Безумный парадокс, какая-то противоестественная закономерность.

Всякий раз, когда он оказывается рядом, я попросту… растекаюсь и утекаю. Сползаю все ниже, на самое дно.

Мое тело пылает, получает удовольствие, однако разум охвачен агонией, протестует, противиться до последнего.

Дикость.

Я хочу Демьяна. И я ненавижу его. Одновременно. Как такое возможно? Что он со мной вытворяет? До чего меня довел?

Я содрогаюсь от рыданий и от бешеных движений члена внутри.

Демьян насаживает меня на свой эрегированный орган, не ведая пощады, не замирая ни на секунду, он двигается в безумно ритме. Его яйца бьются о мою промежность, и судороги сводят внутренние мышцы от подобной близости, от такого плотного соприкосновения.

Он зарывается в мои волосы, рычит. Он как будто варвар, ворвавшийся в наш мир из дикого, темного прошлого.

А я плачу. Горько, надрывно, не пытаясь сдерживать слезы. Я просто не могу, не способна это прекратить.

Он разрушает меня, уничтожает, а я ничего не могу с этим поделать. Я ничего не изменю, никогда. Я абсолютно бессильна. Вся власть в его руках. Он может пристрелить меня, придушить. Никто не узнает, не заметит. Никто даже спрашивать не станет. Ведь все и так уверены, что я мертва.

Из его рук никто не уйдет живым. Вот что я понимаю. И от этого на меня накатывает такая паника, которая перекрывает все.

Я буквально захлебываюсь рыданиями. Уже ничего не вижу перед собой, не соображаю. И вдруг Демьян отставляет меня в покое. Резко. В один момент.

Я больше не чувствую ни его гигантского члена внутри, ни тяжести. Он не вдавливает меня в стол. Он больше меня не трахает.

– Наверх, – командует отрывисто. – В свою комнату.

– Ч-что?

– Наверх.

– Но…

– И чтоб я тебя не видел.

Я сползаю со стола, вытираю слезы. Я замечаю, как он натягивает брюки на все еще возбужденный член. Я сглатываю, ошалело оглядываюсь по сторонам. Я не могу понять, почему он отпускает меня? Вот так, сейчас. Это еще более жутко, чем привычное насилие.

– Тебе… ты, – я едва ли могу сформулировать свой вопрос.

Что я могу спросить у него – тебе не понравилось, что я плачу, или то, что меня недавно вырвало?

Это глупо.

– Наверх, – рявкает он. – Быстро.

И я не решаюсь продолжать. Я бросаюсь к лестнице, не оборачиваюсь, поднимаюсь по ступенькам. Я перевожу дыхание лишь в своей комнате. Опускаюсь на кровать, сворачиваюсь на боку, поджимаю ноги, подтягиваю колени к подбородку.

Я не успеваю взять одежду. Я также не успеваю снять ожерелье. Бриллианты ощущаются на груди как множество льдинок.

Это конец? Я его разозлила? Теперь он избавится от меня?

Ответ на такие вопросы знаешь заранее.

Я не хочу думать. Я просто утыкаюсь лицом в подушку, продолжаю рыдать. Долго, очень долго. Так долго, что теряю всякий счет времени.

Я могла бы найти другой путь, проявить силу. Но уже слишком поздно. Я прогневила своего палача, и буду наказана.

⁂

Демьян больше и пальцем ко мне не притрагивается, вообще никак не трогает, даже не смотрит на меня. Он как будто отгораживается стеной. Никакой злости или агрессии, просто холод, полнейшая отстраненность. Он не ругает меня, не унижает, не пытается как-то задеть. Но это игнорирование воспринимается гораздо хуже открытых издевательств и побоев.

Если бы он накричал на меня, если бы избил, пусть даже до смерти, это могло бы принести покой, облегчить мои страдания. А так остается лишь пребывать в неведении и гадать, какие мучения готовит для меня мой мрачный и совсем немногословный тюремщик.

Я понятия не имею о его планах. Это и пугает. Я не представляю, чего от него ожидать. Понятно, что ничего хорошего. Но хотелось бы подробностей.

Он не обращается ко мне, даже жестом, не проявляет ни малейшего интереса к моей персоне. Несколько раз я пытаюсь наладить контакт: заговорить, пусть робко, однако подать голос. Только он не слушает. Или делает вид, что не слушает. При этом продолжает готовить для меня. Молча. Просто оставляет еду на столе и уходит.

У меня есть все. И ничего. Это убивает последние капли самообладания. Я близка к тому, чтобы броситься в ноги к Демьяну и умолять о прощении. Но только это не поможет. Боюсь, мне уже ничего не поможет. Никогда.

Возможно, он уже наигрался. Возможно, ему наскучило мое постоянно присутствие рядом. Вряд ли он кого-то приближал настолько сильно, как сейчас приблизил меня.

Три дня проходят в молчаливом напряжении, а потом наступает черед логической развязки нашего немого конфликта.

Сперва не происходит ничего необычного. Демьян возвращается домой под вечер, готовит ужин, оставляет тарелку для меня, а сам не притрагивается к еде, уходит в другую комнату. Он не притрагивается к еде. Он больше не желает разделять трапезу со мной. Наверное, весь мой вид его утомляет. Кажется, я похожа на жертву гораздо сильнее, чем ему бы того хотелось. Вероятно, это его и отталкивает. Или же он предпочитает опять пребывать в полном одиночестве.

