Юлия Монакова - Фанатки

Пашка появился на свет, когда двойняшкам было семь лет, а Юльке уже стукнуло пятнадцать. Но в этот раз все было иначе. Все по-другому. Муж сразу же — сам, первый — заговорил о няне: хотя бы о дневной, а ночью с младенцем они худо-бедно справлялись самостоятельно, кормили его по очереди, меняли подгузники, укачивали. Сергей был невероятно заботливым, нежным отцом и при этом идеальным мужем, понимая Анюту с полуслова. "Если бы с самого начала было так, — нередко думала она, — я бы тогда рожала и рожала!"

Они переехали в новый дом, где всем хватало места, у всех детей была своя комната. Когда Пашке исполнился год, Анюта вышла на работу: не потому, что в этом была острая финансовая необходимость, а потому что ей самой этого захотелось. Ей теперь на все хватало времени: и на детей, и на мужа, и на себя, и, конечно же, на любимые индийские фильмы, тяга к которым ничуть не ослабла с годами.

— Жаль, что ты не летишь с нами, — искренне сказала Анюта, прижав ладонь мужа к своей щеке. — Вообще-то, Аман приглашал все наше семейство в полном составе, а получается, что приедет только половина. Вот и Юлька тоже отказалась ехать…

— Ну, у Юльки свои планы на эти новогодние каникулы, — усмехнулся муж. Старшая дочка собиралась в Тунис вместе со своим парнем, по совместительству однокурсником. — А я… да что я там буду делать, Ань? Мне все эти индийские страсти, песни и фильмы глубоко до лампочки. Я там никого не знаю, буду чувствовать себя дурак дураком. Да и Пашка не даст тебе толком расслабиться, погулять на полную катушку. Нет уж, дорогая, валите-ка вы втроем, а мы тут с Павлом Сергеичем устроим свою нормальную мужскую тусу!

Анюта благодарно улыбнулась ему в ответ.

— Я буду скучать, — искренне сказала она. Сергей потянулся и чмокнул ее в щеку.

— Неделя быстро пролетит. Со всеми этими многочисленными традициями, досвадебными, свадебными и послесвадебными церемониями ты и соскучиться не успеешь. Сама же рассказывала — сначала вечеринка со стороны невесты, потом вечеринка со стороны жениха, церемония росписи хной, затем этот… как его… вечер песни и пляски…

— Сангит, — подсказала Анюта. — Ты прав. Скучать некогда. И все-таки мне будет тебя не хватать.

Сергей обнял ее и коротко поцеловал в губы.

— О боже, предки, — Юлька выразительно закатила глаза, пряча усмешку. — Только не вздумайте подарить нам еще одного братика или сестричку. Все никак не намилуетесь. Совсем стыд потеряли на старости лет!

Москва

— Катриин!.. — Валька повисла на подруге, крепко обняв ее и прижав к сердцу. Та аккуратно высвободилась из объятий, с неловким смешком указав взглядом на свой, пока еще не слишком большой, но уже очевидно выпирающий живот.

— Ой, прости… — смутилась та. — Совсем из головы вылетело… Я же еще не видела тебя беременной.

— Проходи, — пригласила Катрин. Она была рада Вальке, они так давно не виделись… наверное, уже больше года. — Раздевайся, пальто можешь пристроить здесь, на вешалку.

— Это тебе от меня подарок на Новый год, — Валька сунула ей коробку в блестящей упаковочной бумаге. — А это от твоих родителей… Они забегали ко мне вчера, когда узнали, что я в Москву собираюсь. Вот, просили передать…

— Спасибо. Ты устала с дороги? Может, хочешь сначала отдохнуть, полежать? Или в душ? Или позавтракать?

— Прежде всего, я хочу с тобой вдоволь наобщаться! — выпалила Валька, сияя. — Я так соскучилась!

— Ну тогда пойдем на кухню, — засмеялась Катрин. — Будем совмещать приятное с полезным.

— Отлично. Я, кстати, твоих любимых пирожных захватила из нашей кондитерской…

— Спасибо! — Катрин растроганно захлопала ресницами. — Как мне их здесь не хватает…

— А Саша дома? — понизив голос, спросила Валька. Она не то, чтобы недолюбливала мужа Катрин — скорее, слегка побаивалась его. Ей всегда казалось, что он не в восторге от лучшей подруги своей жены. С тех пор, как Александр Лютиков стал солистом Большого театра и его признали одним из лучших драматических теноров поколения, Валька, обычно такая бойкая и острая на язык, немного робела в его присутствии и теряла все свое нахальство.

— Дома, но он нам не помешает, — успокоила Катрин, открывая дверцу холодильника и выставляя угощения и закуски на стол. — Саша вечером поет Германа в "Пиковой даме", а перед выступлением всегда полдня молчит. Бережет связки. Что ты будешь — чай, кофе?..

— А может, чего покрепче? — заговорщически подмигнула Валька. — Я вино привезла… Давай, как в старые добрые, а?..

— Мне же нельзя, — смущенно отказалась Катрин. Валька хлопнула себя по лбу.

— Тьфу ты! Все время забываю… Извини.

