– Нет, – ответила я. – Намекаешь на то, что ты никчемный водитель?

– Нет. Думаю, с управлением этой малышки я справлюсь.

Мы легко тронулись, и машина плавно двинулась вперед.

– Мы тронулись, о май гад… – ехидно заметила я, скрывая за улыбкой нервное напряжение.

– В любом случае я могу рассчитывать на тебя, ты же уже прошла вводный инструктаж на своих водительских курсах, – он лукаво подмигнул мне, отвлекаясь от дороги.

– Хорошо, ты меня сделал, – сдалась я, поднимая руки вверх.

Не успели мы отъехать от вокзала, как природа вокруг завладела моим вниманием, мимо пролетали еще более прекрасные пейзажи, чем я наблюдала из окна поезда. Я пыталась не смотреть на Джонатана, который тоже постоянно бросал на меня пылкие взгляды, но не могла отвести глаз от его сосредоточенного на вождении лица.

По радио запела Селин Дион и я прибавила громкость:


Я, наверное, лишилась рассудка,

Скорее всего, я унеслась в облака,

Но когда думаю о тебе,

Я должна чувствовать твое прикосновение,

Шептать тебе на ушко слова…

Натан повернулся ко мене, и наши глаза встретились. Наверное, не нужно было произносить в эту минуту никаких слов, потому что Селин все говорила за нас. Он протянул мне руку, и я вложила свою в его. А из колонок звучало:


Я люблю тебя, прошу, скажи,

Ты же любишь меня, три этих слова

Поменяли бы нашу жизнь навсегда…


Я пропела слова вместе с певицей, и Джонатан, улыбнувшись, нагнулся и поцеловал меня.

– Damn, – сказал он, возвращаясь к процессу вождения и выравнивая машину. – Так можно разбиться или врезаться в кого-нибудь.

– Пока мы едем по этому шоссе, – усмехнулась я, – нам не встретилась еще ни одна машина. И знаешь, это меня пугает больше, чем то, что мы можем разбиться.

– Почему? – не понял он и на секунду пристально посмотрел в мои глаза.

– Везешь меня куда-то на юго-восток Великобритании, можно сказать в горы. Здесь нет ни одной живой души. Теперь я понимаю, к чему был тот вопрос про страх.

Он захохотал так задорно и открыто, что мне захотелось расплакаться от щемящего чувства в груди, потому что я вспомнила, как часто Коул сдерживал себя, особенно в моем присутствии, как редко он веселился.

Потом он повернулся и, втянув щеки, посмотрел на меня диким злобным взглядом из-под бровей, создавая образ одного из своих киношных воплощений.

– Я на самом деле Шарк. Боишься?

– В тебе, конечно, есть что-то от маньяка, но немного другого. – Съязвила я, вспоминая мой кулон и матрешку.

– Как ты меня назвала? Маньяк-клептоман?

– Но ведь так и есть, – смущенно ответила я. – Зачем ты его носил?

– По-моему, все и так очевидно, Sunny.

Он улыбнулся и протянул руку, ожидая моей. Я вложила свою ладошку в его, и он поцеловал кончики пальцев, не отвлекаясь от дороги.

Впереди нас была некая арка из огромных, просто потрясающе огромных ив. Их широкие, больше моего охвата рук, стволы уходили ввысь, превращаясь в изящные ветви, свисающие почти до земли, а там, где, по сути, должно было быть видно небо, ветви переплетались друг с другом создавая живую арку. Я не удержалась:

– Уау!

Коул посмотрел на меня и опять прикоснулся к пальчикам губами, а потом отпустил руку, сворачивая сразу за аркой на дорогу, покрытую мелким гравием.

– Осталось немного, – заверил он.

– С тобой хоть на край света, – провозгласила я, чем заставила его громко рассмеяться. – Что?

– Я все еще думаю, что я не тот человек, который тебе нужен.

– Джонатан… – с укоризной произнесла я.

– Прости. Я несу чушь.

Небо слегка стало хмуриться и затянулось серыми облаками, но это не делало день для меня серым, потому что рядом со мной находился тот, кто раскрашивал его во все цвета радуги. Такой неуверенный в себе и своих возможностях актер, который продумывал каждый ход, словно решая примерить на себя новую роль или что-то в этом роде. И все же я видела, что сейчас он никого не играл.

Меж невысоких кустарников вдалеке мелькал небольшой домик из темного дерева с ярко- красной крышей.

– Тебе нравится? – прослеживая мой взгляд, спросил Натан.

– Пока да, – ответила я и увидела свет в его глазах. Сегодня они не поглощали меня, а просто позволяли купаться в волнах этого порой неспокойного океана. Казалось, что вчерашний день и ночь успокоили и самого Джонатана, словно он наконец отпустил что-то внутри себя и пружина ослабла.

Он заглушил двигатель возле деревянных ворот, и я отстегнула ремень безопасности и вышла из машины. Мой любимый бритиш тоже вышел и, положив руку мне на талию, притянул к себе, словно хотел сделать это давно. А я обнимала руками букет ромашек.

