В конце концов, Аман остановил свой мотоцикл, помог Анюте с него спрыгнуть, взял ее за руку и просто повел за собой. Она слышала плеск волн, ощущала песок, набившийся в ее босоножки… Несмотря на глубокую ночь, отовсюду доносились голоса людей, а издали зазывно мерцали ярко освещенные окна и прилавки каких-то магазинчиков и кафе, цепочкой рассыпавшихся вдоль берега.

Она нагнулась, расстегнула ремешки на босоножках и, сбросив их, пошла босиком.

— Куда мы приехали? На пляж? — поинтересовалась она. — Будем купаться?

— Да, это пляж Джуху, — подтвердил он. — Вот только здесь никто не купается. Скорее уж, это место для прогулок и развлечений… Днем и вечером тут обычно не протолкнуться, а вот сейчас в самый раз, — он щелкнул зажигалкой, закуривая. — Тебе не помешает немного подышать свежим морским воздухом.

— Я что, такая пьяная? — сконфузилась Анюта.

— Да нет, — отозвался он со смехом. — Я не в этом смысле…

— А ты почему совсем не пьешь? Из-за того, что управляешь байком?

— Не люблю вкус алкоголя, — просто ответил Аман.

— Странно. Ты не ассоциируешься у меня с таким уж паинькой. У тебя образ… скорее бунтаря. То есть, алкоголь, секс, наркотики и рок-н-ролл, — хихикнула она. — Или это потому, что мусульманам в принципе нельзя употреблять спиртное?

— Что за чушь, — фыркнул он. — Если я родился в мусульманской семье, это еще не значит, что я правоверный мусульманин. Мне на эти правила, обряды и догмы плевать. Я просто верю — сам, всем сердцем — и все.

Он на несколько минут отошел к ближайшей лавчонке и, вернувшись, протянул Анюте какое-то странное темное пойло в высоком пластиковом стакане.

— Символ пляжа Джуху! — сообщил он. — Знаменитый напиток "Кала Кхатта". Попробуй…

— Название, знаешь ли, не внушает доверия… — она с опаской принюхалась. — Это алкогольный коктейль?

— Да нет же. Ягодный сироп со льдом. "Кала" означает "черный", а "кхатта" — кислый.


"Черная кислятина", — подумала Анюта с недоверием. Однако, заметив, что Аман смело делает большой глоток из своего стакана, тоже пригубила напиток. Вкус был специфическим… Но довольно интересным.

— Ты странный человек, Аман, — искренне сказала Аня, пошевелив пальцами босых ног и зарывая их в песок. — Совсем не похож на своих родственников.

— Ну и как тебе показалось наше семейство? — спросил он с кривой ухмылкой.

— Очень… милые люди.

— Хрена с два они милые! — Аман расхохотался. — Может быть, лишь с тобой… а сами друг другу глотки перегрызть готовы. Только мама да апи нормальные. А все остальные друг друга терпеть не могут. Отец в трауре из-за того, что я не оправдал его родительских надежд и ожиданий — он-то в мечтах видел меня бизнесменом, наследником семейного дела. Имран ревнует мать и сестру ко мне, потому что я всегда был у них любимчиком, я же младший. А еще брат ненавидит отца за то, то тот вынудил его жениться на Алии…

— У них брак по договоренности? — догадалась Анюта. Все это было ужасно интересно и захватывающе… как в фильмах. Она знала, что в Индии до сих пор более распространены браки, организованные родителями молодых, чем союзы по любви.

— Не совсем. Отец Алии много лет был деловым партнером и другом папы, она с детства была для нашей семьи практически родной. А потом ее отец умер, и весь его бизнес пришлось продать, чтобы рассчитаться с долгами. Алия осталась без приданого, и тогда мой папенька решил поиграть в благородство… вот и женил на ней старшего сына. Осчастливил! Алия теперь из кожи вон лезет, пытаясь доказать всем нам, что тоже чего-то стоит, тоже зарабатывает… Ей, видимо, кажется, что мои предки начнут попрекать ее куском хлеба.

— Алия и Имран… они несчастны друг с другом? — осторожно поинтересовалась Анюта. — У них нет привязанности? Симпатии? Не говоря уж о любви…

— Братец время от времени утешается в объятиях проституток, — брезгливо скривил губы Аман. — А она… она с детства сохнет по мне. Несмотря на то, что я на несколько лет ее младше.

Анюта вытаращила глаза. Вот так новости! Деликатность боролась в ней с жадным любопытством, и она все-таки не выдержала:

— А ты? Ты тоже ее любишь? Или, может быть, любил…

— Еще чего, — Аман фыркнул. — Эту драную кошку?

— Тогда почему ты до сих пор не женат?

— Я был влюблен в одну девушку, — признался он нехотя, точно через силу. — Она хинду. *

— И?..

— Разумеется, на этот брак никогда не согласились бы ни ее, ни мои родители. Ее выдали за другого парня, исповедующего ее религию.

— Чушь какая-то, — покачала головой Анюта. — Как в каменном веке… При чем тут вообще вероисповедание? Ты же и так, насколько я могу судить, совершенно не религиозен. Так какая разница?