Я понятия не имею о том, что творится у него в голове. Он для меня тайна за множеством печатей. Сплошная загадка.

– Одевайся, – коротко приказывает Демьян.

Я вздрагиваю. Я не успеваю заметить, когда он снова вернулся. Он следил за тем, как я ем? Он чего-то ждал? Он все-таки обратился ко мне.

– Я одета, – отвечаю тихо.

Он протягивает мне куртку.

– Жду тебя на улице.

Выходит из дома.

Я не слышу, чтобы он закрывал замок.

Боже, это действительно то, о чем я думаю? Он предлагает мне выйти? Просто взять и выйти на улицу? На свежий воздух?

Я поспешно набрасываю куртку, выбегаю следом за ним. Я не могу поверить, что он и правда меня выпускает. Вот так легко, раз и все.

Демьян оборачивается, окидывает меня критическим взглядом.

– Обувь, – произносит сухо.

И я опять с трудом понимаю о чем он говорит. Мой мозг отказывается соображать в прежнем режиме, никак не желает очнуться от сна.

– Что? – спрашиваю непонимающе.

– Твоя обувь, – терпеливо повторяет Демьян.

Перевожу взгляд вниз, замечаю, что выскочила за порог в обычных тапочках. Улыбаюсь.

– Да какая разница? Здесь ведь никто меня не видит.

– Здесь – нет.

Он больше ничего не говорит. Усаживается в автомобиль, заводит мотор. Открывает соседнюю дверь спереди, как бы намекая.

У меня чувство, будто ноги отнимутся. Прямо сейчас. И сердце колотится настолько бешено и неистово, что почти пробивается сквозь грудную клетку. Поворачиваюсь, забегаю в дом, быстро надеваю кроссовки, выскакиваю обратно, страшась, что Демьян уже уехал, снова оставил меня в ловушке, однако ничего такого не происходит, автомобиль еще не тронулся с места. Дверца по-прежнему открыта. Меня не надо приглашать дважды. Я запрыгиваю на переднее сиденье. Я все еще не верю, что это происходит на самом деле.

– Почему? – спрашиваю тихо.

Демьян молчит.

Я пытаюсь запахнуть куртку, застегнуть, но пальцы дрожат, не справляются с застежками.

Авто выезжает на дорогу. Я оглядываюсь по сторонам, жадно рассматриваю очертания ночного города. Так непривычно, так странно.

– Можешь опустить стекло, – прошу Демьяна. – Я хочу… дышать.

Палач не размыкает губ, даже не кивает в ответ, просто выполняет мою просьбу, как робот.

Господи, какой же он жуткий.

Я вдыхаю морозный воздух. Сколько прошло времени? Сколько я в его плену? На улице уже достаточно прохладно. Я пробую представить календарь, узнать, какой сейчас месяц. Похоже, конец осени.

И тут меня осеняет чудовищная догадка.

Я смотрю на Демьяна и пытаюсь понять, где скрывается правда. Его профиль подсвечен пламенем неоновых огней, как будто соткан из языков пламени.

Пьянящая радость сменяется леденящим душу ужасом. Предчувствием чего-то по-настоящему страшного. Непоправимого, неизбежного.

Он хочет убить меня.

Я понимаю это четко. Осознание накатывает обжигающей волной, разъедает внутренности точно кислотой. Я хочу закричать, но получается лишь слабый всхлип.

Он хочет убить меня.

Других объяснений нет и быть не может. Иначе зачем позволил покинуть дом? Слишком опасно выпускать меня наружу просто так. Я могу сбежать, привлечь внимание прохожих. Я могу ускользнуть в любой момент или хотя бы серьезно подпортить ситуацию. Я важный свидетель. И я главная улика его личного преступления. Он нарушил приказ, дружки-бандиты такому не обрадуются.

Он хочет убить меня.

Вот и все. Конец игры. Конец не только осени, но и мне. Без вариантов. Я обречена.

Он бы не стал рисковать, просто чтобы я подышала свежим воздухом. Он выпустил бы меня во двор, разрешил бы прогуляться под присмотром. Потом бы снова завалил на стол и оттрахал бы.

Но он не хочет. Я ему больше не интересна. Я не вызываю никакого возбуждения.

Поэтому существует единственный путь – вышвырнуть наскучившую игрушку, избавиться ото всех доказательств резко и сразу.

А напоследок он готов проявить немного доброты, даже опускает стекло по моей просьбе.

Интересно, как он сделает это. Где?

– Что? – резко спрашивает Демьян.

Я вздрагиваю всем телом. Я не замечаю, что произнесла последнюю фразу вслух. Или даже несколько фраз? Я себя не контролирую.

– Как ты меня убьешь?

Наверное, это не самый лучший вопрос.

– А как бы ты хотела умереть? – он смотрит на меня с усмешкой.

– Отпусти меня, – шепчу. – Пожалуйста, я никому не скажу.

Сколько раз он слышал это от своих жертв? Сколько раз он убивал людей?

Я закрываю глаза. Я не хочу расплакаться. Отворачиваюсь, зажимаю рот рукой.

Мне стоит хотя бы попытаться. Сделать хоть что-то. Сбежать, заорать. Но я ни на что не способна.

Какая же я жалкая и никчемная, непутевая. Я просто дура.

Он проводит тыльной стороной ладони по моей щеке, и от этого жар моментально разливается по заледеневшему телу.