– И ошибся. Запомни: когда нужны деньги, следует идти к друзьям.

– Ни профессору, ни мне деньги не нужны. Джарретт и Барлетт…

– Джарретт и Барлетт – те еще акулы! – воскликнул Алан Томпсон. – Не успеешь пикнуть, заглотят живьем!

– А друзья не обидят! – подхватил Эд Зеллер.

– Но все уже решено, – пробормотал Джеф. – Чарли Барлетт…

– Ты что-нибудь уже подписал?

– Нет, но дал слово.

– Значит, ничего еще не решено. Будь я проклят, Джеф, деловые люди каждый час меняют решения.

– Но мы с вами еще ничего не обсуждали, – запротестовал Джеф. – Фамилию профессора упоминать нельзя. Он связан договором с государственным агентством.

– Мы в курсе, – кивнул Томпсон. – Так что, профессор считает, что эта штуковина будет работать?

– Он уверен, что она уже работает.

– Если вещь подходит Аккерману, она подходит и нам. Я прав, ребята?

Все дружно согласились.

– Я не специалист, – предупредил их Джеф. – Ничего не гарантирую. Знаю только, что и цену-то на эту хреновину немыслимо представить.

– Разумеется. Мы понимаем. Но предположим, у нее все-таки есть какая-то цена. Насколько она велика?

– Бадж, пойми, что рынок для нее – весь мир. Ее оторвет с руками любой.

– Во что ты оцениваешь первоначальное финансирование?

– В два с половиной миллиона долларов. Из них нам перепадет всего двести пятьдесят тысяч. Барлетт обещал…

– Забудь о Барлетте. Деньги ерундовые. Справимся как-нибудь сами. Пусть все остается в семье. Согласны, ребята?

– Согласны!

Бадж поднял голову и щелкнул пальцами. К столу подскочил официант.

– Доминик, принеси мистеру Стивенсу бумагу и перо. – И то и другое появилось немедленно. – Оформим сделку прямо здесь, – обратился Бадж к Джефу. – Напишешь отказ от прав, мы все поставим подписи, а утром получишь чек на двести пятьдесят тысяч долларов.

Джеф прикусил губу.

– Бадж, я обещал Барлетту.

– Да пошел он подальше, твой Барлетт! – зарычал шурин. – Ты женат на моей сестре или на ком? Давай пиши!

– У нас нет на него патента и…

– Пиши, черт тебя побери!

Джеф нехотя написал: «Настоящим передаю все мои права на математический компьютер и его название «Ы-ТЕЧ-С» оценочной стоимостью два с половиной миллиона долларов за двести пятьдесят тысяч долларов покупателям Дональду «Баджу» Холландеру, Эду Зеллеру, Алану Томпсону и Майку Квинси. «Ы-ТЕЧ-С» прошел тщательное тестирование, является экономичным, не подверженным поломкам аппаратом, потребляет меньше энергии, чем любая из известных моделей компьютеров, не требует ремонта и замены деталей в течение не менее десяти лет».

Из-за плеча Джефа все следили за тем, как он водит рукой.

– Боже праведный! – воскликнул Эд Зеллер. – Десять лет! С этим не сравнится ни один компьютер, который сейчас в продаже!

«Покупатели отдают себе отчет, – продолжал Джеф, – что ни профессор Вернон Аккерман, ни я не обладаем патентом на упомянутую выше модель “Ы-ТЕЧ-С”».

– Об этом мы позаботимся! – не выдержал Алан Томпсон. – У меня прикормлен адвокат, занимающийся патентами.

«Покупателям разъяснено, – тем временем писал Джеф, – что на данную модель компьютера не назначено конкретной цены, продавцы не обладают никакими иными правами и не дают других гарантий, кроме перечисленных выше». Он поставил подпись.

– Ты уверен насчет десяти лет? – спросил Бадж.

– Гарантирую, – ответил Джеф. – Сейчас напишу второй экземпляр. – Все следили, как он тщательно копировал только что написанное.

Шурин вырвал бумагу у него из рук и расписался. Его примеру последовали Зеллер, Квинси и Томпсон.

Бадж сиял.

– Представляете, как вытянутся рожи у старины Сеймура Джарретта и Барлетта? Не могу дождаться момента, когда они узнают, что их выперли из этого дела!

На следующее утро он дал Джефу заверенный чек на 250 тысяч долларов.

– А где компьютер?

– Я договорился, чтобы к обеду его доставили в клуб, – сообщил Джеф. – Решил, так будет лучше, чтобы ты получил его при всех.

Шурин хлопнул его по плечу:

– Молодец! Ты все правильно понял. Увидимся в клубе.

С первым ударом отбивающих полдень часов в ресторане «Пилигрима» появился рассыльный с коробкой, и его направили к столу Баджа, где тот сидел с Зеллером, Томпсоном и Квинси.

– Смотрите-ка! – заорал Бадж. – Эта чертова штуковина даже переносная!

– Может, подождем Джефа? – предложил Томпсон.

– Да пошел он! Компьютер уже наш! – Бадж сорвал упаковку с коробки. Внутри она была выложена соломой. Он осторожно, почти благоговейно извлек из коробки находившийся там предмет, представлявший собой деревянную рамку примерно в фут по диагонали и ряд натянутых поперек проволочек, по которым двигались костяшки. Воцарилось гробовое молчание.

– Что это такое? – спросил Квинси.

