– Я – нет.

– Тебе никогда не было больно?

– Не настолько, чтобы плакать.

– А обидно? Разве ты никогда не чувствовал…

Я замолкаю под его взглядом.

Господи.

– Ты никогда не чувствовал, – медленно говорю я.

– Я чувствую гораздо меньше, чем большинство людей, – произносит он.

– Но так… так не бывает.

– Правда?

– Извини, я не понимаю.

– А тебе и не нужно ничего понимать.

Его ладонь резко опускается вниз, к моему животу, потом еще ниже. Пальцы снова начинают ласкать клитор. Очень нежно, ласково.

– Нет, нет, нет, – дергаюсь. – Не надо.

– Я хочу, чтобы ты кончила снова.

– Пожалуйста, не…

– Ты кончишь столько раз, сколько я захочу.

– Я не…

Он доводит мое тело до очередного оргазма.

Именно мое тело. Не меня.

Мой разум объят агонией. Моя душа отделяется от грешной плоти. Но все остальное целиком и полностью в его руках.

Несколько нажатий. Поглаживание. Еще пара нажатий.

Он действует механически. Без чувств, без малейшего намека на эмоции. Он не сводит с меня своих глаз.

Он добивается результата. Я содрогаюсь. Мышцы сокращаются, выбрасывая новую порцию влаги.

Демьян отпускает меня, перекатывается на бок, но касаться не прекращает. Его длинные пальцы проникают в мое лоно, туда, где все печет от гигантского члена.

Я морщусь от боли.

– Хватит, – цепляюсь за его руку, дергаюсь. – Хватит, я не могу.

Он отстраняется.

– Облизывай.

Я покорно облизываю каждый палец.

– Мои слезы тебе попробовать не суждено, – говорит он, пристально наблюдая за моими действиями. – Довольствуйся спермой.

Сглатываю.

Я действительно чувствую вкус его семени. И свой собственный. Я не знаю, что из всего случившегося наиболее унизительно.

Пожалуй – все.

Демьян поднимается, с усмешкой осматривает кровать. Деревянные ножки не выдержали бешеную скачку, треснули.

Я натягиваю на себя простынь, сворачиваюсь в клубок и дрожу.

– Похоже, тебе придется спать со мной, – заключает он. – Я вернусь поздно, а пока можешь отдохнуть.

– Ты что… ты хочешь снова?

Он смеется, склоняется, поглаживает меня по макушке.

– Снова, – хмыкает. – И снова, и снова.

Я закусываю губу до крови, чтобы не заорать. Но он и без того чует мой страх, легко читает все чувства.

– Ты привыкнешь.

– Нет, – зубы стучат. – Никогда.

– У тебя нет выбора. Вымойся, как следует, и жди меня в постели. Голая.

– Пожалуйста, я не могу так, я не вещь, – слезы льют градом. – Я просто не выдержу, я умру.

– Умрешь – похороню.

Мне хочет вопить, орать от безысходности. Но я больше не способна ничего произнести. Лишь утыкаюсь в матрас, беззвучно рыдаю.

Демьян уходит.

Я слышу, как он спускается вниз по лестнице. Я остаюсь в одиночестве, но от этого не лучше. Захлебываюсь слезами, давлюсь. Содрогаюсь всем телом.

Внутри меня все разрывается от боли. Уже не только телесной. Внутри меня разыгрывается настоящая война.

Я погибаю.

⁂

День проходит как в бреду. Пытаюсь успокоиться, придумать план, продумать ходы, найти способ изменить расстановку сил.

Однако ничего не выходит. Мозги просто ватные. Я не соображаю. Ощущение, будто он оттрахал меня во всех смыслах, выбил остатки сознания, полностью лишил воли. У меня не остается желания бороться.

И все же… что-то тлеет внутри, что-то не позволяет мне сломаться окончательно.

Что же это?

Возможно, интерес в его черных глазах. То, как безразличный прежде взгляд вдруг вспыхнул. Загорелся не только дикой жаждой, не только жгучей похотью.

Демьяну понравился мой вопрос о вкусе его слез. И фраза о чувствах его зацепила, затронула какие-то струны.

Стоит развить тему, ухватиться и потянуть.

Я должна заставить его поменять мнение, посмотреть на меня не как на игрушку, а как на человека. На женщину. Я должна вызвать в нем… любовь? Ладно, хотя бы некую симпатию.

Пусть это и выглядит нереально, нужно попытаться, приложить максимум усилий. Хотя едва ли он прежде ощущал эмоциональную привязанность.

Я все же привожу себя в порядок. Поднимаюсь с разломанной кровати, направляюсь в душ, подставляю измученное тело под горячие струи воды. Постепенно возвращаюсь в нормальное состояние.

Надо бороться, сражаться до последнего.

Некому меня спасать и защищать. Стараюсь не вспоминать о родных, не переживать о том, что думает моя мать, как сильно беспокоиться, ведь я исчезла, не сказав ни слова.

Пока не рискую расспрашивать Демьяна, чтобы лишний раз не привлекать внимание к родным.

Неизвестно до какой степени все может зайти. Если мэр страдает паранойей, то вполне способен приказать своему цепному псу уничтожить любых свидетелей. Даже просто свидетелей того, что я когда-нибудь существовала на свете.

