Жаклин Санд - Фамильное дело

При виде Сезара девушка подняла голову и улыбнулась.

– Доброе утро.

– Доброе утро, мадемуазель.

Он сел в кресло рядом с ней, и тут же словно ниоткуда возник слуга.

– Кофе, ваша светлость?

– Да, и побольше. С тех пор как церковь проиграла битву за кофе, жить стало гораздо легче. Это как с машинами, о которых вы говорили.

– Простите? – Сабрина, похоже, удивилась.

– Машины. Когда мы ехали в поезде из Парижа, вы сказали, что никто уже не удивляется механическим чудовищам. – Сезар взял с подноса наполненную фарфоровую чашку. – Так и с кофе: еще семьдесят лет назад его противники голосили о его смертельных дозах и безвременной кончине всех, кофе употребляющих, а посмотрите-ка на нас теперь! Пьем его утром, вечером и когда захотим – и чувствуем себя превосходно. И к машинам привыкли.

– Это очень мило, ваша светлость, помнить, что я тогда сказала.

– Мы ведь договорились, что зовем друг друга по имени.

Она улыбнулась.

– Хорошо… Сезар. У вас красивое имя. Имя победителя.

– Если вы имеете в виду того самого Цезаря, то вспомните, как он кончил.

– «И ты, Брут!» Я надеюсь, у вас нет таких друзей.

– Я тоже, – произнес виконт, внимательно на нее глядя.

Сабрина глаз не отвела. Она закрыла книгу и положила ее на колени.

– Я вчера вела себя неучтиво. Простите меня. Не следовало вот так убегать. Но я была слишком расстроена, чтобы…

– Это вы должны извинить меня. Я позволил себе много резких высказываний.

– Вы в своем праве.

– И в вашем доме.

– Тогда мы извиним друг друга, не так ли?

Она была очень хороша сейчас, при ярком свете южного утра, когда в воздухе, чудилось, висит золотая пыльца. Матовые блики лежали на коже Сабрины, легкий ветерок покачивал тщательно завитые локоны, а затянутая в корсет талия над пышной пеной юбок казалась особенно тонкой. Сабрина еще не умела пользоваться своей привлекательностью, как и многие девушки, росшие без матери, которых некому было научить; но однажды она осознает, какую власть имеет над мужчинами. Даже над тем мужчиной, который давно любит другую. Виконт задержал взгляд на приоткрытых губах, похожих на розовые лепестки, и тут же отвел глаза.

– Конечно. Мы извиним. Чудесное утро, мадемуазель, не так ли?

– Я люблю весну. Весной не так жарко. Летом жить в Мьель-де-Брюйере довольно утомительно, несмотря на близость моря, а зимой часто случаются штормы и приходят сильные ветра. Однажды чайку зашвырнуло в окно, когда мы завтракали, представляете?

– Она осталась жива?

– О да. Страшно перепугалась. Слуги ловили ее по всей комнате, а мы хохотали, не в силах остановиться.

– Забавное, наверное, было зрелище.

– Вы останетесь в Мьель-де-Брюйере? – спросила Сабрина. – Прошу вас, оставайтесь, даже если подпишете отказ от исполнения этих глупых условий! Здесь множество интересных мест, которые вы непременно должны увидеть. Может, пройдемся по парку?

Интересно, брат сказал ей о том, что Сезар недвусмысленно намекнул, будто хочет забрать поместье в качестве платы за сделку, или нет? Вчера Сабрина в расстроенных чувствах убежала до того, как виконт озвучил свое требование. Мишель мог поделиться с нею, а мог и промолчать – в зависимости от того, сколько он сестре рассказывает и насколько ею управляет. Девушка слишком наивна, чтобы посвящать ее в самые тяжелые подробности. Или же виконт де Моро ошибается в Сабрине, и она такая хорошая актриса, что примам из королевских театров до нее далеко.

– Вам нужно позвать свою дуэнью. – Сезар вновь взглянул на девушку, прелестную и свежую. – Мадам Посси не понравится, если вы отправитесь гулять только лишь в моем сопровождении.

– Но хорошо, что ее сейчас нет. При мадам Посси я чувствую себя неловко.

– Вот как?

– Да. Я… вы…

Пауза.

– Продолжайте, мадемуазель.

Она нервно стиснула книгу – как успел заметить виконт, это была «Изабелла Баварская» Дюма.

– Я не знаю, как сказать. Мне никто не говорил, как дать мужчине понять, что он нравится. – В ее безыскусной правдивости было что-то завораживающее. Виконт ждал продолжения, не отводя взгляда от Сабрины. – И я не знаю, следует ли стыдиться этого, особенно когда мужчина сказал, что… предпочитает другую. – Она сглотнула, но глаз не опустила. – Вы… понравились мне, ваша светлость, и я хотела бы тоже нравиться вам, но понимаю, как малы мои шансы. Я лишь скромная провинциалка, глупая и не слишком хорошо образованная, не искушенная в светских разговорах, не знающая правил. Отец мог сколько угодно гордиться моим домашним образованием, однако, встречая людей из настоящего света, парижского света, я вижу, что оно недостаточно и довольно просто. И мне стыдно. Очень стыдно.

– Не стоит стыдиться того, за что не можете отвечать, Сабрина.

– О, но я хотела бы… хотела бы приблизиться к тому идеалу женщин, что есть у вас. Я вам совсем не нравлюсь?

