– Но я забыла рассказать о конвенте! «ЭкселсиКон», я совсем о нем позабыла.

Это название ледяным осколком пронзает мне живот. Наверное, она замечает, как кривится мое лицо, потому что снова начинает волноваться.

– Ой, это же тот, куда ты ездил раньше. С…

– Все хорошо, – снова вру я. – Подожди, я сейчас вернусь.

Я медленно пячусь из гримерки и тихо затворяю дверь. Ощупываю рану во рту, там, где зубы присоски врезались мне в губу. Может быть, Марк прав: мне нужен кто-то, кто сможет отгонять фанатов, в крайнем случае применить силу.

«Нет, остановись, – говорю я сам себе. – Ты им доверяешь. Ты любишь своих фанатов. Ты крутой, забавный и прикольный. Ты Дженнифер Лоуренс».

Но, несмотря на попытки убеждения, сердце уходит в пятки. «ЭкселсиКон» – не просто конвент. Это тот самый «ЭкселсиКон». Конвент, на который я летал через всю страну с лучшим другом Брайаном. Еще до того, как начал прятать лицо, отправляясь на свидание в ресторан. В то время, когда я спокойно мог ходить на свидания. Когда не был у всех на виду. До того, как мой пресс стал звездой экрана.

При этой мысли у меня сводит живот. От аэромакияжа, то есть контуринга, кожа горит как в аду. Боль причиняет сама мысль о возвращении на конвент. Если вернусь, это будет означать, что я уже не тот Дэриен. Не тот обычный, ну, в смысле странный, с причудами парень с нормальными друзьями, которые его не предавали.

Поэтому я всегда говорю, что не посещаю конвенты. Все это знают. И Гейл, и Стейси, мой агент по рекламе, и Марк, и бесчисленные ассистенты, которых он то и дело увольняет. Это не секрет. Может быть, это даже написано в моем личном деле, выделено цветом и жирно подчеркнуто. Так что да, меня это несколько выбило из колеи.

Только я прислоняюсь к двери в гримерку, как громогласный оклик заставляет меня подпрыгнуть.

– Дэриен!

Это папа. У меня сжимает горло.

– Привет, старик, – я пытаюсь отшутиться.

Называть себя папой он не позволяет уже три года. Говорит, для поддержания имиджа. Надеюсь, мой голос звучит радостно, хотя видеть отца я вовсе не рад.

– Наконец-то вырвался из Лос-Анджелеса?

У него резко меняется выражение лица, становится напряженным и недружелюбным в слабом свете казенной лампочки, протянутая рука падает сама собой. Сейчас он больше похож на манекен, чем на живого человека. Но большинство тех, кто ненавидит морщины, со временем неизменно превращаются в далеков.

– И что ты здесь делаешь без Гейл? Так и знал. Надо было нанять тебе телохранителя.

– Она в комнате. – Я показываю на дверь. – И мне не нужен телохранитель. Мои фанаты… они просто страстные, но…

– А если бы по коридору шел не я? Слишком рискованно. И ты это знаешь. Особенно теперь, когда ты станешь Принцем как его там… – Он неопределенно взмахивает рукой.

– Карминдором.

– Вот именно, – фыркает Марк. – Главная роль. Все хотят такую. Ты теперь ценность. Стоишь миллион долларов.

– Я бы согласился на эту роль задаром.

Марк щелкает пальцами у меня перед носом.

– Не говори так. Никогда так не говори.

И оглядывает коридор, словно волнуется, что кто-то подслушивает меня.

– Кстати, а что ты делаешь снаружи?

Я задумываюсь. Надо просто сказать все как есть. На «ЭкселсиКон» я не еду. Ни за что. Это будет не прогулка по площадке и очереди за автографами, а вечные фотосессии. Улыбка до боли в мускулах. Слепота от вспышек. Отваливающаяся рука. Лжедрузья, притворяющиеся, что знают меня. И накатят дурные воспоминания. Это не то, чего я хочу от конвента.

– Ну, словом, хотел поговорить с тобой о…

– Где Гейл?

Я снова тыкаю пальцем в дверь.

Он тихо что-то бормочет и поправляет запонки.

– Я ей плачу не за панические атаки.

– У нее выдался тяжелый день.

– У меня тоже. И у тебя. А ведь сегодня даже не понедельник.

– Вообще-то, понедельник, если что.

– Встреча с прессой после съемок будет непростой. Сегодняшнее шоу должно было пройти легко.

– Присоска легко залезла на сцену, – замечаю я. – Кстати, хотел поговорить с тобой о…

– Давай потом? – обрывает он, доставая мобильник. Тот снова звенит. Почта или смс. – Я с этим разберусь. Иди, перекуси пока. Потом поговорим, обещаю.

У меня опускаются плечи. Марку неизвестно значение слова «обещать». «Потом» не наступит никогда.

– Хорошо.

– Вот и отлично. И еще, Дэриен…

– Да?

– Не забывай о диете. Кажется, столовая на третьем этаже.

Я корчу гримасу.

– Столовая? Старик, там все картонное.

– Старик, съешь салат.

Я поджимаю губы. С новым режимом и персональным тренером (она напоминает Росомаху с характером мокрой кошки – в общем-то просто Росомаху), я питаюсь одними протеиновыми коктейлями и кроличьей едой. И курицей. Я ем столько курицы, что скоро из меня полезут перья. И даже без специй. Все, чтобы я выглядел на те миллионы, которых стоит мое тело.

Первоначальный Принц Федерации Дэвид Сингх мог не париться об упражнениях, кардионагрузке, аэромакияже или фанатках в прямом эфире. И хотя оригинальный сериал не получил высокого рейтинга, каким-то образом он стал культовым. Работа Сингха вдохновила фанатов, он научил людей мыслить вне привычных рамок и воспламенять звезды.

