дозвониться. Нашли только ее отца.

Я закрываю лицо ладонями, чувствуя, как немеет все тело от шока. Да нет, этого не может быть. Это происходит не со мной. Зачем кому-то женщина, которая шла вечером в аптеку за лекарствами? Это ошибка.

— Посмотрите еще раз по фамилии, — глухо говорю я, двигая к женщине паспорт, — проверьте, чтобы не было ошибки.

— У нас только один человек с такой фамилией, — в голосе женщины проскальзывает жалость, — обратитесь в полицию — там вам расскажут подробности.

«Я сильная. Я не буду плакать» — крутится в голове мысль, хотя больше всего мне сейчас хочется свернуться в клубочек прямо у стойки регистратуры и дать волю слезам. Аля, мама… почему это происходит с моей семьей?

— Вам налить воды?

— Нет, — выдыхаю я, убирая от лица руки, — погодите, вы сказали — «нашли отца»?!

Это же шутка? Они не могли найти Смоленского! Они не могли же сообщить ему?

— Да, — осторожно кивает женщина, — он вчера приехал из другого города. Сейчас, наверное, занимается документами.

Вот дьявол!

— А Майя как? — я встряхиваю головой, укладывая мысли, — что с ней?

— С девочкой все хорошо. Сейчас спит. Операция прошла успешно, за ней присматривают, — женщина едва улыбается мне, а я, кивнув, забираю паспорт, и, развернувшись, выхожу из больницы прямо под ливень, который льет с неба. Холодные струи дождя немного остужают меня и возвращают трезвость уму.

Блин! Она говорила не о Смоленском!

А о Михаиле, бывшем парне сестры, с которым она играла влюбленную парочку, заключив брак. После родов сестры он бесследно исчез: то ли испугался ответственности, подумав, что совершил ошибку, записав на себя чужого ребенка, то ли по другим неведомым мне причинам. Он и так-то не особо участвовал в жизни Али, поэтому, его исчезновение не стало для нее каким-то ударом.

И вот теперь он выплывает откуда-то из тени. Зачем ему это?! Совесть взыграла? Вряд ли. Что-то мне подсказывает, что его причины далеки от бескорыстных.

* * *

— Ограбили ее, — вздыхает полицейский, рассказывая мне о случившемся, — напавший — алкоголик. Видимо, нужны были деньги на опохмел. Не рассчитал силу, ударив по голове, вытащил все деньги и карточки, и сбежал. Нашли его очень быстро — пытался с карточки снять наличку в том же районе. Бывает такое в жизни.

Я качаю головой. Может и бывает, вот только я никогда не думала, что это случится с моей мамой.

— Мы пытались найти родственников Майи, — продолжает полицейский, — ваш номер и адрес дала соседка, сказав, что вы часто жили вместе с девочкой и матерью, но мы не смогли дозвониться, а в квартире никого не было. Начали искать отца ребенка — он быстро отозвался и приехал.

— Михаил его зовут? — вырывается у меня.

— Да, — кивает полицейский.

— Но он не появлялся несколько лет. С рождения Майи его ни разу не видели, — я хмурюсь, — моя мама оформила опеку над внучкой и воспитывала ее все это время вместе со мной. Очевидно, что ему не очень нужна дочь.