Он забрал поднос и поставил его на постель. Потом заметил стеклянную вазу в углу маленького прикроватного столика, и занялся букетом цветов.

Вскоре вернулась Катя.

— Какой аромат! — с восторгом всплеснула руками она и забралась с ногами на постель.

— Да, пахнет восхитительно, — согласился Ярцев.

Они пили кофе не спеша, растягивая удовольствие, прямо в постели.

— Сегодня ты обещал мне забраться на самый верх Эйфелевой башни, помнишь?

— Разве такое можно забыть?

Он рассмеялся и притянул ее к себе.

— Только может, прежде чем мы отправимся на прогулку, кого-то надо поздравить по-настоящему?

— Как только закончится этот бесподобный кофе, можешь приступать, — с вожделением взглянула в его сторону Катя.

И они снова провалились в свой мир, состоящий из мягкой постели и бесконечных поцелуев, всегда заканчивающихся упоительным соитием. Время перестало существовать, обоюдная страсть захватила их без остатка, и сладкую негу удалось сбросить, когда стрелки часов почти достигли полудня.

— Все! — откинув одеяло, запротестовала Катя. — Я хочу Эйфелеву башню и обед в каком-нибудь ресторанчике.

Она соскользнула с постели, подхватила свою косметичку и скрылась с ванной комнате.

Ярцев усмехнулся ее перемене настроения, и открыл маленький шкаф, в котором вечером они развесили свои вещи.

— Саш, а ты купишь мне берет? — Катя высунула голову из-за двери и улыбнулась.

— Конечно, куплю, — он уже успел надеть черный шерстяной свитер с высоким воротником и застегивал джинсы. — А себе куплю шарф, что-то здесь совсем прохладно.

— Скоро зима, — пожала плечами Катя. Быстро докрасила глаза и губы, достала из того же шкафа бордовые брюки и мягкий розовый пуловер, и вскоре была готова к прогулке.

Они вышли из гостиницы, и Катя с удовольствием взяла своего спутника под руку.

Париж был очарователен. Его прекрасные улочки с бесконечными уютными кафе и магазинчиками не могла испортить никакая погода.

На углу одной из улиц, перед самой дорогой Катя заметила небольшой магазинчик, где продавали головные уборы и шарфики, и потащила туда своего Сашу. Она выбирала берет совсем не долго. Яркий, алого цвета, он был, словно знак протеста промозглой сырости, которой их встретил Париж в ее день рождения.

- Тебе идет, — улыбнулся Ярцев. Шарф ему так и не удалось подобрать – слишком странными казались предпочтения французов в мужской моде. Катя же была очаровательна в милом алом берете, и от этого у него поднималось настроение. Ему не терпелось подарить ей подарок.

Здесь, в другой стране, он не был всемогущим и всесильным монстром, которого боялись. Он больше вообще не был монстром. С того момента, как Катя переехала в его новый дом, ему хотелось только одного – любить ее. Ярцеву казалось, что ему наконец улыбнулась удача, ведь Катя ответила взаимностью на его сильное чувство. Теперь во главе его жизни стояла она – хрупкая и нежная. Ее хотелось оберегать, защищать, и никакие деньги мира не смогли бы заменить ему наслаждения, которое дарила благодарность в ее глазах.

Наконец они добрались до Эйфелевой башни.

— Сфотографируй меня, Саша! Прямо здесь, пока мы не подошли слишком близко, и в этом берете! — возбужденно требовала она, и ее глаза горели от восторга.

И он покорно снимал свою Катюшу на телефон, потому что ему нравилось выполнять ее капризы.

— Все, идем за билетами. Иначе стемнеет, а мы так и не доберемся до последнего этажа, — терпение кончилось, и Ярцев подхватил ее за локоть.

— Идем. — Катя запрокинула голову вверх и даже слегка покачнулась – так высоко вверх уходила знаменитая достопримечательность Парижа.

— Пообедаем сейчас? На первом этаже есть кафе, если ты проголодалась.

—Я очень проголодалась, но пока мы не доберемся до самого верха и не выпьем по бокалу шампанского, останавливаться не будем, — уверенно шагнула ко входу Катя.

— Ну, что ж, тогда вперед.

Очередь желающих попасть наверх была небольшая – пять-семь человек. Видимо, на желании подняться наверх сказывалась погода – промозглая сырость добралась до самого верха, и из-за этого на верхнем этаже был плохой обзор.

Чем выше они поднимались, тем сильнее стучало сердце Ярцева. Обычное хладнокровие внезапно его подвело. Подарок, который он собирался подарить Кате, лежал в кармане пальто, жег руку, и казалось, момент вручения никогда не наступит.

На втором этаже они остановились, чтобы полюбоваться панорамой Парижа.

— Здесь высота уже 115 метров, — заглянув в буклет, который прихватил вместе с билетами, сказал Ярцев.

— Да уж, высоко, — с любопытством взглянула вниз Катя. — Я думала, из-за тумана города не будет видно.

— Скоро будет еще выше. Там точно ничего не будет видно.

На третий этаж – конечную цель своего путешествия, они поднимались на прозрачном лифте, и открывающаяся панорама почти с трехсотметровой высоты заставляла сердце замирать.

— Я никогда не забиралась так высоко, — сжала руку своего элегантного спутника Катя.

