— Только не заставляй меня платить за то, что натворил Пит. — Прозвучало почти жалобно, голос сорвался. — Не добавляй меня к списку его жертв.

— Дело не в этом…

— Да, в этом! — закричала я, устав сдерживаться, защищаться, просить. — Ты хотел побыть со мной! Ты был счастлив! Был готов весь день заниматься со мной любовью! Ты ничего не боялся, ни о чем не тревожился, не думал ни о каких паузах на раздумье!

— Мили…

— Думаешь, меня это не потрясло? — кричала я. — Пит — ублюдок… мерзкий, грязный ублюдок… И то, как он обошелся с Ренатой, непростительно.

Резко, но справедливо. Я чувствовала, что Рассел использует случай с Питом как предлог, чтобы уйти в сторону, сбежать от того хорошего, к чему он же и вел нас обоих. Он планировал провести день в Долфин Данс, а теперь пытался переложить вину на Пита и Эмму. И даже на меня — за то, что я выбрала неподходящее время… за то, чтобы была с ним честной и откровенной. Получается, я виновата не в том, что сказала, а в том, когда сказала. Но это же полная чушь!

— Неважно, когда ты это говоришь, важно с человеком не ошибиться. — Я спорила, потому что не хотела отступать, и знала, что может быть наговорю такого, о чем потом пожалею. Но пружина сжималась весь день, и теперь меня было не остановить. Да и почему я должна молчать? Что плохого в том, что я говорю?

— Дело не в тебе, — прошептал он. — Не зацикливайся на этом.

— Я как будто со стеной разговариваю! Ты что, все уже решил, да? Ты этого хочешь?

Он не отвечал.

— Ты этого хочешь? — уже мягче, с отчаянием спросила я.

— Мили, я вовсе не собираюсь с тобой порывать. — Рассел немного занервничал. — Я лишь пытаюсь сказать, что мне нужно немного времени, чтобы спокойно все обдумать.

В ушах у меня звучал голос Ренаты. Дай ему время.

— У меня нет ни малейшего желания тебя обидеть. Я пытаюсь быть честным с тобой, ничего от тебя не скрывать. — Рассел говорил вещи, согласиться с которыми я не могла, но говорил их так нежно, так убедительно.

Вспомнилось кое-что еще из сказанного Рен в отношении Пита. Нельзя просить человека сделать что-то такое, на что он не способен. Может быть, это касается сейчас и нас с Расселом?

— Мили? — Ему тоже не понравилось долгое молчание. — Знаешь, я не спал всю ночь… ходил… думал…

Я красила ногти с Селией Тайрановой, а мой парень бродил по улицам, мучаясь и не зная, что делать с новой любовью.

— Что ты от меня хочешь? Что сделать? — едва слышно спросила я. — Я не хочу так.

— Я тоже.

В последний раз ты произнес эти слова, когда я сказала, что люблю тебя. Что ты имеешь в виду сейчас?

— Я сказала тебе то, что сказала. И я не говорила это, чтобы утешить тебя или ободрить. — Пауза — сдержать рыдания. — Это то, что есть на самом деле.

Тишина.

— Я серьезно. — Я обхватила себя руками, сопротивляясь ночному холоду и поднимающейся изнутри тошноте. Тело замерзло, а вот лицо наоборот, горело. — И раз так… бери столько времени, сколько тебе потребуется.

Молчание. Ну почему у нас нет таких больших видеотелефонов? С ними разговор мог бы быть совсем другим, и молчание не давило бы неопределенностью. Сейчас же я не видела его глаз, не знала, ходит ли он по комнате или стоит, прислонившись к стене, лежит на кровати, закинув руку за голову, или смотрит в окно.

— Спасибо, Мили, — выдохнул он. — Знаю, ты… то есть тебе… В общем, именно это мне сейчас и нужно.

И снова в памяти всплыли слова Рен… дай ему время подумать.

Рассел просил того, без чего не мог. Потому что я подтолкнула его. Да, подтолкнула.

И я буду последней стервой, если не дам ему то, о чем он просит.

— Все в порядке. Тебе это нужно, — выдохнула я.

— Когда вернешься домой?

— Через два дня.

— Я позвоню, — пообещал он. — Тогда и поговорим.

Мы дали отбой одновременно. Разговор ничего не прояснил, но только еще больше все запутал. Мы не порвали отношения, но прошли, пожалуй, три четверти пути к расставанию. И то, о чем мы договорились, то, на что я согласилась, обещало мне ад неопределенности на то время, пока он будет обдумывать варианты.

Вспомнились слова Селии. Если парень настоящий, ты можешь говорить это сколько хочешь и когда хочешь, и все будет в порядке.

Может быть, я ошиблась.


Пит тут, конечно, ни при чем. Сомнения у Рассела появились не из-за него, они сидели в нем все время. Да, он старался. Делал все, что мог. Просто его раны оказались слишком глубокими, а его призраки слишком живучи, и справиться с ними мне было не по силам. Да еще при том, что на каждом шагу ставила подножки Эмма.

Ничего не поделаешь. Рассел должен сам убить своих призраков. А мне остается только ждать и верить. Да, верить.


— Ты что здесь делаешь? — Голос шел из темноты, откуда-то из-за алтаря. Сон не шел, и я отправилась в часовню Кика. Может быть, там на меня снизойдет просветление, там я проникнусь терпением и смирением, там постигну искусство принимать все, что приносит жизнь.

