– Я начинаю сомневаться, что в правильные руки отдал друга. – Он присел на краешек стола, нагло столкнув в мою сторону стопку бумаг. – Геймплей хоть видела? Карту мира?

– Мельком, – печально ответила я. – Инвентарь, Средневековье… фэнтези?

– Именно! – согласился Марков. – Средневековая RPG с открытым миром. Ничего из ряда вон выходящего, – он пожал плечами, – но наш первый крупный проект. Важный проект.

– Потому что крупный?

Я с сомнением припомнила всё, что успела заметить, когда Стас включал при мне игру. Домики с не до конца проработанными текстурами, вид от первого лица, огромная карта, не вмещающаяся на экран даже в минимальном масштабе, окно создания персонажа… да, проект должен быть объёмным. Не то что игра на поиск предметов, которой занимаюсь я. Зато моя работа не просто фэнтези, а настоящая морская сказка.

– Не только, – Ромка хмыкнул. – Стас, конечно, тот ещё безумный трудоголик, но сомневаюсь, что он работал бы столько, если бы не этот проект.

Марков отвлёкся, поудобней устраиваясь на столешнице, покрутил в руках немытый с вечера стакан и поинтересовался:

– Есть иные предположения, почему Соломинцев в него душу вкладывает?

– Возможно, – спустя полминуты отозвалась я. – Что-то личное, да? Важное?

– Важное. Большую часть карты к этому проекту сделала его мать. Пять лет назад, не специально для этой игры, – предупредил Рома чуть не сорвавшийся с губ вопрос. – Она была глобальным творцом, она создавала целые миры. Карта и несколько набросков городов долго хранились в архивах, пока бывшая помощница мамы Стаса не наткнулась на неё, когда команду думала над новой игрой. И вот…

Я сглотнула. Соломинцев очень любил мать. Наверное, работа над игрой, которую она когда-то начала, действительно стоит упорного труда. Но сомневаюсь, что его мама порадовалась бы, узнав, что ради игры её сын готов свести себя в могилу.

– И вот поэтому игру предложили именно вам? – спросила я.

– О нет! И поэтому, когда Стас узнал о карте, он едва не перегрыз шефу глотку, убеждая, что мы – лучшие для этого проекта. Вернее, он лучший. – Ромка потянулся и спрыгнул со стола. – Ведь он знает весь мир. Зачем лишние мозги, лишние мучения, если каждый городок этой карты, каждое здание в мире и его обитателя Стас знает в идеале?

Но Соломинцев программист, а не криэйтер. Как он?… И тут до меня дошло.

– Он тогда ещё не работал здесь, да?

– Угу. Они вместе создавали мир. Карту мать отдала в архив, а вот все заметки о земле, городах и персонажах остались у Стаса. – Ромка поправил бумаги на столе. – Мы воплощаем в жизнь не просто задумку его мамы…

– Вы увековечиваете душу… – прошептала я.

– Уловила. – Ромка подмигнул мне и осмотрелся. – К слову, сомневаюсь, что у Стаса уже закончился перерыв. Можешь забежать к нам, если хочешь.

Я хотела, еще как. Особенно после такого рассказа, после того как я поборола собственную невнимательность и узнала первопричину. К черту, что Соломинцев должен был прийти сам, к чёрту все условности, нам нужно поговорить!

– Вы, кстати, помирились? – поинтересовался Рома.

– Работаем над этим, – неопределенно отозвалась я, витая в мыслях. – Слушай, если нужно, можешь располагаться. А я к Соломинцеву. – И я выскочила из офиса.

После одновременной пропажи Маркова и Стаса я все же узнала, где именно заседает их команда. Так что теперь найти небольшой кабинет с приемной не составляло труда. Подняться на этаж, повернуть направо, отсчитать три двери…

Нужная дверь была приоткрыта – то ли Ромка оставил, то ли еще кто из команды, – и я сразу нырнула внутрь. Крошечная приемная вмещала лишь небольшой стол, перегораживающий ее от края до края, и монитор на нем. Притом просто монитор, без системного блока и даже без проводов. Отключенный, одиноко чернеющий и адски большой.

Я как раз пыталась обойти стол, когда услышала обрывки разговора. Определенно по мобильному, так как голос собеседника был совершенно не слышен, зато слова Стаса разобрать получалось спокойно. Он там один?

– Конечно, я справлюсь. Разве я когда-либо с чем-либо не справлялся? – весело поинтересовался он.

Подобный оптимизм не мог не радовать, особенно после того, что Стас устроил в субботу. Болезненный у меня принц оказался, мало того, что не приплыл под алыми парусами и изначально был страшным монстром, так еще и монстром с нервными срывами.

– Хорошо, хорошо, было такое. Но теперь всего пара недель, и все будет готово.

Всего пара недель? Это хорошо. Как сказал дед, раньше за Стасом такого трудоголизма не водилось. Может, покончат с проектом, и станет лучше?

– Да, и тогда я обязательно буду свободен, – это прозвучало так убийственно воркующе, что я замерла. Та-ак, подождите. – И тогда буду ждать только тебя.