Валька была в своем репертуаре. Ей уже исполнилось тридцать, а она по-прежнему оставалась попрыгушкой-поскакушкой, живущей сегодняшним днем и до сих пор пускающейся во всевозможные любовные авантюры, продолжая гоняться за иллюзорным счастьем с экрана телевизора, но так и не обзаведясь постоянным партнером.

— Видела недавно Степу в какой-то передаче, — доверительно сообщила она, наклонившись к уху Катрин. — Все-таки, что время делает с людьми… Я его едва узнала. Потолстел, обрюзг, полысел… Какое счастье, что у меня с ним тогда так и не сложилось, да?

* * *

В настоящее время Валька была увлечена одним из резидентов "Камеди клаба" и вовсю строила романтические планы на его счет.

— Да точно все срастется, я тебе говорю! — рассказывала она подруге, возбужденно блестя глазами. — Приглашение у меня стопроцентно будет, обещали посадить поближе к сцене… я ему весь выпуск буду глазки строить, поневоле обратит на меня внимание, у меня и декольте подходящее! Как думаешь, есть шансы?

— Наверное, есть, — Катрин не хотела врать подруге, но и сказать ей прямо, что она дура, тоже не могла. Ее поражала эта наивность. Валька до сих пор верила в то, что когда-нибудь удача обязательно ей улыбнется и кумир одарит ее своим благосклонным вниманием… И, надо отдать Вальке должное — даже после унизительных отказов и поражений она никогда не теряла оптимизма. "Ей хоть ссы в глаза — все божья роса", — помнится, говорила о внучкиной подружке бабушка.

В глубине души Катрин жалела Вальку. Ей хотелось для подруги нормального, тихого, спокойного женского счастья — без слез и надрыва, завоевания объекта и непременного разочарования в конце. Но Валька, как тот самый мятежный парусник, который вечно искал бури, не могла удовлетвориться уютным семейным бытом и размеренным существованием. Ей нужны были мексиканские страсти на разрыв! Катрин безмерно удивилась бы, если бы прочитала Валькины мысли: та искренне считала, что подруга ей завидует. Завидует ее легкости, свободе, непринужденности в общении с противоположным полом… и жалеет Катрин за то, что та живет со своим Лютиковым душа в душу, такой мирной и скучной жизнью.

* * *

Вот так они втайне и жалели друг друга… и каждая была счастлива на своем собственном месте, не согласившись бы поменяться с другой ни за какие деньги.

Москва, парк "Сокольники"

Мила сразу же узнала ее, когда увидела.

Да Лика вообще мало изменилась за это время. Та же стройная фигура, длинные волосы, огромные глаза… Разглядывая ее лицо — отстраненно, беспристрастно, как лицо незнакомки — Мила признала, что Лика все-таки была очень красива.

Она не видела ни ее, ни Тима с тех самых памятных гастролей в Питере. Нет, конечно, в ее распоряжении были фотографии и видео всех его выступлений и интервью в интернете — но это не шло ни в какое сравнение с живым общением. Тим не шутил тогда, не пугал глупую девчонку понапрасну — Милу действительно отлучили от "кормушки", лишив возможности общаться с певцом. В ее жизни больше не было никаких концертов, съемок, совместных фоточек… Только презрение Тима — на всю оставшуюся жизнь. И Мила хлебала это презрение полными ложками.

Поначалу она пыталась убедить себя в том, что ненавидит его. Ее душило чувство обиды и унижения. Со стен ее комнаты исчезли все постеры и плакаты, диски с его песнями отправились в мусорное ведро, коллекция совместных фотографий и автографов последовала туда же.

Потом Милу захлестнула тоска. Она отчаянно тосковала по Тиму. По их встречам, теплому общению. По его голосу. По его светло-голубым глазам и невероятной солнечной улыбке…

Несколько месяцев спустя она сломалась и впервые набрала в поисковике его имя. Яндекс залпом выдал ей все новости о кумире, которых она так упорно, но безнадежно избегала.

Он женился на своей Лике почти сразу же. Мила завороженно разглядывала свадебные фотографии в интернете. Они оба были прекрасны… Каждый, глядя на эту пару, понимал, что они действительно созданы друг для друга. На них невозможно было налюбоваться.

Обида на Тима и Лику постепенно отпускала. Мила снова начала слушать его песни, смотреть его клипы… Она знала, что никогда не рискнет напомнить ему о себе. Не решится его потревожить. Она панически боялась ненароком попасться ему на глаза… ей вдруг стало больно от осознания того, как плохо он о ней думает. Было неловко и стыдно… Но перестать следить за его жизнью она не могла. Это было выше ее сил. Какое-то мазохистское удовольствие, смакование собственной грусти…

Лика ушла из бэк-вокалисток Тима — очевидно, чтобы не провоцировать своим присутствием дальнейшую ревность фанаток — и внезапно занялась продюсированием и продвижением бродвейских мюзиклов в России. Первый мюзикл, который она "привезла" в Москву, назывался "Грязные танцы" и был основан на культовом фильме с Патриком Суэйзи в главной роли. У Лики оказалось невероятное чутье на таланты и деловая жилка. Она лично прослушала несколько тысяч претендентов-вокалистов, просмотрела всех танцоров. В итоге этот мюзикл стал самой громкой музыкально-театральной премьерой последнего десятилетия! В зале негде было яблоку упасть, билеты разлетались из касс, не успев там появиться.