Я никогда не покупала себе драгоценности. Несколько раз мне дарили очень дорогие подарки такого рода за танцы и проникновенные беседы. Я также приобретала украшения для сценических выступлений, но дальше этого дело не шло. Я была не из тех девушек, которые спускают все заработанное на золотые кольца и подвески. Многие мои знакомые скупали чуть ли не витрины в дешевых, непонятных магазинах, не дающих никакой гарантии подлиности. Но тут никаких гарантий не требовалось. Я не была специалистом в таких вопросах, но от этих драгоценностей исходила такая энергетика, что сомнений попросту не оставалось.

– Откуда это? – спрашиваю удивленно.

– Не важно.

Демьян закрывает воду, вытирает руки и поворачивается, подходит ближе, останавливается прямо рядом со мной.

– Главное, что это тебе.

– Я не… Как?

– Вот так, – хмыкает он. – Примерь.

У меня даже дыхание перехватывает. Я снова смотрю на шкатулку, доверху наполненную дорогущими украшениями.

– Все? – спрашиваю сквозь шумный выдох.

– Ну, не сразу, – усмехается. – Для начала что-нибудь одно. Выбери то, что больше нравится и надень.

– Я не знаю, что выбрать. Выбери ты.

Он отрицательно качает головой. Я в замешательстве, чувствую себя смущенной и не знаю, как лучше поступить.

Наконец, склоняюсь над шкатулкой, рассматриваю.

Боже, я даже не знаю, как отличить эти камни. Могу лишь предполагать. Зеленые – это изумруды. Красные – рубины. Бриллианты – сияют так, что глазам становится больно. И еще такие крупные.

Неужели это действительно настоящие камни? Может подделка? Я же не разбираюсь. Хотя сама мысль о подделке кажется крамольной.

– Ладно.

Я заношу руку над шкатулкой, но не решаюсь ничего взять. Закусываю губу, все же останавливаю свой выбор на бриллиантах.

Я даже не знаю, что именно возьму. Браслет или подвеску. Слишком много всего хранится внутри. Я просто смыкаю пальцы вокруг крупного камня в обрамлении белого металла.

Золото? Платина? Я не понимаю. Тяну на себя, в итоге выясняется, что это ожерелье. Роскошное. Как в кино. Нет, даже круче. Я боюсь, что эта вещь слишком хрупкая, повредится от любого неосторожно движения, держу ее очень бережно.

Столько бриллиантов, причем огромных. Готова поспорить, ни одна женщина в мире не откажется это надеть.

Демьян вырывает ожерелье у меня из рук, достаточно грубо. И я ощущаю разочарование.

– Хороший выбор.

Он обходит меня, останавливается сзади.

– Я сам на тебя надену.

Метал приятно холодит кожу, но очень быстро вбирает мое тепло.

– Мне нравятся красивые вещи, – продолжает Демьян, его пальцы вроде бы невзначай задерживаются на моих плечах. – Это колье. Ты.

К моему горлу подступает ком, я хочу возразить, но не осмеливаюсь открыть рот.

– Мой отец был ювелиром, – говорит Демьян. – Возможно, я унаследовал от него эту тягу.

И я не верю собственным ушам. Он делится со мной личной информацией? Он впервые упоминает кого-то из родителей. Но даже это не самое удивительное.

Его отец – ювелир. Как такое вообще возможно? Я легко могу представить, что Демьян родился в неблагополучной семье. Или вырос в детдоме. Или просто на улице. Жил с бандитами. Но ювелир?! Это предполагает совсем другой уровень. Пусть у меня не было знакомых ювелиров, было трудно вообразить, что ребенок, родившийся в такой семье, станет убийцей и будет пытать людей. Может быть, я рассуждаю по шаблону, может быть, я предвзята в своем мнении. Но другое нереально предположить.

– Где он сейчас? – тихо спрашиваю я.

– Кто?

– Твой отец.

Демьян не считает нужным отвечать. Точнее он отвечает совсем о другом.

– Эта одежда не подходит, – бросает холодно.

Он срывает с меня футболку. По-настоящему срывает, так, что ткань трещит и разрывается. Он заставляет меня подняться, стягивает спортивные штаны с моих бедер. После наступает черед нижнего белья.

Я начинаю задыхаться.

– Пожалуйста, нет.

Демьян разворачивает меня очень грубо, толчком, поворачивает лицом к себе. Его тяжелый взгляд проходит через меня как будто железное сверло.

Я опять абсолютно голая перед ним. Только бриллиантовое ожерелье покоится на груди.

– Ты правда считаешь, будто можешь мне хоть что-нибудь запретить? – криво ухмыляется Демьян.

Глава 12

Страх и отчаяние. Отныне это мои постоянные спутники. Нет ничего другого, нигде, ни в одном из уголков моего сознания.

Я понимаю, что это неправильно, что нужно держаться, бороться. Только не выходит. Я уже даже не на грани. Я далеко за чертой.

Демьян проводит ладонью по моим волосам, перебирает локоны, мягко и нежно, а потом резко дергает вниз, заставляя вскрикнуть и опуститься на колени. Одной рукой он расстегивает брюки, выпуская на волю исполинский член, а другой привлекает меня к себе, притягивает вплотную, не оставляя никакой возможности отвернуться, ускользнуть.

Но я все равно пытаюсь вырваться. Дергаюсь, мотаю головой. Но учитывая его стальную хватку, сопротивление совершенно бесполезно.

– Открывай рот, – грубо приказывает он.

Я слабо всхлипываю.

– Ну, как знаешь, – криво ухмыляется и надавливает мне на щеки так, что я послушно размыкаю губы.

Господи, мне кажется, он сейчас просто раздавит мое лицо. Пальцами. Сильно не стараясь. Надавит посильнее и раскрошит кости, раздробит в порошок.

Я кричу, однако вопль быстро обрывается. Раскаленный орган проскальзывает в мое горло, лишая права на голос.

– Расслабь глотку, – командует Демьян.

Закашливаюсь, задыхаюсь, нервно бьюсь в его руках, отчаянно стараюсь вдохнуть. Желудок скручивают болезненные спазмы, вязкие и тягучие. Тошнотворные.

Мне кажется, меня сейчас вырвет. И очень скоро я понимаю, что мне не кажется.

Демьян отстраняется, отпускает меня. Это происходит очень вовремя. Сгибаюсь, закрываю живот руками и рву, очень долго, мучительно.

Теперь он отстанет от меня. Во всяком случае, сегодня. Не станет же он и дальше насиловать, использовать свою игрушку, когда она в таком плачевном, омерзительном состоянии.

Я даже вспоминаю давно услышанные советы о том, что если тебя пытаются изнасиловать, нужно изобразить рвоту, причем максимально натурально. Или обмочиться. Ведь такое многим перебьет охоту продолжать.

К тому же, Демьян помешан на чистоте. У него тут все абсолютно стерильно, все вычищено до блеска. Он явно не придет в восторг от такой перспективы: вставлять в меня член сразу после того, как я подпортила безупречность его кухни.

Это ведь гадко. И совсем не выглядит возбуждающе. Для нормальных людей. Но не для него. Я поднимаю голову, смотрю на своего мучителя сквозь пряди спутанных волос. Шумно сглатываю, когда понимаю, что он до сих пор очень сильно возбужден. Гигантский член мерно покачивается надо мной. Кажется, даже больше твердеет и набухает.

Неужели Демьян хочет меня? После всего? А может, ему просто все равно?

Я с ужасом отшатываюсь, пробую отползти подальше, в сторону. Но мой палач опять хватает меня за волосы, рывком поднимает и толкает на кухонный стол. Он даже не дает мне возможности умыться, привести себя в порядок. Он распален, жаждет поскорее удовлетворить свою похоть. И ему абсолютно наплевать на мои желания и чувства.

Я пробудила в нем зверя, каким-то неведомым образом зародила внутри него неутолимый голод, и теперь в нем постоянно пульсирует дикая потребность как можно быстрее насытиться.

Я не знаю, как это остановить. Я не могу ему противостоять. Я слишком слаба и напугана для открытой битвы.

Он пожирает меня. Уже не буквально. Он полностью завладевает мною, берет во всех смыслах, причем сразу и без каких-либо предупреждений.

Демьян вдавливает меня в живот в столешницу, наваливается сверху, одним ударом проникает внутрь, растягивает створки лона, вбивается в самое нутро. Несколько резких рывков заставляют меня закричать.

– Нет, не надо, – шепчу я, кусая губы. – Пожалуйста, хватит. Нет…

– Что не так? – хрипло выдыхает он, прикусывает мою шею, слегка, едва сжимает кожу зубами, это даже похоже на ласку, на извращенную, больную ласку маньяка.

– Я не хочу, – бормочу в ответ. – Не хочу.

Дрожу, мотаю головой.

Я не могу вырываться, потому что под его телом я как будто под бетонной плитой. Он напрочь перекрывает все возможности освободиться из плена.

– Прошу, – умоляю. – Я не хочу сейчас.

– Ты мокрая.

Он полностью покидает мое тело, но не отстраняется, раздвигает мои ягодицы, трется между ними своим раскаленным, скользким от моих выделений членом, демонстрируя свою правоту.

– Ты вся потекла.

Я понимаю, что спорить бесполезно. Я действительно абсолютно мокрая сейчас. Я четко ощущаю, как стремительно выделяется влага.

Но так всегда происходит, если он рядом. Мое тело как будто сдается, вмиг перед ним капитулирует. Это инстинкт, все происходит рефлекторно. Мое тело, как будто понимает, что если не подготовиться заранее, то стоит ждать беды. Демьян просто меня разорвет, растерзает на части, на окровавленные куски. Он не остановится. Он будет брать свое до тех пор, пока ему самому не надоест, не наскучит развлекаться с игрушкой.

– Не хочу, не хочу, не хочу, – повторяю как в истерике, мелко дрожу, однако вырываться даже не пытаюсь, потому что не надеюсь освободиться, только замолкнуть все равно не могу, не удается.

– Хочешь, – произносит Демьян и опять заталкивает свой громадный член в мое лоно.

– Нет, – упираюсь лбом в столешницу, глотаю слезы. – Нет, нет, нет.

– Ты настолько мокрая, что даже смазка не нужна.

Он сухо и безразлично констатирует факт. А мне нечего возразить. Но я больше не думаю ни о чем. Я погибаю под его напором. Яростные толчки сводят меня с ума.

Я тихонько постанываю, уже не стараюсь побороть жалобные всхлипывания и рыдания.