Молодец, ушла с достоинством, - подбодрила меня Зоя. – Ты еще так молода и пока можешь решать и выбирать. Это моя жизнь почти прошла, я на черте со смертью и слишком поздно, даже для раскаянья...


Что Вы, Зоя Степановна. Я уверенна, что Вы проживете еще долго, - подбодрила я женщину.


Она с грустью улыбнулась и проводила меня до двери. Я выбежала на улицу и вдохнула свежий майский ветер. Сегодня после полудня у меня назначен экзамен по медицинской генетике. Я всю ночь писала рефераты и зубрила материал. Первый экзамен в этом семестре, который мне очень хотелось бы сдать на отлично. От университета до дома Зои Степановны нужно было добираться на метро с двумя пересадками и маршруткой. Если с метро было все просто, то маршрутки мне пришлось ждать больше, чем сорок минут. Я здорово опаздывала на экзамен, предвкушая свой провал. Наконец, затолкавшись в забитый автобус, мы тронулись в нужную сторону. Еще полчаса езды и я на месте. На улице начался сильный ливень, а зонт я как обычно оставила дома. Струи воды стекали по моему лицу и волосам, пока я наконец-то не зашла в университет. Платье было насквозь мокрым, косметика поплыла, а о прически и речи не было. Стряхнув с себя капли дождя, я направилась в аудиторию номер десять. Навстречу мне выходили довольные сокурсники, размахивая зачетками. Из аудитории вышла Марина, та с которой я жила в одной комнате общежития. Встретив меня, она остановилась и спросила, почему я задержалась.



Иван Владимирович уже спрашивал о тебе, - скривилась она.


Черт, - выругалась я. – Ты сдала?


Да, на пять, - похвасталась Марина. – Ты это... извини, но меня ждут.


Марина махнула мне на прощание рукой и направилась в сторону мирно стоящего у лестничного пролета Егора. У него были опущенные в пол глаза и унылое лицо, не выражающие никаких эмоций. Марина подошла к Егору и демонстративно поцеловала его в губы. Чтобы не смущать их своим удивленным взглядом, я развернулась и постучала в двери аудитории.


Входите, - услышала я голос Ивана Владимировича.


Когда я вошла внутрь, то увидела, что в аудитории остался один единственный студент. Бычков, заядлый троечник и тупица. Он как раз поднимался со своего места и шел отвечать.



Ира, я думал, что Вы совсем не явитесь на экзамен, - сказал преподаватель, внимательно изучая меня.


Простите. Пробки, - натянуто улыбнулась я.


Хорошо, тяните билет и готовьтесь.


Я взяла лист А5 формата и направилась на свободный ряд. Перечитывая задания и теоретические вопросы, я мысленно ликовала. Именно вчера я вникла в эту тему и теперь помню ее досконально. Что же, хоть в чем-то мне везет. Бычков что-то мямлил, глотал слова и выглядел как невинная девочка лет пятнадцати. В жизни же он был совсем другим – задирой, ловеласом и тем еще шутником и балагуром. Пока я дописала свой ответ на листике, Бычков как раз получил в свою зачетку натянутую тройку.



Я готова, - сказала я, когда за Бычковым закрылись двери.


Внимательно Вас слушаю.


Я рассказала наизусть то, что только что писала в листике. Под одобрительный взгляд Ивана Владимировича, я протянула ему рефераты и лист с заданием.


Молодец, Ира, - похвалил он. – Твоя пятерка вполне заслужена, еще бы на пары почаще ходила.


Я улыбнулась и стала собирать свои вещи в небольшую студенческую сумку. Иван Владимирович закрыл журнал и пристально наблюдал за мной. Я забрала рюкзак и подошла к выходу. Иван Владимирович откашлялся и окликнул меня.


Ирина, раз уж мы больше не в категории преподаватель и студентка, я мог бы пригласить тебя выпить со мной кофе?


Я застыла на месте и удивленно посмотрела на своего педагога как на мужчину. Он чуть старше меня, лет на пять, не больше. У него уверенный взгляд, ясные зеленые глаза и добрая улыбка. Он часто носит небрежную щетину, у него на переносице очки в черной оправе и он постоянно поправляет их указательным пальцем. Что означает его предложение выпить кофе? Даже если это просто дружеский жест, то почему именно я, а не остальные красавицы из группы?


Помню, как Ивана Владимировича выбрали нашим куратором три года назад. Он впервые вошел к нам в аудиторию, с черной папкой в руке, в новенькой кремовой рубашке с коротким рукавом, совсем юный и «зеленый». Девчонки радостно насвистывали и ликовали – такой молодой и симпатичный куратор, но довольно быстро остыли, так как увидели на безымянном пальце обручальное кольцо и его холодный равнодушный взгляд. Он никого не подпускал близко, общался сухо и по делу. Я была тогда в числе тех, кому он понравился, но в тот период я как раз начала встречаться с Егором и довольно быстро забыла о своей симпатии к молодому преподавателю.


Отлично, я не против, - ответила я, и мы вышли из университета вдвоем.


На улице еще стояли толпы студентов. Кто-то жевал пирожок, кто-то курил, кто-то целовался. Но когда мы прошли мимо них по центральной аллее, мне показалось, что все вокруг замерли и уставились на нас двоих, мирно идущих рядом. Иван Владимирович привел меня на парковку, к своему новенькому автомобилю. Я села на переднее сиденье и пристегнула ремень.