На улице стало значительно прохладней, чем в машине, поэтому Джонатан помог мне накинуть куртку на худи синего цвета и обнял за плечо.

– Ты не злишься, что я временно похитил твой телефон? – перед входом поинтересовался он.

– Ну… – я мялась.

– Не хочу, чтобы нам кто-то мешал сегодня, – уверенно сказал он. – Нам и так долго не давали быть вместе.

Я улыбнулась про себя и обняла его за талию в ответ, придвигаясь ближе. Натан решил, что я не против и поцеловал меня в висок, но я пока точно не знала, что чувствую, потому что никогда не любила, если мне начинали навязывать свои правила.

За деревянными воротами и каменистыми стенами забора вдаль уходила тропинка, выложенная булыжником, из которого был сделан забор, по ее бокам рос вереск, окрашивая вид далеких гор с белыми шапками золотисто-красным. Виднелись волны желто-зеленых деревьев, растущих на холмах, чувствовался влажный воздух и тишина, где изредка покрикивала какая-то птица.

– Красиво, – я даже потеряла дар речи на секунду.

Джонатан не ответил, развернул меня к себе лицом и прикоснулся своими мягкими и теплыми губами к моим, нервно подрагивающим.

– Ничто не сравниться с твоей красотой, – прошептал он в уголок моих губ и опять продолжил поцелуй.

– Где ты набрался этого пафоса, Нат? – прервав поцелуй, усмехнулась я.

– Всегда хотел это сказать, – смущенно ответил он, топя в пронзительности своего взгляда.

– Окей, – всего лишь ответила я.

Коул усмехался, а я почему-то подумала о том, что он намного умнее, опытнее и глубже, чем мне казалось раньше, и, чем представляла его пресса.

– Пошли, – наконец, сказал он. – Оставим десерт на потом.

Обойдя дом с левой стороны, мы оказались на ярко-зеленой лужайке, которая волнами уходила далеко-далеко вниз холма. На возвышении находилась площадка, выложенная плитами из темного камня под цвет дома, где стоял небольшой стол и плетеные кресла. Все было так красиво, только…

Да-да, именно это и делало нашу с Коулом романтику, менее романтичной и более юмористичной. Забравшись на кресло задними ногами, на столе стояла собака, лохматая и не очень чистая, и доедала с одной из тарелок мясо. Я смеялась не в силах остановиться, а гребанный британец рванулся к собаке, крича на нее и стараясь прогнать. Зрелище выглядело впечатляюще, жаль у меня забрали телефон, иначе получился бы отличный контент для социальной сети.

– Она съела наш ужин! – кричал он, всплеснув руками. Но собака даже не обращала внимания, стащив кусок на лужайку, она приняла более удобное для нее положение и стала чавкать еще громче.

– Кыш, кыш! – я побежала к собаке и стала ее прогонять.

Джонатан, не понимая значения русского слова «Кыш», тоже старательно выговаривал его, пока собака действительно не поняла, что ей здесь не рады, и не скрылась за холмом. Я смеялась, как ненормальная, размахивая своими ромашками и понимая, что так хорошо, как сейчас мне никогда не было.

– Вино, сыр и ветчина остались нетронутыми. Мы можем поужинать ими, – расстроенно заключил Коул. Он открыл вино, разлил в бокалы и подошел ко мне.

– За преодоление препятствий! – произнес он, приподнимая кепку, чтобы поправить волосы под ней.

– Какой сложный тост, – улыбнулась я, и огромная капля дождя капнула мне на нос.

Прикоснувшись бокалом к краю бокала Джонатана, я выпила его залпом, потому что дико замерзла и нервничала. Он сначала пригубил свой, пытаясь выглядеть как подобает средневековому рыцарю, но потом плюнул на все и поступил так же, как я. Дождь начинал расходиться, и парень, схватив меня за руку, а бутылку с вином подмышку, потащил нас скорее в дом.

– Надеюсь, там нет собак, – саркастично заметила я, когда он раздвинул входные стеклянные двери.

– Нет. Там будем только мы… и все… – он хитро прищурил глаза, и его зрачок показался мне таким огромным, как пушечное ядро.

Мы оказались в гостиной, где ярко горел камин, потрескивая сухими полешками, а на столике возле дивана стояла еще одна бутылка вина и тарелка со снеками. Джонатан, правда, наполнил бокалы из взятой с улицы бутылки, и мы снова осушили их стоя, смотря при этом друг другу в глаза. Тишина и стук капель по стеклу создавали волшебную атмосферу загородной Англии, той, в которой я бы точно хотела жить. Коул поставил на пол бокалы и бутылку и притянул меня к себе.

– Ты позволишь? – спросил он грудным голосом, указывая на ромашки. И я, повинуясь, отдала их ему. Их он тоже швырнул на пол и, взяв меня за руки, стал плавно касаться кончиками пальцев моих, сплетаясь пальцами.

– Настя…

– Джонатан…

Его влажный большой палец стер каплю у меня на щеке, и рука легла на затылок, а губы уже чувствовали его сладость и жажду.