Моих фанатов притягивает моя фигура.

Если бы я был Дэвидом Сингхом, если бы я действительно был Карминдором, велел бы Марку отвалить. Конечно, не в столь грубой форме. Он бы выслушал меня, и я бы сейчас уплетал бургер.

Но я не Карминдор. Не в этой вселенной.

Еда в столовой на третьем этаже еще хуже картона. Целый прилавок завален чистым глютеном и грехом. Пончики. Ничего, кроме пончиков. Пончики везде, куда достает глаз. А в стороне, словно ребенок-эмо в школьной столовой, одиноко примостился фруктовый салатик.

– Только мы друг у друга и остались, малыш. – Я беру салат и сажусь за стол.

Еще несколько человек завтракают. Конечно, пончиками. Я прохожу мимо них в дальний угол, к столику у окна. Отсюда виден Рокфеллеровский центр. Сине-серебряная толпа фанатов «Звездной россыпи» почти рассосалась. Странно думать, что все они пришли из-за меня. Крутит живот, и фруктовый салат тут ни при чем.

Я поддеваю кусочек ананаса. Боковым зрением замечаю, как ко мне направляется какой-то мужчина. До этого он поглощал божественного вида пончик в шоколадной глазури. Он старше меня, в очках в тяжелой оправе, со вспотевшими усами.

– Привет. Ты Дэриен Фримен?

Если ты знаменит, то слышишь такое постоянно. И что мне отвечать? «Верно, угадал»? Но нет, я протягиваю руку.

– Привет. Приятно познакомиться.

Он не отвечает на рукопожатие.

– Шикарное вышло шоу.

Я сразу слышу сарказм в его голосе.

– Спасибо, дружище. – Я слегка улыбаюсь.

– Мы с приятелями из ассистентов только что его обсуждали, – он склоняется ближе. – Можно я спрошу? Только между нами?

Мне не нравится происходящее, но что я могу тут поделать? Здесь даже нет Гейл, чтобы отвлечь его, пока я убегаю. Ерзаю.

– Конечно, спрашивай.

– Ты вообще хоть что-нибудь знаешь о «Звездной россыпи»?

Брови сами собой ползут на лоб.

– Ты можешь обдурить фанатов «Гавани», но они не распознают стоящее телешоу, даже если оно упадет им на голову. Готов поспорить, ты не отличишь Карминдора от Капитана Кирка.

Это не вопрос, а утверждение.

– Знаешь, «Звездная россыпь» много кому дорога. Это не безделушка. И не денежная корова. Это не просто способ попасть на билборды. Она действительно много значит. Не угробь шоу, парень. – Он уходит, потом останавливается и оборачивается ко мне. – И, кстати, я не один так думаю. Ты посмешище.

– Никогда не умел смешить, – пытаюсь вымучить улыбку. – Я не настолько смешон.

Он не улыбается.

– «Звездная россыпь» для нас не игрушка. Мы семья, а не франшиза. Загляни в сеть.

Он уходит быстрее, чем мне удается подобрать вежливые слова, достойные кинозвезды.

Я сжимаю вилку. Хочется схватить его за накрахмаленный воротничок рубашки, развернуть и воткнуть жест клятвенного обещания – указательный и мизинец растопырить, два средних пальца вместе и большой палец вниз – прямо ему в глаза. Завладев его вниманием, я бы до мельчайших подробностей пересказал все пятьдесят четыре эпизода, которые смотрел с религиозным фанатизмом, как ни один подросток в окрестностях Лос-Анджелеса. Рассказал бы о Короле Мглы, и Принцессе Амаре, и каждой луне, вращающейся вокруг Шестой галактики, и каждой карликовой планете, от Туманности Хеликс до Андромеды. Хотел бы сказать ему, что значил для меня завершающий монолог. Что я чувствовал, когда кто-то в команде «Просперо» походил на меня. Я хочу вырезать из груди мое фанатское сердце и показать, что оно истекает кровью, как сердце каждого Звездного Стрелка. Сказать ему, что Принц Федерации Карминдор спас мне жизнь.

Но я этого не делаю. Марк в моей голове все время повторяет: «Не теряй хладнокровия. Слушайся продюсера. Обналичь чек. Будь звездой». А чаще всего: «Не попадай на первую полосу».

«Просто загляни в сеть», – посоветовал так называемый истинный фанат. Я отодвигаю наводящий тоску фруктовый салат и достаю телефон, чтобы загуглить, что он имел в виду. Обо мне уже написал кто-то из топовых пользователей «Твиттера»? Или что-то уже появилось на сайтах, собирающих сплетни?

Долго искать не приходится. Пара поисков по хэштегам, имеющим отношение к «Звездной россыпи», и вот оно. Пост в блоге, ссылка на него в крупной соцсети. «Фантастика или фансервис?».

Я с нехорошим предчувствием открываю ссылку.

Кумира подростков Дэриена Фримена в роли благородного Карминдора можно воспринимать лишь как удар против настоящих фанатов «Звездной россыпи».

Больше тысячи ретвитов. Сотни комментариев. Великолепно.

Я копирую ссылку и начинаю писать Гейл, собираясь выдать это за причину, по которой мне не стоит ехать на конвент. Фанаты просто съедят меня заживо. Нет, не пишу. Марк сейчас с ней, а если прослышит о плохих отзывах в сети, пусть даже от простого блогера, он поместит меня под наблюдение двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю. И заставит ехать на конвент. А там соберется толпа таких же, как мистер истинный фанат и автор блога, кто бы он ни был, и тогда мне конец. Я унижен. Это хуже бассейна с водой. Но если Гейл не сможет меня вызволить, а Марк не захочет…