Но так ли уж верен ему Демьян? Похоже, он преследует собственные интересы и не слишком уважает своего начальника. Да и судя по паре брошенных фраз он того мэра и за начальника не считает. Вдруг он и правда никак ему не подчиняется? Тогда за всем этим стоит некто неизвестный, другой. Кто?

Впрочем, на данный момент у меня возникли проблемы посерьезнее.

Я с ужасом разглядывала проступающие синяки. Такого у меня никогда не было. Даже после самых первых тренировок на пилоне. Некоторые девочки в клубе страдали от подобной проблемы. Их чувствительные тела покрывались кровоподтеками от любого неосторожного движения при соприкосновении с шестом.

От синяков никто не застрахован. Иногда даже опытные танцовщицы их набивают. Но для новичка достаточно перетерпеть месяц, в крайнем случае – два. Потом кожа привыкает, тело приспосабливается. Вырабатывается правильная техника обращения с пилоном, и больше такие проблемы не беспокоят.

Интересно, а есть ли правильная техника обращения с Демьяном? Сумею ли я выдержать несколько месяцев? Не прибьет ли он меня раньше этого срока?

С пилоном его нельзя сравнить. Скорее уж бронетранспортер. Или танк. Такой проедется сверху, вдавит в землю и не заметит.

Я заставляю себя есть. Глотаю еду, борюсь с подступающей тошнотой. Мне необходимы силы. Голодать – не выход.

Я пробую снова заняться английский языком, однако ничего не выходит. Мои мысли далеко от уроков, а взгляд постоянно уползает в сторону часов.

Время буквально летит.

Я не продвигаюсь с учебой, поэтому откладываю все на более спокойный момент. Конечно, если таковой момент вообще наступит. Кажется, в этой жизни мне больше никакого покоя не светит.

С тренировкой тоже ничего не выходит. Тело слишком измучено. Бунтует. Отказывается подчиняться воле. Не реагирует, деревенеет.

После нескольких неудачных попыток я отказываюсь и от этой затеи.

Снова принимаю душ, растираю кожу до скрипа. Но запах Демьяна все равно остается на мне. Не важно сколько раз я намыливаюсь и смываю ароматную пену. Его запах гораздо сильнее. Дикий, звериный, терпкий.

Я до сих пор чувствую его член внутри. Чувствую эти сильные глубокие удары, напрочь лишающие разума. Чувствую как вязкое семя струится по моему лону, заполняет до отказа.

Меня трясет от этих новых, непривычных, чудовищных эмоций.

Я прижимаюсь к запотевшей дверце душевой кабины. Стою под мощными струями воды невыносимо долго. И ничто на целом свете не способно смыть с меня… его.

Это абсолютное безумие. Помешательство.

Но его прикосновения как будто живут под моей кожей, пульсируют, обжигают. Они пробираются до костей и даже глубже. Они пробирают. До мурашек. До полного оцепенения.

Я не представляю, как подобное возможно. Моя логика бунтует.

⁂

Я готовлю небольшой бунт. Мятеж против существующих правил. Возможно, это не самая лучшая затея: сопротивляться приказам Демьяна. Но другой альтернативы попросту нет. Не могу же я вести себя как овца на заклании. Если склонюсь и начну все покорно исполнять сейчас, то дальше будет только хуже. Он меня еще сильнее продавит, размажет окончательно. А так – терять мне практически нечего.

Я надеваю джинсы, единственную пару, чудом затесавшуюся между десятком одинаковых спортивных штанов. Застегиваю их. Обтягивают ноги, сидят очень плотно. Ему не удастся стянуть их быстро, да и над пуговицами придется потрудиться. Тут не молния, а именно ряд пуговиц. Очень удобно в моей ситуации. Дальше надеваю бюстгальтер, натягиваю футболку, поверх еще одну, попросторнее.

Я украдкой смотрю в зеркало. Чудесно. Я выгляжу отвратительно. От моей сексуальности и тени не осталось.

«Все тени под глазами», – думается мне, и я начинаю хохотать над этой дебильной, совсем не смешной шуткой.

Но это чистая правда. Никогда не замечала, чтобы у меня были такие проблемы с состоянием кожи. Вероятно сказывается сиденье в четырех стенах. Я выгляжу так словно меня держат в сыром и затхлом подземелье.

Бледная, синюшная, вены четко просвечивают. И это только на лице. Про тело и вовсе не стоит вспоминать.

Отвратительное зрелище. Как будто меня избивали, причем ногами и не один человек. После такого секса точно нужно вызывать скорую помощь. Запястья абсолютно синие, лодыжки тоже, на бедрах возникают гематомы. Все больше следов проступает и проявляется на моей коже. Кровоподтеки, ссадины. Откуда их столько?

Казалось, все не так уж и плохо. Все точно могло быть хуже. И наверняка будет. Если только я не взломаю всю эту жуткую систему, не поменяю прошивку у него в голове.

Я снова спускаюсь вниз, на кухню, начинаю готовить. Ничего не изобретаю, лишь повторяю рецепты его стандартных блюд. А тут много ума не надо. Запечь куриную грудку, нарезать овощи.

Накрывая на стол, я думаю о родителях Демьяна.

Есть ли у него родители? Какие? Где они?

А может он вырос в детдоме? Или просто на улице. Сбежал из дома и попал в плохую компанию.