— Не в этом дело. Ты не поймешь, ты иностранка, — устало отозвался он. — Может быть, соберись я жениться я на христианке, отец еще смирился бы. Поворчал, но согласился. Но не индуисты! Никогда! Они же верят во множество богов!

— Ты ее до сих пор любишь? — с сочувствием спросила Анюта.

— Как я могу ее любить? — ответил он после затянувшейся паузы. — Мне нельзя. Она замужем. У нее уже ребенок есть…


___________________________

* Хинду — термин, применяемый к людям, исповедующим религию "индуизм". Их можно называть также индусами или индуистами. Не путать с "индийцами" — этот термин обозначает национальность, гражданство.


Неловкий разговор был прерван звонком мобильного телефона Амана. Некоторое время он активно общался с кем-то на хинди, перемежая свою речь редкими английскими словечками, которые, однако, не позволяли Анюте составить общую картину беседы. Зато, когда она услышала имя Рохана Шетти — знаменитого болливудского режиссера — то сразу же навострила ушки. Судя по всему, Аман отказывался от какого-то предложения — он несколько раз повторил "нет, нет, нет", с досадой поморщившись.

— Извини, я нечаянно услышала… — сказала она, едва он закончил разговор. — Но… Рохан Шетти — это именно тот, о котором я подумала?

— Что? — он сфокусировал на ней взгляд. — Ах, да. Он самый. Великий и ужасный Рохан Шетти… Сегодня у него вечеринка, друзья звонили, звали приехать.

— И ты… отказался? — с благоговейным ужасом уточнила Анюта.

— Ага, — он равнодушно зевнул. — Терпеть не могу этого напыщенного сноба.

— А на этой вечеринке… — Анюта нервно сглотнула. — Там может быть Шакир Кхан?

— Да, вполне. Он же у него сейчас как раз снимается. А что?

— Давай поедем! — взмолилась Анюта, разволновавшись до ужаса.

— О боже! — он закатил глаза. — Не разочаровывай меня, Анья. Только не говори, что ты страдаешь по Кхану! По этому королю сопливых мелодрам?!

— У него очень хорошие фильмы, — обиделась за кумира Анюта.

— Болливуд — дерьмо, — сплюнул он сквозь зубы. — Снимают отстойную масалу: песни-пляски, драки, любовь и слезы. Никакой реальной жизни. Никаких настоящих проблем. Жалкий суррогат правды.

— А ты, можно подумать, снимаешься только в жизненных сериалах?

— Именно! Я никогда не соглашаюсь на всякую лажу. Мне нравятся важные социальные темы… Но режиссерам из Болливуда эти проблемы до лампочки.

— Какие, например?

— Да полно вариантов! Про убийства новорожденных девочек, про приданое, про мусор на улицах, про высокий процент самоубийств в школах и колледжах… Или, к примеру, почему бы не снять фильм о полном отсутствии туалетной культуры в стране?

Анюта прыснула.

— Что за чушь?

— Это не смешно, Анья! — закричал он со злостью и стыдом. — Знаешь ли ты, что большинство жителей Индии, особенно в деревнях, до сих пор ходит в туалет в поле или в лес. А в городах бедные люди испражняются прямо на улицах, как скот!

— И ты предлагаешь делать об этом кино? — скептически произнесла она. — В Болливуде такое никогда не снимут.

— Сейчас вряд ли… — он запустил пальцы в свои разлохматившиеся от ночного ветра волосы и как-то сразу поник. — Это слишком смело. Но когда-нибудь… Я верю, что это обязательно произойдет! * В стране миллиард жителей и миллиард проблем. Нельзя пудрить зрителям мозги красивой отретушированной картиночкой, где возлюбленные бегают, взявшись за руки, по зеленым лужайкам и поют… Это не кино, а отстой, пойми!

— Но… — Анюта робко попыталась вернуться к изначальной теме разговора. — Фильмы и жанры действительно бывают разные, однако это не отменяет того, что Шакир — замечательный актер. И мне, правда, очень хотелось бы его увидеть…

— Я понимаю, — произнес он, постепенно остывая. — Но, честно говоря, на эту вечеринку мне тащиться совсем неохота. Я в обиде на Рохана Шетти.

— Почему?

— Он не взял меня на роль в своем новом фильме. Роль была по-настоящему классная, и я бы мог сыграть ее лучше всех, ну правда! — горячо, по-мальчишески воскликнул он. — Но Шетти отказал. Мотивировал тем, что хоть я и неплохой актер, но популярный в основном только благодаря телевизионным ролям. Этого недостаточно. С Шакиром, мать его, должны играть лишь звезды первого класса. Только самые-самые… А в Болливуде меня не знают. Я… широко известен в узких кругах, — он хмыкнул.

— Так может быть, именно на этой вечеринке у тебя появится шанс переубедить его? — воскликнула она. — Пообщаетесь по душам, поговорите…

— Ну нет, — он самолюбиво поджал губы. — Я не стану унижаться и упрашивать.

— Пожалуйста… поедем, — попросила она умоляющим голосом. — Это действительно очень важно. Ну… хотя бы ради меня.

Она понятия не имела, с чего вдруг "ради нее" этот парень должен согласиться ехать на неприятную ему вечеринку. Однако, вопреки логике, именно эти слова и подействовали на Амана.

— Ладно, — нехотя кивнул он. — Если ты и в самом деле так этого хочешь…