Мой желудок скрутило узлом. Старые подозрения мгновенно проснулись, и, если до последней фразы Стаса я хотела просто ввалиться в кабинет до конца разговора, теперь решила подождать и немного послушать. Из вежливости. И, конечно, из любопытства. Я остановилась перед столом, внимательно прислушиваясь, и машинально перекладывая наваленные кучей бумаги. Распечатки, сэмплы от художников, текстуры, описания сцен… документы?

– Сейчас-то? – продолжал Соломинцев. – Нет, ни с кем не встречаюсь. Работаю как проклятый.

Сердце неприятно сжалось, но пока возмущаться было не из-за чего. Стас говорил только по существу: он действительно ни с кем не встречается – в смысле, не видится – и работает как проклятый уже две недели. Я вздохнула, обращая внимание на найденный среди всякого мусора документ. С печатью, официальный.

«Уважаемый Станислав Андреевич, обращаемся к вам…» Письмо?

Я быстро окинула его взглядом, пока Стас продолжал рассказывать про свои последние недели. Обо мне, конечно, он и словом не обмолвился. Итак, письмо… витиеватое, отсылающееся к какому-то конкурсу, но с четким предложением работать на некую компанию. С указанием средней зарплаты. Я посмотрела на число, оно словно бы уставилось в ответ – довольно крупная сумма могла похвастаться несколькими ноликами в роли глаз.

– Переехать задумывался. – Голос Стаса вновь привлек мое внимание. – Честно, давно пора валить, но как-то прикипел…

Мне сразу подумалось о письме. Хорошая вакансия, в… в Москве. Не самый ближний свет.

– Но, наверное, решусь и перемахну уже в этом месяце. А почему бы и нет? Ты давно настаиваешь.

Как же не хотелось думать о плохом. Но сердце не просто ныло, оно болело. С каждой фразой, с каждым переливом голоса становилось все более тошно. Значит, он решил переехать уже в этом месяце? А как же компания? А как же… похоже, мне он ничего говорить не собирался. Ведь кто-то другой – другая, уверена! – настаивает.

Стас как раз мелодично рассмеялся. Слишком открыто, слишком тепло. С обычным собеседником так смеяться никогда не будешь. Значит, это кто-то давно знакомый и очень близкий. Я развернулась, собираясь зайти попозже и обо всем его расспросить, но замерла, услышав следующую фразу:

– Ты о ком? Об этой мелкой? – усмехнулся Стас. – Нет-нет, там все несерьезно.

О мелкой? Он ведь не меня имеет в виду?

– Эта вредная ворчливая девчонка меня уже достала. – Соломинцев не то жаловался, не то хвалился, голос был полон гордости. – Я же с ней просто играю. А она работать не дает, спать не дает, только требует чего-то. Будет так продолжать – выброшу. Да-да, именно! Можно, и не спорь. Такая красотка долго без хозяина не останется.

Сердце раскололось на множество кусочков. Дышать стало сложно, в ушах зазвенело. Едва держась на ногах, я доковыляла до двери и выскользнула наружу – подальше от голоса Стаса, от его слов, от «мелкой», «ворчливой девчонки» и «выброшу». Пока что я не хочу больше его слышать.

Пазл складывался окончательно. Со мной просто играли. Все принцы бабники, пока не найдут своего человека. Но некоторые бабники – вообще не принцы.

– Так и знал, что нельзя тебе Мисси оставлять, – проворчали на другом конце трубки.

Стас улыбнулся, с удовольствием слушая возмущения отца. Последние годы он вел «командировочный» образ жизни, поэтому виделись они редко. Последний раз был больше месяца назад, теперь отец приедет на целых несколько недель и как раз к завершению проекта.

– Я же шучу, – Стас покачал головой. – Она просто милашка. К тому же моя.

– Ты за собой научись следить, а потом уже о кошке думай. Голодом заморишь…

– А сам-то? По паре месяцев будешь оставлять одну?

Ох, кажется, выбора нет. Или Стас действительно переезжает обратно домой, или делить свою долгожданную девочку они будут вечность. Мисси Стас забрал из питомника во вторник вечером. Завести британскую кошечку (конкретней, серебристую шиншиллу) они с отцом решили больше полугода назад, но подходящих котят долго не было. Абы какую кошку старший Соломинцев не хотел, Стасу не нравился другой окрас – и стар, и млад были чертовски упрямы, пришлось ждать. И вот все прививки поставлены, к корму и туалету котенок приучен… можно было забирать. Как же злился отец, что не получилось приехать вовремя и сразу взять нового члена семьи к себе. А Стас только радовался. Во-первых, кошка живет у него в квартире; во-вторых, Энжи она обязательно понравится.

– Я предложил компромисс. – Стас прямо ощутил, как отец, говоря это, пожал плечами. – Квартиру – сдавать; ты – обратно ко мне; кошка – с нами. Идеально?

– Почти. За исключением того, что с тобой в одном доме у меня не будет личной жизни.

– Собственного отца обижает, – обиделся Соломинцев-старший. – Успокойся, сын, с батей, который дома появляется максимум на месяц, личной жизни у тебя будет хоть отбавляй. С дамой сердца-то своей познакомишь? Или так и продолжишь держать в секрете?