Я знаю уютную кофейню, на соседней улице, - сказал он, трогаясь с места.


И скольких студенток Вы угощали там кофе, Иван Владимирович? – не удержалась я от сарказма.


Преподаватель слегка улыбнулся, обнажая свою белоснежную улыбку, и внимательно глядя на дорогу.



Честно признаться, ты первая, Ира. Ах да, так как медицинская генетика закончилась и больше я ничего не буду вести у тебя, ты вполне можешь называть меня просто Ваня.


Окей, Ваня, - согласилась я, открывая окно и запуская внутрь салона теплый воздух.



Домой я вернулась уставшая и чуточку счастливая. Все еще вспоминая наше свидание (дружескую встречу?) с Ваней, я поднималась по ступенькам в свою комнату общежития. Мне показалось, что мы с ним старые друзья, приятели или хорошие знакомые. За веселыми шутками и разговорами незаметно весело пролетело время. Ваня подвез меня к общежитию и пожал мою руку на прощание. Я не понимала, что означает для него наша встреча и не строила особых иллюзий на его счет, все-таки кольцо на пальце смущало очень.


Мне до боли не хотелось видеть Марину, и тем более разговаривать с ней. Но радовало одно – возможно, мы видимся последние дни или месяцы с ней. Совсем скоро Зоя Степановна расскажет, чего от меня хочет, и я получу свой приличный гонорар, спустив его на покупку квартиры в столице.


Я щелкнула замком, вошла в комнату и с радостью отметила, что Марины здесь нет. Быстро приняв душ, я легла на кровать, достала телефон и включила музыку, сладко засыпая и не думая ни о чем.


Я бегу по поляне. Поляне усаженной цветущими колосками, которые больно колют в босые ноги. Я вижу впереди себя Зою Степановну. Она сидит в своей инвалидной коляске, прямо посреди колосков. Ее коляску почти не видно, как и того, что она не может ходить. Я перевожу взгляд на ее лицо и вижу, что она задыхается, сжимая своими худощавыми руками горло.


В моих руках Мирапристин, ее спасение от боли и страхов. Я бегу, со всех ног, чувствуя как по ногам струиться кровь. Кажется, колоски больно ранят, ноги сбиваются о камни, но я не обращаю на них внимание. Мой взгляд устремлен на ее лицо, я должна ей помочь. Скорость увеличивается, расстояние становиться меньше, я тяжело дышу. Когда до Зои Степановны остается бежать меньше пяти метров, я чувствую, как спотыкаюсь об огромный булыжник и падаю в черную бездну. Мне ее не спасти.


Раскрыв глаза, я вижу свет в своей комнате. Нащупав на тумбочке наручные часы, я смотрю на время – 09:00. Кажется, я обещала Зое Степановне, что приеду сегодня с утра пораньше, но дурацкий сон длился слишком долго. Я осторожно поднялась с постели и посмотрела на кровать соседки. Кажется, Марины не было дома со вчерашнего вечера. С облегчением вздохнув, я достала из шкафа белые обтягивающие брюки, розовую блузу и, не гладя напялила их на себя. «Сойдет», - подумала я посмотрев в зеркало. Я наспех расчесала волосы, которые торчали в разные стороны, и направилась к выходу.


Утром, в метро, мне повезло гораздо больше – я быстро и без проблем добралась к дому Зои Степановны, привычно поздоровавшись с вахтершей. Сегодняшний сон не давал мне покоя, и не дожидаясь лифта, я пешком поднялась на восьмой этаж, постучав в двери квартиры.



Фух, с Вами все в порядке, - сказала я, увидев Зою Степановну в хорошем расположении духа.


Да, как видишь, еще жива, - улыбнулась она.


Я прошла в кухню и поставила чайник.


Зоя Степановна, вам чай? – крикнула я, доставая заварку.


Женщина въехала на кресле в просторную кухню с тем же альбомом, усыпанным фотографиями.



Продолжим рассказ прямо на кухне, хотя ужасно не люблю мешать готовку и личные дела, - скривилась Зоя Степановна.


Ладно, - я села рядом и навострила уши, ожидая новой порции рассказа.


Подмосковье. 1961 год.


Дни без отца в доме проходили мрачно и без лишних разговоров. Все что я хотела спросить у матери, заканчивалось ее раздражительностью и слезами. Она наполняла прозрачный хрустальный бокал темно-красной жидкостью и пила наедине с собой. Пила до тех пор, пока не начинала блевать прямо посреди гостиной. Из опрятной женщины, которая всегда и везде «держала лицо» она превращалась в запойную алкоголичку, пока наконец поздно вечером у ворот не остановилась наша белая Волга с отцом на заднем сидении. Он курил, приоткрыв окно. Сделав последнюю затяжку, он выбросил бычок из окна и вышел на улицу. Мама стояла и смотрела на него, боясь подбежать, боясь спугнуть. Отец открыл калитку и вошел на территорию дачи, сжимая свой кожаный коричневый портфельчик в правой руке. Когда он миновал тропинку и подошел к дому, мама бросилась к нему на шею со всех ног.