Джейми Макгвайр - Этот прекрасный сон

– Твою любовь ко мне я всегда воспринимал как нечто нереальное. Но по-моему, в этом нет ничего страшного.

Эйвери потянула носом воздух. Она плакала. Я повернулся к ней и обнял ее. Она прижала колени к груди.

– Просто не ври мне. Никогда.

– Разве ты представляешь себе что-нибудь, ради чего я рискнул бы самым дорогим мне человеком?

– В стрессовой ситуации даже с лучшими людьми происходят странные вещи. Взгляни на доктора Розенберга.

Я приподнялся на локте и посмотрел на Эйвери. Щеки у нее были мокрые.

– Раньше я хотел стать на него похожим, но это только из-за того, что он нравился тебе. Теперь я не хочу быть таким, как док Роз. Я буду дорожить каждой секундой, которую проведу с тобой, нашими детьми и внуками. Мы вместе состаримся, и, вспоминая прошлое, я буду знать: я ценил свое счастье.

Эйвери неуверенно потянулась рукой к моей щеке:

– Скажи мне, что я все выдумываю. Скажи, что Майклз выдумывает.

Я вздохнул:

– Не могу. Я действительно заходил в «Дыру на углу». И разговаривал там с девушкой. Но была ли она блондинкой или нет, не помню: не обратил внимания. Мы просто перекинулись несколькими словами. Еще я действительно сказал тебе, что еду домой, хотя ехал в бар. И ночью я действительно иногда разговариваю по телефону. Но мне нужна только ты. Пожалуйста, верь мне.

У Эйвери задрожали губы. Она притянула меня к себе и обхватила за шею. Просунув руки между нею и простынями, я ухватился за нее, как за якорь, который удерживал меня на земле.

* * *

Утреннее солнце просочилось через окна и заполнило собой комнату. Эйвери застонала. Ночью она замещала Деб и пришла домой только в три. Я встал и задернул шторы.

– Бесполезно, – сказала она. – Я проснулась.

Я быстро залез обратно под одеяло:

– Постарайся снова заснуть. Ты, наверное, вымоталась.

– Не могу. От мая осталось всего десять дней.

Я крепко обнял ее:

– А потом будет июнь.

Эйвери подняла на меня усталые глаза и сонно улыбнулась:

– Потом будет июнь…

– Нервничаешь?

– Просто надеюсь, что мы никого не разочаруем. У нас ведь будет скромная свадьба, а не шикарный прием.

– Я сразу предложил пиццу.

Эйвери приподняла голову:

– По-моему, лучше вообще не кормить гостей на свадьбе, чем разнести им пиццу.

Я с улыбкой пожал плечами:

– Они хотят просто быть рядом с нами в этот день и разделить нашу радость.

– А я просто хочу, чтобы не получилось отстойно.

– Ты серьезно думаешь, что наши друзья и родственники нас осудят, если на свадьбе не будет салата с креветками и ледяной скульптуры?

– Кто-нибудь, может, и осудит.

– Кто же эти мифические уроды? И зачем нам их приглашать?

Эйвери звонко рассмеялась, наконец расслабившись:

– Ты прав. Извини. Просто надо мной висит что-то непонятное, и поэтому я постоянно суечусь.

– Что над тобой висит?

– Ну… это, – сказала она, накручивая прядь волос на палец и глядя в окно.

Я спросил себя, не говорит ли она о том неясном чувстве, которое мучило и меня. Конечно, в нашей любви мы оба были уверены. Дело было в чем-то другом, и Эйвери тоже это ощущала.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил я, убирая волосы с ее лба.

Она усмехнулась:

– Я здорова.

– Ты понимаешь, о чем я, – сказал я, подтолкнув ее локтем. – Как ты себя ощущаешь?

– Как самая счастливая девушка на свете.

Она прикоснулась улыбающимися губами к моим губам и привлекла меня к себе. Я откинул разделявшее нас одеяло и накрыл ее собой, испытывая такое же сильное желание, как в нашу первую ночь. Она раскрыла бедра, принимая мое тело, а когда я бросил взгляд на свою прикроватную тумбочку, потянула меня вниз и, протяжно поцеловав, сказала:

– Хочу чувствовать тебя. Только тебя.

Я поднял голову, чтобы посмотреть ей в глаза. Она закусила губу и кивнула. Тогда я толкнулся вперед и стал медленно в нее входить. Она охнула от непривычного ощущения. Ее веки дрогнули и прикрылись. Я поцеловал их и задвигался вместе с нею, чувствуя, как ее ногти впиваются мне в спину.

– Ты будто специально для меня сделана, – хрипло произнес я.

Эйвери судорожно глотнула воздух и выдохнула, пощекотав мне ухо. По моему позвоночнику пробежали мурашки. Ее бедра поднимались и опускались, а вздохи становились громче и чаще. Я перевернулся. Оказавшись на мне, она сначала прижалась ко мне грудью, а потом села, откинула волосы и выгнула спину, чтобы я увидел ее во всей красе.

– Черт! Какая же ты! – сказал я, скользнув по ней рукой.

Чуть прикусив зубами губу, Эйвери чуть пошевелилась. Это движение так подействовало на меня, что я схватился за ее бедра и замер: нужно было сосредоточиться, чтобы все не кончилось слишком быстро. Эйвери улыбнулась уголком рта и, опустив голову, посмотрела на меня. Золотистая прядь упала ей на глаза. Впервые за долгое время она ни в чем как будто не сомневалась, и от одной этой мысли я возбудился еще сильнее.

