Ольга Пожидаева - Феникс

- Марина – это няня, - поспешил объяснить Гоша.

- Ясно, - я кивнула, улыбаясь.

А Катя продолжила болтать. Находка для шпиона.

- Я люблю, когда папа меня забирает. Вчера и сегодня. Это хорошо. В саду тоже хорошо, но раньше я ходила в другой. Там был Леша. Он плюется. Его сажают отдельно, он плачет, но потом снова в нас плюет. Мне это не нравится. И воспитатель. Сейчас хорошая, а раньше была строгая. С папой лучше. Марина вот тоже строгая, но она худая. А воспитатель в садике строгая и жирная. Папа говорит, что она от этого и орет на нас.

Не сдержавшись к концу рассказа, я захохотала. Гоша издал звук: что-то среднее между фырканьем и стоном.

- Вообще некрасиво такое говорить о взрослых, - пожурила его я.

- Но это правда, - невозмутимо пожал он плечами. – Она бомбовоз реальный.

- Гош, Катя ей так и скажет.

- Пусть скажет, - Фенов глянул на дочь в зеркало заднего вида, подмигнул. – Мне не жалко. Твою мать, дятел комнатный! Куда ты жмешься!

Последнее уже относилось к водителю машины, что пыталась вклиниться в ряд, где ехали мы.

- Да, олень, куда прешь! – вякнула Катя вдогонку.

Оценив мои огромные от потрясения глаза, Гоша поспешил объяснить:

- А вот это перебор, знаю. Никак не могу научиться сдерживаться при ней. Но на дороге одни валенки.

- И дебилы, - снова подсказала Катя.

- И дебилы, - буркнул под нос Гоша.

Я не могла перестать смеяться всю дорогу. У меня даже живот заболел.

- Зато я матом не ругаюсь, - похвастался Фенов, глуша мотор.

- Что, вообще? Или за рулем? Или при ребенке? – поддела его.

- За рулем при ребёнке. И вообще при ребенке.

- Это похвально.

Я похлопала его по плечу и отстегнула ремень безопасности.

Выбравшись из машины, мы пошли к воротам парка. Солнце еще баловало, и было достаточно тепло. Я даже куртку не застегивала, позволяя легкому ветру проникать под короткий свитер. Гоша тоже шел нараспашку. Широкий, длинный шарф висел у него на шее, скорее как аксессуар. Катюшка тоже была в легкой курточке и шапке, джинсах и кроссовках. Я мысленно похвалила своего расписного фотографа, что не закутывает девчонку. Насмотрелась я на деток, которых запускают в комнату в ватных штанах и шерстяных свитерах, когда на улице чуть меньше двадцати. С них уже через минуту начинает пот лить градом. Бедолаги. Хорошо, что Кате это не грозит. Видимо, Гоша адекватный папаша.

Катя взяла нас обоих за руки и уверенно вела к запруде, где водились утки. Гоша размахивал пакетом с хлебом и щурился на солнце, беспрестанно улыбаясь. Я поймала себя на мысли, что тоже не могу опустить уголки губ. Подумать только, я едва знаю этих двоих, а ощущение, что мы старые знакомые. Возможно, даже родственники. Странное чувство. Наверно, это из-за ребенка. Тот самый материнский инстинкт и некоторые знания из педагогики, которые позволяют мне работать с детьми без лишних травм для психики.

Едва мы добрались до берега, утки не заставили себя ждать. Они важно выбирались на сушу, покрякивая и смешно дергая хвостами. Гоша достал булку, вручил Кате, вторую – мне. Предвкушение праздника не портил даже пронизывающий ветер у воды. Мы отламывали кусочки и бросали уткам. Те, что понаглее, брали прямо из рук. Катя смеялась звонко, как колокольчик.

- Он меня за палец куснул.

- Не больно? – тут же перепугалась я.

- Нет, смешно, - продолжала она заливаться, неловко отрывая от булки малюсенькие кусочки.

Тут же захотелось ей помочь, и я протянула руки к Катиному хлебу.

- Давай я…

- Не надо, Ирс, - обрезал Гоша резковато и мягче добавил. – Она сама справится. Мелкая моторика и все такое. Полезно руками работать.

- О, - только и выдохнула я.

Действительно, куда полезла. Он отец и лучше знает. Я повела плечами. Стало не по себе. Еще и проклятый ветер. Я застегнула куртку.

- Замерзла? – спросил Гоша.

- Немного, а что? – дерзко выпалила я. – Дашь мне свою куртку?

- Нет, - он ухмыльнулся. – Но сделаю вот так.

Фенов стащил с шеи шарф и намотал на меня в три круга, а потом еще и обнял, прижав меня спиной к своей горячей широкой груди.

- Гоша, - тихо возмутилась я. – Ребенок.

- И что? – не понял он моих опасений. – Ребенок счастлив. И я теперь тоже.

- Бессовестный.

- Это точно.

Катя действительно не обращала на нас внимания. Ее больше увлек маленький мальчик, который пришел с мамой посмотреть уток. У них не было хлеба, поэтому Катя щедро вручила карапузу свой кусок, а к нам вернулась, чтобы забрать остатки моей булки. Она деловито рассказывала, как правильно кормить уток, а потом показывала, снова смеясь, когда смелый селезень задел клювом ее пальцы. Еще веселее детям было наблюдать, как утки щипали друг друга за хвосты и отнимали хлеб.

