— Спасла тебя! — гордо заявила я, опускаясь к Марьяне и пытаясь её обнять.

Подруга отпихивала мои руки и рыдала.

— Ты Соню убила! Ты её оставила инвалидом на всю жизнь!

— Какую Соню? — ни чего не понимая, спросила я.

Первая мысль пришедшая мне в голову была, что некая Соня эскортница попала в переделку, поехав к хозяину Юсуфа.

Сижу на полу и, хлопая ресницами, пытаюсь взять себя в руки, чтобы, как можно, быстрее найти решение, как помочь глупой Соне. Но тут подруга просто убивает меня своей правдой.

— Соня — это моя дочь. У меня были ряженые роды и Сонечке повредили позвоночник. Ей нужна операция, но сделать её могут только в Германии. Я собрала триста семьдесят тысяч евро. Этого мало! Мало денег, — задыхаясь сквозь давящие её слёзы, объясняла Марьяна, — и времени осталось катастрофически мало. Врач сказал, если операцию не сделать в течении года, то надежды, что Соня пойдёт нет. А ещё боли будут усиливаться. Ты, знаешь, как она плачет, когда всё болит! Всё болит, Лера!

Марьяна уткнулась лицом в свои колене, продолжая рыдать, а я почувствовала себя такой дрянью, что даже оправдывать свой поступок не захотелось. Да, спасла Марьяна от лап извращенца, но приговорила её дочь к мучительной жизни. Ну, что я за человек? Влезла туда, куда не просили и вот результат: подруга в слезах, ребёнок без надежды на будущее и полная беспомощность. Денег же нет ни у Марьяны, ни у меня. А ведь будь у меня папкины миллионы, я без ощутимого напряга помогла бы им. И тут меня прошибла ещё и совесть. Ни хрена бы не помогла. Я бы их даже бы не знала. Кутила бы в клубах, бухала и бросала бы деньги на ветер. Мне бы и дела не было до проблем простого народа. Это опустившись на землю, я из эгоистичной стервы стала превращается в человека, у которого оказывается есть зачатки души.

Тяжело вздохнув, я вспомнила папин автопарк. Там одна машина могла бы оплатить две жизненно необходимые операции в любой клинике мира.

— Сколько недостаёт? — пряча виновато глаза, шёпотом спросила я.

— Сто восемьдесят тысяч.

— А отец Сони? Он …

Я хотела поинтересоваться помогает ли бывший муж, но тут же сама осеклась. Раз Марьяна пашет в эскорте и всё время с продолжением, то глупо было предполагать, что папаша хоть немного чешется о здоровье дочери.

— Да бросил он нас, как только узнал, что Соня будет инвалидом. Ещё его мамаша масло в огонь подлила: что Соня на него не похожа, а я нагуляла. Вот с мамой и …, - и она всхлипнула, пытаясь успокоиться.

Сто восемьдесят тысяч сумма для меня теперь не маленькая, но оставить подругу в такой обречённой ситуации я не могла. И чем помочь даже не представляла. Просить девчат скинуться кто сколько может? Не все скинуться. Среди эскортниц есть и жмотки. Даже если предположить, что все как один оторвут от себя несколько сотен кровно заработанных купюр, всё равно не хватит. Деньги нужно просить у тех, у кого они есть в неограниченном количестве. Среди моих бывших друзей такие были, но, зная их, я сразу задвинула эту идею. Не дадут. И не потому что жмоты, а, скорее, потому что не привыкли тратить деньги на чужую жизнь. Им горести посторонних людей до одного места. Это большая редкость, чтобы богатые дядечки и тетечки с их детишками занимались благотворительностью. Только если разовый взнос для пиара себя любимого.

Хозяин! Вдруг стрельнуло в моей башке. Да, Хозяин! У него точно есть деньги. В памяти всплыло обещание Дмитрия Анатольевича на счёт любой суммы за моё тело в личное его пользование. Видит бог, не хотела себя продавать ему, но жизнь маленькой девочки стоит того, чтобы назвать свою цену. Сто восемьдесят тысяч — недёшево я себя оценила. Только вот Хозяина за язык никто не тянул, когда он давал обещания.

Ладно, меня хотя бы за эту сумму Дмитрий Анатольевич не будет избивать до полусмерти, как хозяин Юсуфа своих жертв. Эх, была ни была! Позвоню Стасу.

И тут снова разорвал мобильный Юсуф. Вот уж клещ, а не человек! Хотя какой он человек, раз поставляет чудовищу женщин для расправы. Марьяна бросила на телефон обнадеживающий взгляд, но я опять опередила её. В этот раз я уже более спокойно, но уверенно, сказала:

— Юсуф, ещё раз наберешь этот номер и пожелаешь об этом. Имя твоего хозяина прогремит на весь мир. Ты понял, мразь?

— Я тебя услышал, — на коверканном русском пропыхтел он в динамик и уже сбросил сам.

— Лера…, - чуть ли не теряя сознание, выдохнула подруга, уставившись на меня стеклянными от слез глазами.

— Уже второй десяток Лера и что? — хмыкнула я, отдавая ей телефон. — Марьян, не смей принимать его предложение. Я достану деньги. Сегодня, крайний срок завтра, они будут у тебя. Обещаю.

— Откуда у тебя такая сумма?

— От верблюда, — отшутилась я. — Так чего сидим рыдаем? А ну подъем и поехали от сюда домой. Ты к дочке, а я к верблюду!