— Я тоже, — согласился Ярцев. Признаваться Кате, что он не любит высоту, не стал. Слишком многое было поставлено на карту именно сейчас, когда они вместе с остальными туристами почти достигли цели своего путешествия.

— Ох, — выдохнула Катя. — Мне кажется, мы уже не на башне, а вообще куда-то в космос улетели. Вряд ли я еще когда-нибудь решусь на подобное безумство.

Лифт остановился и распахнул свои двери. Теперь они были на самом верху.

— Так, я за шампанским, и вернусь. У меня есть для тебя подарок, — Ярцев улыбнулся и оставил ее стоять одну. Купил два бокала шампанского и вернулся.

— Для того, чтобы подарить мне подарок, надо было забираться так высоко? — Катя взяла у него из рук свой бокал, и с любопытством заглянула в его серые глаза.

— Обязательно. Хоть я и терпеть не могу высоту.

— Ты не говорил.

— И больше никогда не скажу, — он усмехнулся и достал из кармана пальто коробочку, внутри которой лежало золотое колечко с красивой россыпью бриллиантов.

— Ой, это же… это кольцо? — сердце забилось в висках гулко-гулко, и от волнения Катя прикрыла рот рукой.

— Кать… — Ярцев тщетно пытался вспомнить слова, которые готовил всю дорогу наверх. Слова выветрились вместе с головокружительной высотой и теперь, под любопытными взглядами и понимающими улыбками совершенно незнакомых людей, поднимавшихся с ними на третий этаж, он просто смотрел ей в глаза. Что ей сказать? Что любит ее всем сердцем? Что без нее его жизнь не будет значить ровным счетом ничего?

— Ты выйдешь за меня? — сорвался неловкий вопрос с его губ.

Катя несколько мгновений смотрела в его серые глаза. Смотрела неотрывно, с такой радостью, что навернулись слезы. Почувствовала, что вся незнакомая компания, кто-то с шампанским, кто-то без него, тоже замерли в ожидании ее ответа, и ее губы дрогнули.

— Да, выйду, — прошептала она, и он тут же накрыл ее губы горячим поцелуем.

Ей хотелось сказать что-то еще, но слова и обрывки фраз потонули во всеобщем ликовании и поцелуях. Ярцев надел колечко ей на палец, они допили шампанское и делали селфи, чтобы запечатлеть тот миг, когда обручились и приняли решение связать свою судьбу.

Потом все смешалось – праздничный обед в ресторане на втором этаже, покупка сувениров, и тихая прогулка по вечернему Парижу, который успел потонуть во мраке к тому моменту, когда они спустились обратно.

Ярцев нес пакет с сувенирами – кружками и миниатюрными фигурками Эйфелевой башни, а Катя крепко сжимала пальцы его руки. Они жутко устали и почти ничего не говорили друг другу, но их переполняло счастье. Тихое и теплое, теперь оно было у них одно на двоих, и окутывало их сердца, словно мягкое покрывало.

Уже у входа в гостиницу Катя остановилась и повернулась к Ярцеву лицом.

— Я люблю тебя, — улыбаясь, сказала она. Встала на цыпочки, и горячо поцеловала его в губы.

— И я тебя люблю, — он привлек ее к себе свободной рукой, и ответил на поцелуй. Нежный и страстный, поцелуй обволакивал, кружил в своем водовороте, и дарил бесконечное счастье.

Глава 29.

Город, будто сошел с ума. Катя никогда не считала себя публичной фигурой, да и ее любимый Саша, скорее, являлся очень состоятельным бизнесменом, чем героем сетевой хроники. Но теперь, после того, как он разрешил Кате выложить их фотографии из Парижа в инстаграмм, началось какое-то безумие. На Катин аккаунт ежедневно подписывались сотни незнакомых ей людей. Они оставляли комментарии, не всегда положительные, и это нездоровое любопытство к ее личной жизни начинало пугать.

У Ярцева тоже не все шло гладко. Началась война с одним из конкурентов – застройщик из Москвы, с соответствующими связями принялся критиковать действия «СтройИнвеста» в средствах массовой информации.

На такие случаи у Ярцева всегда имелись собственные методы борьбы – конкурента обычно разоряли и подминали под себя. Здесь же в битву вступили резервы, против которых обычные методы не работали. Слишком большая крыша была у москвичей, и попытка их переиграть могла стоить даже «СтройИнвеста». На данном этапе развития событий по совету адвоката Ярцев старался не переходить дорогу сопернику. Пока его действия касались только возмущения по поводу срубленной части рощи, на месте которой в прошлом году завершилось строительство трех высоток, и возмущенную общественность можно было переиграть, убедив ее в том, что с появлением облагороженного парка и дорожек район только выиграл.

Очень много времени отнимали предсвадебные хлопоты – они с Катей подали заявление в ЗАГС на следующий же день после возвращения из романтического путешествия в Париж, не желая затягивать торжественное событие. До свадьбы оставалась всего неделя, и от этого шла кругом голова. Надо было отдать должное Кате – она практически взяла организацию торжества в свои руки, и только спрашивала у Ярцева его мнение. Она вообще оказалась незаменимой, его Катя. Она наконец открылась и дарила ему только радость. Еще никогда в своей жизни он не встречал человека преданнее, чем эта маленькая и красивая женщина, которая ждала его дома по вечерам, и он был бесконечно счастлив от того, что она у него есть.