Виконт помолчал, прежде чем ответить. Ему следовало сказать то, что не противоречило правилам игры – и вместе с тем его собственным убеждениям.

– Мадемуазель, – наконец произнес он мягко, – не стоит казнить себя за все это. Вы прелестны, и ваша красота вскружит голову не одному мужчине. Я же довольно расчетлив и вряд ли способен на сильные чувства. К тому же намного старше вас и повидал всякое. Вскружить голову – это не то, что можно проделать со мной. Я смотрю, что мне предлагают, и ищу в том выгоду.

– Но как же счастье? – прошептала она. – Как же… любовь?

– Счастье – это возможности, счастье – выигрыш. Счастье – остаться в живых и получить то, что хочешь. Не более того. Неужели вы думаете, что столь практичный человек, как я, мыслит столь призрачными категориями, как счастье и любовь? Это все эфемерно, а покуда не умерли, мы живем в реальном мире. Мире вещей и дел, если угодно.

Хорошо бы знать, где граница между правдой и ложью в этих высказываниях. Знать для себя. Ложь так легко слегает с губ – не может ли она быть правдой? Часть этих слов когда-то являлась истиной для Сезара, о да. Он считал, что изменился, но так ли все на самом деле?

Да, так. Все это давно в прошлом. Но лгать легче, когда лжешь о том, что знаешь, что прочувствовал на себе… и от чего отказался.

– Значит, вам нужно… нечто практичное? Нечто, что вы могли бы рассматривать как факт?

– Именно, Сабрина.

Она зарделась и произнесла почти неслышно:

– Тогда как насчет…

Договаривать мадемуазель де Греар не стала. Она приподнялась – их кресла стояли достаточно близко друг к другу – и, судорожно сжимая книгу (Сезар видел, как побелели костяшки пальцев), потянулась к виконту. Ее лицо оказалось очень близко, и Сезар ощутил, что пахнет от девушки розами. «Наверное, какие-то модные парижские духи», – подумал он почти весело. Широко распахнутые глаза Сабрины казались бездонными и были удивительного оттенка – золотисто-карие. Колдовские глаза, что и говорить.

– Поцелуя? – шепотом выдохнул Сезар в ее приоткрытые губы, и она судорожно вдохнула. Виконт не шевелился. – Поцелуя, сударыня? Это очень практично, и это будет фактом. Прекрасно. Только прежде, чем решитесь подарить мне поцелуй, скажите: вы сами додумались или вас брат надоумил?

Она отшатнулась, но не успела ничего ответить, потому что за их спинами раздался чуть насмешливый звонкий голос:

– Надо же, виконт де Моро! Я не виделась с вами долго, однако вы определенно не теряете времени!

Сезар медленно обернулся. У дверей в гостиную стояла графиня де Бриан.

Виконт медленно поднялся, а Сабрина так и продолжала стоять, растерянная и ничего не понимающая.

Ивейн выглядела прекрасно, определенно лучше, чем при последней встрече в Вене. Тогда стояла зима, и графиня де Бриан куталась в меха и говорила о том, как она ненавидит холод; к тому же зима в Австрии – не самое лучшее время года. Сейчас на Ивейн было сиреневое, прекрасного покроя, дорожное платье и изящная шляпка с искусственными фиалками и легкой вуалью. Из-под этой вуали графиня смотрела на Сезара весело и чуть насмешливо.

Интересно, как давно Ивейн тут стоит и что успела услышать? Графиня де Бриан была умной женщиной (иначе она бы не привлекла виконта), однако даже самая умная женщина может сделать неверные выводы из того, что прозвучало недавно. Если она слышала то, как Сезар говорил о счастье… Проклятье, это проблема. Ведь он пока не сделал официального предложения. Он оставил Ивейн туманное письмо в Париже, хотя и объяснил, в чем дело. Откуда ей знать, где игра, а где правда?

Все это пронеслось в голове виконта в одно мгновение. Мысленно прокляв себя за невнимательность, он обошел кресло и остановился напротив Ивейн; та смотрела на него снизу вверх, чуть приподняв брови в безмолвном вопросе.

– О, графиня! – воскликнул Сезар и еле слышно добавил: – Подыграй мне, прошу, – после чего склонился над ее рукой, затянутой в длинную перчатку с мелкими пуговками вдоль запястья. – Не ожидал увидеть вас здесь.

– Вы оставили мне письмо, виконт, а я заскучала по приезде в Париж, вот и решила навестить вас. – Она одарила его вопросительным взглядом.

Сезар повернулся к Сабрине.

– Что ж, раз так вышло… Ивейн, позвольте вам представить мадемуазель де Греар, мою дальнюю родственницу. Сабрина, это графиня де Бриан, мой добрый друг.

Девушка сделала реверанс, Ивейн кивнула.

– Так, значит, здесь и живут ваши родственники, о которых вы никогда не упоминаете?

Ядовито. И прямо в яблочко.

– Именно. Теперь я вынужден разбираться с их проблемами, как я вам и написал, – холодно произнес Сезар. – И весьма благодарен, что вы решили оказать мне поддержку и приехали сюда.

– Как я могла оставить вас одного, дорогой виконт? В неизвестных землях, с неизвестными людьми? – Она смерила Сабрину насмешливым взглядом. – Мило. Я могу поговорить с вами наедине, ваша светлость?