К ее губам потянулась моя рука. Она тронула ее поцелуем, нежно взяла в рот большой палец и, слегка прихватив его, подалась назад. Мое дыхание сбилось:

– С ума сойти, женщина!

– Нравится? – улыбнулась она и еще раз провела языком по моему пальцу.

В ее глазах мелькнуло что-то новое, но я не стал спрашивать что. Побоялся это развеять. Она сидела на мне верхом, упираясь руками в мою грудь. Ее соски превратились в тугие твердые бутоны. Раззадоривая меня, она поднималась и опускалась, а я сильнее впивался пальцами в ее бедра.

– Люблю тебя! – признался я в миллионный раз, все равно чувствуя, будто этого мало.

Чем больше Эйвери раскрепощалась, тем хаотичнее двигалась. Я стал сам раскачивать нас, как на волнах, которые вздымались и опадали, слушая пульс ее тела.

– Люблю тебя! – тонко произнесла она и провела ладонями по моему животу. – Очень.

– Докажи!

Эйвери обмякла в моих руках и упала мне на грудь, обессиленная нашей нежностью.

– Сейчас задохнусь! – пропыхтела я, дергая белый шелк открытого платья.

– Ты выглядишь как новая пара титек на одноногой проститутке, – заверила меня Деб. – Я тебе завидую.

– Это был комплимент? – спросила я, глядя в зеркало на свое покрасневшее лицо.

– На мне такое платье смахивало бы на полотенце, – ответила моя подруга, как будто это что-нибудь проясняло.

Стояла изнуряющая жара, хотя была только середина июня. Для родителей Джоша мы заказали авиабилеты. Чтобы помочь нам сэкономить на размещении гостей, миссис Чиприани любезно предложила комнату и подыскала дешевую квартиру в том же доме.

Голос Деб вывел меня из задумчивости.

– Чего улыбаешься, как извращенка? Думаешь о члене Джоша?

– Просто я… счастлива. – Я пожала плечами и, застегнув одну жемчужную сережку, вдела вторую.

Лицо Деб, маячившее за моей спиной, исказила гримаса отвращения:

– Кончай с этим, а то меня стошнит.

Я опустила веки, и перед глазами узкой полоской мелькнул знакомый вид – моя больница. Как будто я посмотрела на нее сквозь жалюзи.

– Уф! – выдохнула я, моргая, и потянулась к ночному столику. – Мне бы выспаться.

– Чего? – Хамата заглянула мне в лицо. – Уж не хочешь ли ты на меня упасть?

Я покачала головой:

– Нет, просто ночью я почти не спала.

– Это типично. В ваших отношениях все типично. Я-то хотела увидеть неожиданную беременность, скандалы в общественных местах. Хотела, чтобы Джош размазал Розенберга по стенке за то, что тот слишком долго на тебя смотрел. Но любовь скучна. Мне такого не надо.

– Не притворяйся, что никогда не была влюблена, Хамата. Ты же смотришь на Куинна так, будто хочешь его съесть.

– Джейкобс, я большая девочка и готова съесть почти все, что вижу. – Она подмигнула мне и слегка ткнула меня локтем в ребра. – Но ты права. Я его люблю. Я инь, он ян, я задница, он вазелин.

– Бе-е… Как ты это… поэтично обрисовала! – хмыкнула я.

Деб взяла у меня из рук колье и помогла надеть.

– Спасибо.

Я дотронулась до жемчужной подвески: в этом колье выходила замуж моя бабушка. По просьбе Джоша тетка с оказией прислала мне его из Флориды. Я старалась не огорчаться из-за того, что сама она не сможет приехать. Но нельзя было просить слишком многого, тем более в последний момент.

Стоя в дверях районного культурного центра, я посмотрела на кроны дубов, пропускавшие лучи солнца. Листья трепетали на ветерке, и свет, падая на мою кожу, играл с тенью. Я знала, что это наивно, но я как будто почувствовала прикосновение мамы и папы: они подталкивали меня к новому этапу жизни. Хоть вести меня к алтарю было некому, мне становилось спокойнее, когда я представляла, что рядом со мной кто-то есть. Я улыбнулась, почувствовав себя глупой. Рядом со мной уже больше года был Джош. Предстоящая церемония давала нашим взаимным обещаниям силу договора.

Вдруг за моей спиной прозвучал знакомый голос:

– Ты выглядишь просто потрясающе!

Я резко обернулась и от неожиданности закрыла рот рукой. В паре шагов от меня я увидела тетю Эллен. Она была так похожа на мою маму! Мне даже захотелось за что-нибудь ухватиться, чтобы не упасть. По обе стороны от нее стояли Зейн и Мэгги – мои двоюродные брат и сестра.

– Ты… – тетя взяла меня за руки и оглядела мое платье, – совсем как твоя мама!

– И ты, – произнесла я, с трудом дыша.

На ее лице засияла гордая улыбка.

– Она была бы так рада! Кстати, Мэгги уже приезжала, чтобы помочь кое-что организовать. Джош сказал, ему трудно было хранить наш секрет и ты чуть обо всем не узнала. Мы подолгу болтали ночами. – Тетя Эллен дотронулась до моей щеки. – Мама с папой, наверное, видят тебя сейчас в этом платье и гордятся, что ты сумела все преодолеть и стать тем, кем стала.

Ей на глаза навернулись слезы. Мне тоже захотелось плакать. Я перевела помутневший взгляд на Деб: