Янка Рам - Её (мой) ребенок

— Ну?

— Я могу ему позвонить. Вернее — написать. Мы общаемся в приватном чате.

— И?

— Я должна ему передать документы. Сегодня или завтра… Я хотела завтра.

Медведев протягивает ей телефон. Слежу за тем, как она переписывается с Саидом, договариваясь на встречу.

Саид: «Подъехать можешь?»

Забираю у нее телефон.

Пишу вместо неё: «Могу. Куда?»

Саид: «Дом на Маркса»

— Что за дом?

— Это один из тех домов, что… ну…

— …вы отжали?

— Да!!

Перенастраиваю ее телефон на свою биометрию. Засовываю ей в рот кляп, приковываю наручниками к трубе.

— Сиди тихо. Жди нас, — внушает ей Медведев. — Будешь вести себя неправильно. Мы будем вести себя тоже неправильно. Не как менты. Усекла?

Кивает. Закрываем ее в гараже.

— Почему нам нельзя всегда так работать, напомни? — убирает Медведь ствол в кобуру.

— Потому что мы обычные менты…

— Мда. А фейсам можно. Может в фейсы подадимся?

— Вот уволят нас за превышение полномочий, сразу и подадимся.

— Думаешь, уволят?

— Брагин наш точно не уволит. Прикроет. Тихонов — тоже навряд ли. Только, если дальше наших пенатов выйдет. Но там уже и Зайцев замнёт. Ты же у нас удачно женат, Мих, на дочери начальника УВД и крестнице главного прокурора. Не позволят они, чтобы их склоняли в таких падежах.

— Это да! — ухмляется. — Поехали разносить дальше.

Я сажусь в тачку Ларисы. Медведев в мою…

Неправильные мы сегодня менты. Но иногда надо.

— Камера, Лёва. Прямо на воротах! — звонит мне припарковавшийся у соседнего дома Медведев.

Плохо… Даже через камеру, за Ларису я через лобовое не сойду.

На него липнут крупные снежинки.

— Мих, ты же у нас снайпер на стрельбах. Захреначь-ка в нее сбоку снежком. Снегопад дело такое… залепило.

Выключаю дворники, чтобы стекло припорошило и меня не было видно. Издали наблюдаю, как раза с пятого, Медведю удаётся влепить снежок прямо в глаз камеры.

— Есть!

Медленно подгоняю тачку к воротам.

Писать, что подъехал?

Страшно, трындец… За сестру. Главное, нам не ошибиться.

Прокручиваю в голове всё, что удалось вытащить у тех отморозков, которых мы взяли. Потом всё, что сказала эта Лариса. Не может у них быть много людей. Они не боевики. Бабки, инъекции, документы — вот их стезя. Всё шито-крыто, никаких связей с уголовниками. Поэтому и не подкопали под них. В деле ни разу не фигурировала насильственная смерть. Никаких заявлений на угрозы.

А дурканули они с этой квартирой зачем? Дешевле же было отдать, чем с ментами закуситься.

Личное у тебя, Славик к Кошке моей, да отцу своему? А Саид? Как он подписался на это?

Медведь: Ну чего ты там?

Лев: Пять минут еще дай подумать…

Больше пяти у нас нет. Наше преимущество во времени. Чуть больше часа прошло с их звонка, они не ждут такой быстрой реакции.

Как менты мы должны действовать совсем в другой логике. Там такие процедуры, мама дорогая… На пару суток до разрешения штурма. Пятьдесят раз успеют свалить. И именно поэтому они уверены, что своим я их не сдам. Я и не сдам…

Снимаю ствол с предохранителя, наблюдая за тем, как Медведев тоже достает свой, ложась спиной на забор так, чтобы оказаться за дверью, когда её откроют.

И неожиданно она открывается!

Славик! В капюшоне, с длинной щёткой для чистки снега в руках. Поворачивается сначала к камере.

Очистить вышел? Значит, ждёте гостей?

Заметив знакомую машину, медленно разворачивается.

Делает в моем направлении пару нерешительных шагов, потом снова разворачивается к камере.

Медведев ловит его на развороте прямым ударом в челюсть. А адреналин выделяется таким фонтаном, словно я впорол ему сам! Славик падает тряпкой.

Выхожу.

— В тачку его давай!

Стаскиваю его куртку.

Засовываем это тело в тачку Ларисы. Защелкнув на нем браслет, Медведев приковывает его к рулю, пока я переодеваюсь.

Слушаю его пульс. Медведь своей кувалдой и убить может. Есть пульс. Кровища хлещет из его пасти на сиденье. Морщусь… не люблю когда гробят хорошие тачки!

Забираю у Славика из заднего кармана телефон. И ствол из-за пояса. Свой убираю в кобуру. Если стрелять, то лучше уж не из табельного.

Натянув капюшон его куртки поглубже на лицо, решительно захожу во двор.

Метрах в десяти от меня на крыльце курит какой-то мужик. Задрав голову разглядывает выпускаемые клубы дыма.

Иду к нему. С каждым шагом давление подскакивает. Адреналин пьянит.

Зажимаю в кармане ствол рукояткой вперед как кастет.

— Ну что там?.. — лениво опускает он взгляд.

— «Там» я.

Несколько раз с яростью бью ему по лицу, пока он не падает мешком. Придерживаю, чтобы сильно не гремел. Хочется добить эту тварь. Но надо остановиться.

Встряхиваю рукой. Выбил…

— Мих… — негромко зову я.

Медведев забирает ствол у лежащего.

Ну все… теперь можно смело стрелять. Но, надеюсь, не придется.

Переглянувшись, заходим в дом.

Широкий прямой коридор, впереди арка, за ней гостиная.

Вижу плазму и диван. Спиной к проходу сидит мужик. Я вижу его голову, в волосах проседь.

Наши шаги слышно, мы держим его на прицеле.

— Лариса не подъехала? — не поворачиваясь.

— Подъехала… — толкаю его дулом в затылок.

Медведев осматривается в звенящей тишине.

— Где?

Мужик медленно ведет костяшками по щетине.

— Быстро ты… Неожиданно.

— Где она?

— Давай договариваться.

— Нет. Не будем мы договариваться.

— Ну не будешь же ты меня с табельного убивать, опер.

— А у меня не табельное. Да и не опер я сегодня. Зачем ты так подставился, Саид? Не глупый же человек…

— Как у Вас говорят? «И на старуху бывает проруха?». Славик подставил… Сначала девчонку притащил. Потом презентовал тебя как лоха от погон.

— Мм…

— Сестру я тебе отдам, когда выйду отсюда и уеду, — уверенно.

— То есть, она не здесь?

— Нет, конечно.

Вена на его шее быстро бьётся. Это единственное, что выдает его панику.

Врёт… Пару часов назад он был рядом с ней. Меня точно в гости не ждал.

— Нагнулся! — стукаю стволом в затылок. Наклоняется. Вытаскиваю из задних карманов его джинсов два телефона.

Один Ленин. На задней панельке наклеена ромашка из стразиков. Сердце сжимается, сбиваясь с ритма.

Бросаю оба рядом с ним. Вытаскиваю связку ключей.

— А чего тебя так долго поймать не могли, Саид?

— Я быстро двигаюсь, — усмешка.

Выпрямляется.

— Это в прошлом… — прицеливаюсь в его колено. Спускаю курок.

Щелчок! Но выстрела нет.

Вскрикнув, Саид, вздрагивает.

— Следить надо за оружием, Саид. Чистить…

На лице у него выступают крупные капли пота.

Передергиваю затвор, снова прицеливаюсь в колено.

— Везучий ты? Еще раз пронесёт?

— В цоколе… — выдыхает, кивая влево.

— Мих, подержи его. Я проверю.

Медведев переводит на него прицел.

За гостиной лестница вниз. Дверь заперта. Быстро подбираю ключ. Рука едва слушается.

— Лен?.. — распахиваю дверь.

— Лёва! — подскакивает она со старого кресла.

— Леночка! — обнимаю. — Ты как?

— Кто эти люди?!

— Они тебя трогали?

— Что с твоей рукой?!

Мы с тревогой ощупываем друг друга.

— Не трогали?

Отрицательно качает головой. Обнимаю ее покрепче.

— Прости меня… Прости, пожалуйста. Это я виноват. Напугалась?

Мне хочется порыдать от облегчения, что с ней все в порядке.

— Пойдем отсюда.

Клянусь себе, что буду отвечать на каждый её вызов и каждую даже самую дурацкую и не своевременную смску.

Прижимая к себе, вывожу наверх.

А потом мы вызываем своих. Оформляем тех, кто в доме.

— В тачке еще одного заберите, — распоряжается Медведев.

А я не участвую в происходящем. Просто держу в руках сестру, боясь отпустить. Она бинтует мою отёкшую руку своим тонким шарфиком.

— Лёва, мне на работу надо, — шепчет Лена. Я же сегодня в ночную смену… я и так на 4 часа опоздала.

— Какая работа, Лен? Ты что? Сегодня ты едешь ко мне.

— Поезжайте. Увози её. Я тут сам дальше… — кивает мне на выход Медведев. — Ствол отдай только.

Обнимая за плечи, веду сестру на выход.

— Мужики, — заходит с улицы сержант. — А в тачке никого! Только крови с литр.

Поднимает Михины наручники.

— Ушел Славик… — переглядываемся с Медведем. — Брак, Медведев! Как он уполз?

— Живучая скотина, — вздыхает.

— Это плохо. Но это уже завтра…

— Лёва, неудобно как-то. У тебя и так здесь яблоку негде упасть теперь! — тихо говорит Лена, когда мы заходим домой.

— Давай, давай… — стягиваю с нее пальто. — Я тебе на кухне кресло разложу.

— Я с утра пораньше уйду, чтобы никого не смущать.

— Вместе поедем. А вечером меня дождись, ладно? Я тебя заберу и сам отвезу.

Еще раз обнимаю ее покрепче, целуя в скулу.

— Прости меня, что оставил тебя одну.

Мы перешептываемся, я закрываю дверь в спальню, чтобы не разбудить Аленку с Марьяной.

Пою Лену чаем с мамиными пирожками, рассказываю как сегодня выхватывал от нее и от Ольги Павловны.

— Ты молодец… — обнимает меня, — Никого не слушай.

Гладит мою руку с кольцом.