- Возможно, - признал он. – Но это лучше, чем тормозить.

- Ты меня совсем не знаешь.

- Ты нравишься мне, моей дочери, а теперь и моей собаке. Что еще я должен знать?

- Гош… - я уперлась рукой ему в грудь, но сопротивляться уже не было сил.

- Еще я знаю, что ты краснеешь, когда смущаешься и когда возбуждена. Знаю, что кричишь, когда кончаешь. Знаю, что ты точно не фригидная, Ирс, - дразнил он, забрасывая мои безвольные руки себе на шею. – Этого более, чем достаточно, детка. Разве нет?

- Ты мне тоже нравишься, - прохрипела я, уступая его напору, утопая в подушках, снова забывая обо всем из-за его поцелуев.

- Папа, - снова позвала Катя сверху.

Я выползла из-под Гоши, который повалил мня на диван, нависал сверху. Фенов выругался тихо под нос. Я взглянула на Катю, которая сидела на ступеньке,  прижимая к себе кролика. Потерянная, такая трогательная и несчастная. Рядом верный йорк.

- Я сейчас, - буркнул Феникс и помчался вверх по лестнице.

Меня затрясло от обиды за ребенка и неудовлетворенности одновременно. Не следовало оставаться тут так долго. Где были мозги? Натворила дел, посеяла смуту.

Я встала с дивана, поправила одежду, волосы, встала возле лестницы, чтобы не было соблазна снова упасть на спину, позволяя Гоше горячие ласки. Он сбежал по ступенькам минут через пять. Я не успела ничего сказать, а он даже не дошел до гостиной, как Катя снова позвала.

- О, блин, да ладно! Она же спала, - не выдержал он.

- Я схожу, - заявила смело.

- Ирс, - попытался он возразить, но я не стала слушать.

Войдя в комнату, я увидела Катю, которая уже запрыгнула в постель и продолжала сжимать кролика.

- Эй, детка, не спится?

Я присела на край кровати. Катя вся сжалась.

- Не ругайся, - попросила она.

- Не буду, - пообещала я.

- Поспи со мной. Папа сказал, что ты не останешься, а сам наверно, только и ждет, когда я засну, чтобы уложить тебя в своей комнате.

Я тихо засмеялась. Да уж. Папа точно желает меня уложить в свою постель. В этом можно не сомневаться.

- Я поеду домой, Катюш. Мы с твоим папой просто немного поболтаем.

 -Почему мне нельзя побыть с вами?

- Уже поздно. Тебе завтра в сад.

- А тебе не надо на работу?

- Надо.

- Поэтому я тоже сейчас уеду.

- Не хочу, чтобы ты уезжала.

Доверчивые детские ручки обвились вокруг моей шеи. Я зажмурилась, чтобы не зареветь и обняла Катю в ответ.

- Но ты же останешься у нас? Не сегодня, когда-нибудь.

- Может быть, - пожала я плечами, гладя девочку по волосам.

- Споешь мне песенку. Бабушка говорила, что я не сплю без песни. Папа не поет. Ты можешь?

Я прокашлялась.

- Можно попробовать. Не знаю, понравится ли тебе…

- Понравится! – уверила Катя и улеглась, обнимая игрушку. – Ты пой.

Я прочистила горло, и сразу запела. Тихонько, стараясь не очень фальшивить.

- В краю средь гор и цветущих долин

Текла река, исчезая вдали.

Прекрасней не было страны,

Где рождались баллады и сны.

В дорогу звал глас таинственных гор.

Три сына там покидали свой дом.

Один был горд,

Другой - упрям,

А третий был сердцем смирён…

Песня Канцлера Ги давно запала мне в душу. Я еще в школе ее услышала и наивно метала, что буду петь своему ребенку. Почему-то это было важно. Казалось важным, нужным. Так же, как и Кате.

Она тихо лежала, слушая. А я пела, вспоминая слова, повторяя по два раза припевы, стараясь интонировать выразительно, где это требовалось. Хорошая песня-сказка. Очень добрая, очень мелодичная.

- Кроток сердцем и духом смирен

  Верный сын унаследовал трон, - закончила я торжественно.

- Еще, - попросила Катя сонно.

Я прилегла с ней рядом и стала напевать «Белую кошку» Мельницы, очень надеясь, что девочка уснет, и мне не придется вспоминать что-то еще подходящее. На ум кроме «Короля и шута» ничего не шло. Не уверена, что Гоша похвалит меня за такой репертуар.

Но Катя уснула. Она ровно дышала, и выглядела в тусклом свете ночника, словно ангел. Я погладила ее по волосам, чмокнула в лоб. Неожиданно накатили слезы. Такая трогательная, красивая малышка. Как же ей не хватает мамы, той любви и заботы. Наверно, я понимаю и чувствую это, как никто.

Смахнув влагу с глаз,  осторожно встала и вышла из комнаты. Даже не успела дверь прикрыть, врезалась в широкую грудь Гоши.

- Шшш, - зашипел он на меня. – Спит?

Я кивнула, шмыгнула носом. Фенов сам закрыл дверь детской.

- Ирс, все в порядке? – тут же спросил он.

Я не выдержала и всхлипнула еще раз. Старалась не дать слезам вырваться на волю, но тщетно. Солёные ручейки потекли по щекам. Я махала рукой, пыталась обуздать эмоции, но все равно плакала.

- Детка, да что такое? Что случилось-то? – недоумевал Гоша шепотом.

Я знаками показала на комнату Кати, давая понять, что не хочу ее разбудить. Фенов, повел меня вниз. Усадив на тот же диван, он смахнул слезы с моих щек, а потом прижал к себе крепко, раскачивая, убаюкивая, словно ребенка.

- Все, малыш. Все. Тише. Не плачь.

Я совладала с эмоциями не без труда. Гоша принес стакан воды, и я выпила мелкими глотками. Он опустился рядом, взял меня за руку.

- Моя мама умерла, когда мне было пять, - призналась я тихо, таращась на стакан. – Росла с отцом. Катя, она…

- Я понял, - оборвал Гоша, услышав в имени своей дочери мою горечь. Он хмыкнул, проговорил. – Этого я о тебе не знал. А стоило. Иди ко мне.

Я придвинулась к нему, не колеблясь ни секунды. Гоша крепко обнял, и мы сидели так несколько минут. Слова были лишними. Все и так понятно. Он гладил меня по волосам, как я только то Катю. Украдкой касался губами макушки.


- Поеду я, Гош. На работу завтра.

- Угу, - промычал он, вздохнул и разжал руки.- Машину тебе закажу. Какой адрес?

Я назвала улицу и дом, встала и пошла к выходу. Он – за мной, вызывая такси, видимо, через Яндекс. Я обулась, Гоша снял с крючка куртку, помог надеть. Развернув меня к себе лицом, положил ладони на щеки, ласково поглаживая большими пальцами.

- Нам нужно сходить на нормальное свидание, - проговорил он.

- О, так это сегодня было свидание? – не удержалась я от беззлобного смеха.

- Ага. Утки, булки, голодный обморок, выгул собаки и няньканье с моей занозой – свидание. Разве ты не была на таком.

- Запамятовала, каждый день хожу именно на такие.

Мы смеялись,  и я не заметила, как обняла его, а потом и вообще скользнула руками под футболку. Это было так приятно и естественно, касаться его кожи. Словно я имела на это право. Словно он всю жизнь принадлежал мне. Просто я не знала об этом.

Осмелев от этого знания, я погладила его, чуть царапнув пальцами соски. Гоша шумно выпустил воздух через рот.

- Хочу тебя, Ирсен, - пробормотал он. – Ты бы знала, как я тебя хочу.

Я хотела сказать, что знаю, потому что испытываю то же самое, но мой ответ растворился в его поцелуе.

 Нам обоим одновременно стало невыносимо жарко. Я ощущала, как горит его кожа под моими руками, как сама плавлюсь от жадных касаний. Убрав ладони с лица, Гоша положил их на мою талию, но тут же тихо простонал и передвинул на бедра, чуть присел и потерся о мой пах своей эрекцией. Я пискнула, едва сдерживаясь, чтобы не закричать. Поцелуи стали жадными, неистовыми. Губы заскользили по шее, заставляя меня запрокинуть голову, чтобы ему было удобнее.

Фенов нетерпеливо дернул пуговицу на моих джинсах, потянул молнию вниз, засунул руку в трусики. Я согнулась пополам, повиснув на нем, чтобы не упасть. Гоша поставил мою ногу на обувницу, открывая себе лучший доступ. Даже так его пальцам было тесно, но мне хватало, чтобы дергаться в конвульсиях, кусать губы, не выпуская крики на волю.

Черт! Один поцелуй. Несколько прикосновений, и я практически готова. Да, это точно отметает фригидность.

- Давай, девочка, - прохрипел он. – Дай мне посмотреть еще раз.

Эти слова толкнули меня к краю. Я вздрогнула, сильнее стиснула Гошины плечи, замерла, встречая оргазм беззвучным криком. Он дождался, когда я расслаблю и обмякну, аккуратно убрал руку, застегнул на мне джинсы, вернул ногу на пол. Прелесть. Как будто все так и было.

Я откинулась назад, чувствуя себя пьяной, бессовестной, абсолютно счастливой. Не в силах сдержаться, улыбнулась. Гоша провел пальцами по моей улыбке, оставляя на губах влагу возбуждения и вкус оргазма. Это было необычно, немного странно. Такого со мной никто не делал. Собственно, никто мне и оргазмов до Гоши не дарил. Все сама, все сама.

Я еще не отошла от пикантности нового блеска для губ, а Гоша снова меня огорошил, убрав его языком.

Он прижался своим лбом к моему, проговорил, тяжело дыша:

- Ей-богу, Ирс, нам просто необходимо нормальное свидание.

- Мне даже страшно представить, что в твоем понимании нормально. Тем более, если речь идет о свидании, - посмеивалась я, прильнув к нему снова.

Меня ослепила вспышка камеры мобильного. В полумраке коридора, который освещался только тусклым светом из гостиной она буквально резала глаза.

- Ты что опять? – всполошилась я, понимая, что он опять нас сфоткал. – Гош, это нездорово.

Он даже не оправдывался.

- Слушай, я в день знакомства тебя снимал и готов был… В общем, о здоровье речи не идет.

- И на что же ты был готов?

- На все. А ты?

Я покраснела, и это было лучше всяких слов.

- Так и думал.

Гоша чмокнул меня в нос. Телефон в его руке отозвался оповещением.

- Машина у подъезда. Маякни, как доедешь.