— Думаю, — шепотом ответила я.

Селия опустилась рядом со мной, тронула за локоть.

— Что не так, дорогая?

— Он попросил дать ему время… — выдавила я, и тут из глаз потекли слезы. Я стиснула зубы, чтобы не нарушить тишины и покоя часовни.

— Ох, милая… — Она обняла меня за плечи. — Знаю, это трудно. Особенно когда человек так дорог… Но ничего другого не остается. Ты должна дать ему то, чего он хочет.

Я шмыгнула носом.

— Знаю.

— Иногда самое трудное, самое достойное, самое благородное, то, что требует наибольшей смелости, то, чем будешь потом гордиться, это не делать ничего. Поверь мне. — Она улыбнулась и толкнула меня в плечо. — Вера, надежда и любовь, так? С любовью у тебя все в порядке. Осталось только набраться веры и надежды.

Я вытерла нос. Вера и надежда. За ними я сюда и пришла. Может быть, я найду их у Селии.

Глава 37

Главное — находить себе занятие. Так было всегда. Опусти голову и работай. Займись деталями. Нагрузи себя так, чтобы дни летели, часы исчезали, чтобы ты даже не замечал солнца за окном. Заставляй себя сосредотачиваться только на одной проблеме, не разбрасывайся.

— Мили, тебе нужно сделать перерыв, — предупредила Рената, поднося к губам стаканчик из «Старбакса» и соблазнительно вдыхая аромат кофе. Я покачала головой — нет. Надо вырезать три дюжины больших шелковых флажков, а потом пришить на них вручную сотни кристаллов от Сваровски. Работу эту я забрала у Рен, чтобы выполнить ее собственноручно. Дальше меня ждали карточки меню. Баннеры для горнистов и почти все остальное. В конце концов у Рен были другие свадьбы.

— Я в порядке. — Неловко повернувшись, я задела локтем разложенные по кучкам кристаллы, и они раскатились по всему столу. Придется раскладывать заново.

— Только не вынуждай меня тащить тебя в спа-кабинет. — Я подняла голову — Рен улыбалась, но глаза смотрели серьезно. Она предупреждала меня и была совершенно права: я шла опасной дорожкой Зои. Можно и в зеркало не смотреть: бледная, с темными кругами под глазами, смазанной помадой.

— Ладно, насчет кофе ты права, — согласилась я и, оттолкнувшись от стола, выкатилась на середину комнаты. Посмотрела на нашу доску. За три дня сделана недельная работа. Вот и говори после этого, что паника контрпродуктивна. А ведь когда встречалась с Расселом, отставала по всем статьям. Так что во всем есть свои плюсы.

Кофе я налила только на треть чашки — больше и не требовалось. За каждым моим шагом зорко следила Рен. Присматривала, как мы присматривали за Зои.

— Думаю, ты принимаешь слишком быстро к сердцу, — вздохнула она. — Он лишь сказал, что должен подумать. Ничего нового, ты и сама об этом знала.

— Ничего я не принимаю. — Я сухо улыбнулась, растянув губы, и поспешила вернуться к своим кристаллам. Восьмиугольникам с крохотной дырочкой посередине.

— Мили…

— Я потеряю его из-за того жуткого, омерзительного, ужасного, что сделали другие. — Я надавила ладонями на стол, как будто намеревалась оставить отпечатки на сыром цементе. Пит. Стейси. Мелисса. Эмма. — Это они не дают Расселу расстаться с прошлым. А у меня нет ничего, кроме любви…

— Знаю. — Рен подошла и обняла меня за плечи. — И он тоже знает.

— Так почему… — Договорить я не смогла.

— Дай ему время. Знаю, слова плохое утешение, но поверь мне — все будет хорошо.

— Что еще случилось? — Голос опередил саму Зои на долю секунды. Волосы у нее сегодня были стянуты назад и убраны в низкий «хвостик». Из-за отсутствия шиньона, выполнявшего функции лифтинга на висках, лицо ее казалось более мягким у глаз, щеки — розовее. — Если у вас есть проблемы с мужчинами, забудьте о них, — объявила она. — У нас на крючке большая рыба.


Зои согласилась заняться свадьбой Саши Уортингтон.

Саша и Донни будут у нас через час.

— Но, Зои, это уже слишком, — запротестовала Рен. — У нас и без того хватает дел, да и Кик с Селией…

— Чепуха, чепуха. — Зои махнула пухлой ручкой с ухоженными пальчиками, на которых красовались большие кольца с крупными брильянтами. Давным-давно она пообещала себе, что будет ловить крупную рыбу на крупную блесну, и теперь в банке у нее хранилась целая коллекция. Когда-нибудь все достанется дочери… если Зои найдет ее.

Дочь Зои похитили, когда ей было двенадцать лет. Поиски положительного результата не дали — девочку так и не нашли. Именно по этой причине ее иногда и заносило. Разум ее постоянно сражался с страшными, невыносимыми воспоминаниями. Она вела бизнес. Находила применение своим талантам и способностям. Порой чувствовала себя счастливой. Но в любой момент лицо ее могла омрачить мысль, вызванная какой-то фразой или песней, запахом, картинкой — например, вафлями в сиропе — или видом невесты, похожей на Патрицию. Однако Зои всегда знала — не надеялась, а знала, — что в один прекрасный день Патриция вернется, войдет в эти двери, а здесь все уже будет готово для нее.