– Счеты, – объяснил Томпсон. – На Востоке на этой штуке считают. – Внезапно он изменился в лице. – Господи! «Ы-ТЕЧ-С» и есть «счеты», если прочитать наоборот. – Он повернулся к Баджу. – Это что, шутка?

– «Является экономичным, не подверженным поломкам аппаратом, потребляет меньше энергии, чем любая другая модель компьютера», – скороговоркой процитировал Зеллер и выкрикнул, брызгая слюной: – Заблокируйте чертов чек!

Все дружно бросились к телефону.

– Ваш чек? – переспросил старший кассир. – Вам не о чем беспокоиться. Мистер Стивенс утром обналичил его.


Дворецкий весьма сожалел.

– Мистер Стивенс собрал вещи и уехал, – сообщил он. – Упомянул что-то о продолжительном путешествии.


Ближе к вечеру сходивший с ума Бадж наконец дозвонился до профессора Аккермана.

– Разумеется, помню, Джеф Стивенс, – ответил тот. – Милейший человек. Так вы говорите, это ваш зять?

– Профессор, что вы с ним обсуждали?

– Полагаю, здесь нет никакого секрета. Джеф намерен написать обо мне книгу. И убедил меня, что миру интересно узнать во мне человека, а не только ученого.


Сеймур Джарретт отвечал не с такой охотой.

– Зачем вам знать, о чем мы говорили с мистером Стивенсом? Вы конкурент и тоже собираете почтовые марки?

– Нет… я…

– И нечего за мной шпионить, все равно вам ничего не обломится. В мире существует всего один экземпляр этой марки, и мистер Стивенс согласился продать ее мне, когда получит в свое распоряжение. – И бросил трубку.


Бадж заранее знал, что ответит ему Чарли Барлетт.

– Джеф Стивенс? Да-да… Я коллекционирую старинные машины, а Джеф знает, где находится четырехдверный «паккард» с открытым верхом тридцать седьмого года в отличном состоянии…

На этот раз трубку повесил Бадж.

– Не волнуйтесь, – пообещал он своим компаньонам. – Мы вернем свои деньги и на всю жизнь засадим мерзавца за решетку. Слава Богу, у нас есть законы против мошенников.


Покупатели дружно ввалились в кабинет Скотта Фогарти.

– Он обобрал нас на двести пятьдесят тысяч долларов, – заявил Бадж адвокату. – Я хочу, чтобы его на всю жизнь упекли в тюрьму. Немедленно требуйте ордер на его арест!

– Договор у вас с собой, Бадж? – спросил юрист.

– Вот. – Бадж протянул ему подписанный Джефом документ.

Адвокат пробежал бумагу глазами, затем перечитал медленнее.

– Ваши подписи подделаны?

– Нет… с какой стати? Мы сами подписали документ.

– А перед этим читали?

– Разумеется, – возмутился Эд. – Вы что, нас за идиотов считаете?

– Судите сами, джентльмены. Вы подписали договор, в котором сказано: вас проинформировали о том, что вы приобретаете за двести пятьдесят тысяч долларов вещь, которая не запатентована и скорее всего не имеет никакой ценности. Как выражался мой старый профессор: «Вас роскошно надули».

Джеф получил развод в Рино[50] и начал обустраиваться, когда повстречал Конрада Моргана, некогда работавшего на дядю Уилли.

– Не сделаешь мне небольшое одолжение? – попросил тот. – Некая дама путешествует из Нью-Йорка в Сент-Луис с драгоценностями…

…Джеф выглянул в иллюминатор, вспомнил о Трейси и улыбнулся.


Вернувшись в Нью-Йорк, Трейси первым делом направилась в ювелирный магазин «Конрад Морган энд Си». Хозяин провел ее в свой кабинет и плотно закрыл за собой дверь. Потер руки и поднял на нее глаза.

– Я очень беспокоился о вас, дорогая. Ждал вас в Сент-Луисе, а вы так и не появились…

– Вас не было в Сент-Луисе.

– Как? Что вы хотите этим сказать? – Его голубые глаза блеснули.

– Хочу сказать, что вы туда не ездили. И не собирались меня встречать.

– Разумеется, собирался… У вас же мои драгоценности…

– Вы послали двоих типов, чтобы они отобрали их у меня.

Конрад Морган изобразил удивление:

– Не понимаю.

– Сначала я решила, что у вас в организации утечка информации. Но потом поняла, что это не так. Вы сказали мне, что сами заказывали для меня билет в Сент-Луис. Следовательно, только вам был известен номер моего купе. Я изменила внешность и ехала под вымышленным именем, но ваши люди тем не менее знали, где меня искать.

На херувимском лице ювелира появилась недоуменная улыбка.

– Вы хотите сказать, что какие-то люди обокрали вас и отняли драгоценности?

– Я хочу сказать, – улыбнулась в ответ Трейси, – что им это не удалось.

На этот раз удивление Моргана было искренним.

– Так украшения у вас?

– Да. Ваши друзья так спешили на самолет, что забыли их у меня.

Несколько секунд Морган вглядывался в Трейси.

– Прошу прощения. – Он поднялся и вышел в потайную дверь, а Трейси с удовольствием развалилась на кушетке. Ювелир отсутствовал минут пятнадцать, а вернувшись, сморщился от досады. – Боюсь, произошла ошибка. Очень большая ошибка. Оказывается, вы чрезвычайно умная юная леди, мисс Уитни. – Он восхищенно улыбнулся. – Вы за служили свои двадцать пять тысяч долларов. Отдайте мне украшения и…

– Пятьдесят тысяч долларов.

– Простите?