Я пригрелась в Гошиных объятиях, почти не чувствовала холода. Правда, немного мутило от голода, но я бы ни за что не призналась в этом из страха разрушить момент идиллии.

Подумать только, а я ведь не собиралась с ним больше встречаться. Даже знать ничего не хотела. А сейчас стою и просто кайфую.

- Я наверно опять все делаю не так, - проговорил Гоша мне в ухо. Его губы касались волос, дыхание щекотало кожу.

- Что не так? – не поняла я.

- Свидание, Ирс. Хотел пригласить тебя куда-нибудь, но пришлось выяснять при Кате твой график, она тоже захотела с тобой встретиться. Вместо романтической встречи у нас теперь детский сад и зоопарк.

- Я не против, - заверила его я, откидывая голову Гоше на плечо. – Мне хорошо и весело.

- Врешь, - засмеялся Фенов. – Но я притворюсь, что поверил.

- Если хотел встретиться, почему не позвонил? У тебя есть мой номер.

- Это неинтересно. После всего, что мы уже наделали, нужно было совершить какой-нибудь маленький подвиг. Например, нагрянуть внезапно и забрать тебя с работы в парк.

- Да, ты просто мистер Внезапность, - усмехнулась я. – И конченый романтик.

- Не, я не романтик, ни разу. Но ты – да.

- Ты думаешь?

- Уверен.

- Так хорошо меня знаешь?

- Я очень проницателен, детка.

От его слов я снова поежилась.

- Холодно? – тут же откликнулся Гоша. – Пойдем отсюда.

- Нет-нет. А как же утки?

В этот момент Катя как раз подбежала к нам, чтобы объявить:

- Хлеб кончился. Пошли на площадку.

- Не замерзла? – тут же уточнил Гоша и отпустил меня, чтобы потрогать Катину шею. – Теплая. Пошли.

Катерина поскакала вперед, а Гоша положил мне руку на плечи, крепко сжал. Словно боялся, что я убегу. Мы шли по осеннему парку, наслаждаясь тёплым днем. Деревья скрыли нас от ветра, и я совсем согрелась, но не спешила отдавать Гоше шарф. Было приятно вдыхать легкий мужской аромат. Не парфюм, а что-то едва уловимое. Например, лосьон после бриться. Сегодня Фенов как раз был гладко выбрит. Сразу вспомнились его поцелуи, и как у меня кололо щеки после щетины. Снова вздрогнула.

- Холодно, Ирс? – опять уловил мои вибрации Гоша.

Прежде, чем я ответила, он сунул руку мне за шиворот. Я завизжала, смеясь, его пальцы были прохладными.

- Нормальная, - поставил диагноз Фенов и крикнул дочери. – Катарин, потише на лестнице. Шею свернешь.

Катя действительно носилась по детскому городку, как угорелая. Она быстренько подрядила себе в пару еще одну девочку, и они увлеклись какой-то им одним известной игрой. Откуда-то вкусно пахло шашлыком. Наверное, из кафешки у входа. Рот моментально наполнился слюной, а голова чуть закружилась от голода. Я присела от греха подальше. Гоша опустился рядом со мной на лавочку.

- Ты уже можешь спросить, - проговорил он загадочно.

- О чем? – я догадывалась, но сделала вид, что не понимаю.

- Про Катину маму. Думаю, после того, что мы делали в студии, ты имеешь право задавать вопросы о личном.

- Про Катину маму. Думаю, после того,  что мы делали в студии, ты имеешь право задавать вопросы о личном.

- Разве? – я искренне интересовалась. – Что мы такого делали в студии?

Ревность снова кольнула, но я попыталась уверить себя, что нет смысла циклиться на этой боли. Не имею я права его ревновать. Конечно, он развлекался с моделями и раньше.  Но упоминание Катиной мамы меня встревожило больше. Может, они не женаты, но вместе? Бред. Тогда бы он не потащил меня с ребенком на прогулку, не обнимал бы. Это каким моральным уродом нужно быть.

- Ирс, я сажаю на стул не каждую девчонку, которую снимаю.

- Не каждую? - ядовито выдавила я. – Через одну? Или две из трех?

- Перестань, - строго оборвал меня Гоша. – Я не святой, но и не трахаю все, что движется.

- Как скажешь. Я тоже не раздвигаю ноги перед каждым красавчиком в татушках.

- О, я красавчик?

Он задрал бровь, сияя мальчишечьей улыбкой. Я закатила глаза. Как будто сам не знает. Чтобы перевести эту скользкую тему, вернулась к другой.

- Так где Катина мама? Вы развелись? Почему она оставила тебе Катю? Уехала?

Я озвучила самые предсказуемые версии.

- Нет, - отмел Гоша мои домыслы, а потом спокойно выдал.  – Она умерла. Чуть меньше года назад.

- Прости, - тут же вспыхнула я. – Я не хотела…

- Не извиняйся. Я сам собирался тебе сказать.

Гоша погладил меня по колену, успокаивая. Я искренне ему сочувствовала, хотя слегка недоумевала, как просто он говорил о смерти жены. Меньше года – всего ничего времени прошло.

- Значит, ты вдовец. Такой молодой.

- Мне двадцать восемь, - продолжал откровенничать Гоша. – И я не вдовец. Мы не были женаты. Даже вместе не жили. Переспали разок. Я вообще случайно узнал, что Катя родилась. От ее бабушки. Жил тогда в Москве. Ни сном ни духом.