По-началу Марьяна упиралась. Не хотела ехать домой. Мол, не заплатят, если уйдём раньше. А я махнула рукой:

— Ну, и пофиг! Поехали!

Так мы и уехали с корпоратива, никому ничего не сказав. Только прежде чем распрощаться с Марьяной до завтра, я попросила её сбросить мне на телефон адрес. Я нисколько не сомневалась, что Хозяин заплатит. Он не относился к мужчинам, которые бросали слова на ветер. В этом я уже успела убедиться.

Отправила Марьяну домой, а сама решила всё-таки прогуляться и попросила таксиста остановить в центре.

На улице начинался дождь и было довольно таки холодно. Но мне всё равно хотелось побыть наедине самой с собой. Может быть, это последнее мгновение моей свободы. Я никогда не продавала себя за такую огромную сумму. И, если честно, в какой-то момент подумала, что хозяин посмеется надо мной, сказав: «За такие деньги я куплю себе целый гарем! Зачем ты мне одна, когда вокруг столько доступных женщин?». С такими мрачными мыслями я бродила по ночному городу мимо витрин. В какой то момент ноги сами перестали двигаться, будто их сковали цепи и я остановилась возле детского магазина, в витрине которого были детские игрушки, кроватки, коляски. В общем, всё, что нужно счастливым родителям. Стоя напротив и рассматривая изобилующий ассортимент, мне вдруг стало так паскудно на душе. Сердце сжалось в комок, отказывая стучать дальше.

Ну, что я думаю?! Сама же предложила! Сама же бросилась помогать! Сама сказала, что не смей, Марьяна, даже звонить этому Юсуфу! А теперь хожу и думаю правильно ли я поступаю, что спасаю жизнь ребенка? Жизнь своей подруги… Марьяна, и вправду, стала мне настоящей подругой. Такой, как и Алёна. А я тут гадаю, метаюсь, боюсь… Это ей страшно! А мне чего бояться? Кроме них у меня никого больше нет.

Моя рука сама потянулась к мобильному телефону и, недолго листая записную книжку, я нашла номер Стаса. Набрала. Пёс Хозяина быстро поднял. Я даже не успела, как следует испугаться, услышав его громогласный голос в динамике.

— Опять мамку свою потеряла? — издевается он, посмеиваясь.

И я знаю почему Стас так себя ведёт. В прошлый раз я позвонила и обозвала его, а потом оказалось, что с Алёной всё нормально. Конечно, я и не думала извиняться. Не сахарный, не растает. Вон какая здоровенная детина!

— Стас, мне нужно увидеть Хозяина, — тихо, но чётко потребовала я.

Это было всё, что я смогла из себя выдавить. В ответ я не услышала никаких вопросов. Такое чёткое «Хорошо», и режущие перепонки гудки. Он скинул.

Хорошо… но как долго должно было длится это хорошо. Минут десять, двадцать, час? Я всё ещё стояла под дождём и, рассматривая детские игрушки в витрине, вспоминала самую большую ошибку в своей жизни. Ошибку, с которой решение стать эскортницей, не сравниться по глупости. И эта ошибка не столь глупая, как жестокая.

На зло отцу, а, может, и на зло самой себе, я на спор в одном нижнее белье босиком пробежалась по снегу. Спор я выиграла. Всего-то несколько сотен долларов. Такой вот глупый спор, а последствия взрослые. Через несколько дней меня увезли в больницу с высокой температурой и острой болью внизу живота. Восполнение придатков с яичниками. Я не пролечилась до конца и, как только стало лучше, сбежала. Устроила протест отцу, со смехом вопя в трубку:

— Ты никогда не увидишь от меня внуков! Такие как ты не заслуживают продолжения!

Теперь же после всего, что случилось со мной, я повзрослела и поняла какую совершила глупость. Я не отца лишила внуков. Я лишила себя самого главного, что есть в этой жизни — смысла. Мы получили эту жизнь не просто так. Мы взяли её в залог, чтобы отдать следующему поколению, которое обязательно должно быть счастливее нас. В этом и заключается бессмертие человеческого вида. И я навсегда лишила себя единственного счастья на земле, подарить жизнь своему ребенку.

Дура! Какая же я дура… Так хоть пожертвую собой ради чужого ребёнка.

Резкий звонок телефона жестоко выдернул меня из мучительных воспоминаний. Дернувшись будто от испуга, я схватила телефон и растерянно прошептала в динамик:

— Да.

— Сейчас приеду.

Голос Стаса на другом конце невидимой мобильной волны немного успокоил. Раз приедет, значит, Хозяин не утратил ко мне интерес.

— Я не дома, — шепчу в трубку.

— А где?

Отойдя от витрины, я посмотрела на адрес магазина и назвала его Стасу.

— Жди, — лаконичный ответ и снова гудки, вернувшие меня в прошлое.

Я так сильно ненавидела отца, что не упускала ни одной возможности насолить ему. Живя с Бренданом, я перестала предохраняться, посчитав, что врачи по настоянию родителя сгущают краски о моём бесплодии. Хотела залететь от бандита и опять же на зло папаше, но месячные всегда приходили в срок. И я махнула рукой: не будет детей, так не будет. Жизнь на этом не останавливается. Глупо, может быть, это прозвучит, но со мной произошёл мистический случай. Мы с Бренданом гуляли по улице ко мне подошла женщина в канун Хэллоуина в костюме ведьмы. Она как-то странно посмотрела на меня, взяла мою руку в свою и, бросив беглый взгляд на раскрытую ладонь, сказала: