— Я ждал, — только и сказал он.

Нет, так легко не бывает. Не бывает так, что в один прекрасный день жизнь рассыпается в прах, и ты выруливаешь на автостраду, а там уже стоит Хороший Парень, который ждал тебя целых четыре года, и все у вас сходится, и дальше вы катите вместе. Нет, так не бывает.

Мне даже не пришло в голову спросить, что же такого рассказала Рен, что заинтриговало его на долгих четыре года, но это, в общем-то, было неважно. Важно было то, что я доверяла Рен. Она бы не вела кампанию так долго, если бы не верила в… во что-то…

— Ты замолчала. — Он улыбнулся. Его рука коснулась моей. — О чем думаешь?

— Все это странно… очень странно… — Пауза затягивалась, и я, понимая, что отмалчиваться нельзя, чтобы не винить потом себя за упущенную возможность, выпалила: — Никак не думала…

Он рассмеялся, немного нервно.

— Да, приехала ты не в самом лучшем состоянии.

— Большое спасибо! — Да, первое впечатление было, наверно, не самое положительное.

— Но все равно очень красивая.

Ну вот, теперь, похоже, я краснею.

— Хотел поцеловать тебя прошлым вечером, — признался Рассел и, остановившись, повернулся ко мне, оставаясь при этом на почтительном расстоянии. — Правда.

— Я тоже. — Мой шепот тут же унес бриз. Ветерок дул в сторону моря, и слышать наш разговор могли разве что на ушедших далеко от берега лодках.

— Смелости не хватило. — Он улыбнулся. — Не спал всю ночь.

Я усмехнулась.

— Я тоже.

Он кивнул.

— А ты не из тех, кто может постучать среди ночи. Мне это нравится.

Разумеется, я не стала бы ломиться в три часа ночи в чужую дверь, чтобы прыгнуть в постель к почти незнакомому мужчине. И, похоже, женская агрессия не всем по вкусу. Я вспомнила женщин на пляже. Утонченнее надо быть, дамочки. Искуснее.

— Если ты заставишь меня прождать еще минуту, все будет кончено. — Не дожидаясь ответа, он шагнул ко мне, наклонился и нежно, осторожно поцеловал в губы. Потом, разобравшись во вкусе, насладившись им, ощутив в себе разгорающиеся искры, наклонился снова. Его пальцы вплелись в мои волосы, мои руки уже ощущали напрягшиеся бугры мышц на его спине и ползли вверх.

Сколько времени прошло? Я не знала. Но закат мы пропустили. Когда мы разжали объятия и отстранились друг от друга, тяжело дыша, опьяненные гормонами и желанием, небо над нами уже потемнело до пурпурного и темно-розового.

— Уф… Ради этого стоило ждать, — сказал он.

Я рассмеялась. Слов не было. Было только изумление — неужели такое бывает?

Он взял меня за руку, и я уже не могла молчать. Мысли, словно получив заряд энергии с первым поцелуем, бурлили и рвались наружу.

— Должна сказать… я весь день смотрела только на твои руки.

— На мои руки? — Рассел вытянул руку, повернул ладонь. — Вроде бы краски не осталось.

Я рассмеялась.

— Они у тебя роскошные.

— Впервые слышу, что у меня роскошные руки, но возражать не стану. Спасибо.

— Пожалуйста.

Мы пошли по берегу. Наконец-то и со мной это тоже случилось. Я стала половинкой одной из тех парочек, что гуляют, взявшись за руки, вдоль кромки прибоя, с глуповатыми улыбками во весь рот, а когда смотрят друг на друга, то как будто вспыхивают, и в глазах у них появляется странное выражение, словно они и сами не верят своей удаче. Такое выражение встречается и у юных парочек, и у семейных пар, и у стариков, проживших вместе пятьдесят и шестьдесят лет. Они идут неспешно, маленькими шагами, подстраиваясь один под другого и слегка спотыкаясь, когда кто-то выбивается из ритма. И мы с Расселом тоже шли так. По крайней мере старались — не все же получается сразу. Иногда ритм шагов совпадал, а иногда мне приходилось добавлять.


— Вернулись! — крикнул кто-то в доме. Наверно, они там выставили дозорного. Я бы даже не удивилась, если бы, войдя в гостиную, обнаружила зажженные свечи, бутылку шампанского и два бокала, пылающий камин и расстеленные перед ним одеяла, но вместо этого наши заботливые друзья расселись и разлеглись по креслам и диванам перед включенным телевизором с кусками пиццы на картонных тарелочках. Трезвых среди них не было.

Глава 23

Я так хотела пойти в его комнату.

И, наверно, пошла бы, будь мы в доме одни. Скажу больше, наверняка бы пошла. Но с одной стороны соседями Рассела были Пит с Ренатой, а с другой его драгоценнейшая дочурка. И я сильно сомневалась, что кто-то из добровольных помощников, приезжавших на выходные помахать кисточкой, подумал об усилении звукоизоляции.

У двери моей комнаты Рассел поцеловал меня еще раз — еще один миг блаженства! — а потом оглянулся напоследок, прежде чем переступить порог своей. Глаза его не молили и не манили, а как будто призывали набраться терпения и подождать.

Я переоделась в шорты и футболку и скользнула под одеяло. Потом повернулась и посмотрела на пустую подушку рядом.

В четыре утра на ней уже лежала голова.

— Убирайся, Рен, — простонала я и перевернулась на другой бок.

— Я собираюсь покормить малыша, — заныла она. — Поговори со мной.

— Я подписала с Расселом соглашение о конфиденциальности. — Я снова повернулась к ней. — Отпечатки, сканирование радужной оболочки и все такое… Он очень серьезен в этом вопросе.

— Ну и ладно. Как поцелуй? — Она умирала от любопытства. Четыре года, в тайне от меня Рената делала все возможное, чтобы приблизить этот день, и теперь, в момент триумфа, заслуживала небольшой благодарности.

— Рен, меня начинает трясти при одной мысли о нем. — Я натянула повыше простыню.

— Ты должна пойти к нему, — решительно заявила она, демонстрируя присутствие того духа авантюризма, что толкал ее на весьма рискованные шаги в далекой уже юности.

— В четыре часа утра!

— Ну и что?

Мы в загородном домике. И мы еще не совсем старые. Когда-то нам с Рен…

И тут меня осенило. Я вдруг вспомнила один эпизод из того славного, сумасшедшего лета. В конце концов для Рассела эта ночь последняя. На воскресенье он не останется, потому что воскресенье — день посещения. Матери Эммы позволили видеться с дочерью один раз в месяц, и этот факт говорил о многом, учитывая, что обычно суды выносят решения в пользу матери.

— Потом, Рен, — сказала я и, соскользнув с кровати, выскочила в коридор и побежала в кухню.


Часом позже, в половине пятого, я стояла перед его дверью, готовясь постучать.

Перевела дух.

И тихонько стукнула.

Ответа не было.

Я постучала еще раз и услышала направляющиеся к двери шаги. Слава богу, что половицы не приколочены намертво. Рассел открыл дверь и прищурился от света в коридоре. Смотрел он немного вниз, вероятно, ожидая увидеть Эмму. Волосы спутались, а на щеке краснел рубец от подушки.

— Мили. — Он несколько раз моргнул и даже тряхнул рассеянно головой, наверно, думая, что еще спит.

— Идем со мной. — Я взяла его руку, а вторую руку приложила к губам — молчи.

— Ты ведешь меня в ванную? — спросил он голосом уже вполне осознанно, стряхнув остатки сна.

— Через ванную, — поправила я, подходя к широко распахнутому окну с развевающимися от ветра занавесками. — Следуй за мной.

И я вылезла в окно.

Он вылез за мной. Крыша была покатая, но не сильно, так что мы без труда прошли к передней части дома, подальше от комнаты Эммы. Я уже расстелила одеяло, зажгла свечи в фонарях, расставила тарелочки с остатками клубничного пирога и положила две вилочки.

— Это еще что такое? — удивился он. — Пикник на крыше?

— Посмотри на звезды. — Я указала на небо, невероятно густо усыпанное звездами, этими дырочками, как сказала Эмма, через которые за нами наблюдают ангелы. — Не Месса, конечно, но все равно красиво.

Он растянулся на одеяле и похлопал ладонью, приглашая меня пристраиваться рядом. Пирог может и подождать.


— Мили… — послышался у меня в голове его голос. Должно быть задремала. До клубничного пирога дело так и не дошло, а поскольку поблизости тарелки видно не было, оставалось предположить, что мы просто сбросили его с крыши.

— Ммм… — Я повернулась и ткнулась носом ему в грудь. — Нет… не буди меня…

— Пора спуститься. Скоро все начнут вставать.

Разумеется, он прежде всего имел в виду Эмму. Девчонка вполне могла бы подпалить дом, если бы обнаружила нас спящими вместе на крыше да еще и голыми. Хорошо, что Рассел сбегал вниз за вторым одеялом.

— Просыпайся, — пропел он и для пущего эффекта поцеловал меня в ухо. — Или мне соблазнить тебя еще одним предложением?

— Каким предложением? — рассмеялась я, перекидывая ногу, через его бедро.

— Прошлым вечером мы пропустили закат. — Он крепко обнял мимо. — Потому что ты меня отвлекла.

Я шмыгнула носом.

— Но есть ведь еще рассвет. — Он поцеловал меня в макушку. — Я сегодня уезжаю и хочу встретить рассвет с тобой.

— Вот как? Хочешь встретить рассвет?

Не успела я ответить, как сверху на нас обрушились галлоны холодной воды. Мы одновременно посмотрели вверх и увидели на крыше третьего уровня наших прыгающих и веселящихся друзей, явно довольных своей изобретательностью. Интересно, как они втащили на крышу три громадных кулера? Была там и Рен, и я, увидев ее, сразу поняла, чьих это рук дело. Точно такой же фокус мы проделали с одним с одним нашим другом в далекое романтическое лето.

Рассел отреагировал мгновенно и поступил весьма галантно, в первую очередь завернув в одеяло меня и только потом прикрывшись вторым. Мы поднялись, раскланялись и поспешили за угол, к окну в ванную, чтобы не попасть на глаза Эмме. Вот тогда-то прояснилась и судьба клубничного пирога. Мы действительно сбросили его с крыши, и он упал на машину Пита и Рен, расползшись по ветровому стеклу.