– Да. Как же иначе, – деловито заявляет мэр, тянет меня дальше.

Чуть не падаю, поскользнувшись, но он поддерживает меня за талию, подталкивает к кровати.

Господи.

Я содрогаюсь, ощущая, как тошнота подкатывает к горлу.

Хочу зажмурится, отвернуться, вычеркнуть из памяти то зрелище, что мне открылось.

– Нет! – кричит мэр. – Смотри.

Я все равно закрываю глаза. Я не могу иначе. Это просто реакция.

– Смотри! – вопит мэр. – Смотри!

Он хватает меня за волосы, заставляет склониться над кроватью. Запах крови ударяет в ноздри.

– Открой глаза, сука, – шипит мэр мне на ухо. – Открой или я тебе их на хрен вырву.

Я подчиняюсь.

– Ну как? – спрашивает он. – Узнаешь подружку?

То, что я вижу перед собой, трудно узнать. И это именно «что». По-другому кровавое месиво не назвать. Конечно, можно различить очертания тела, но с огромным трудом. Я отказываюсь думать, будто это человек. Я запрещаю себе так думать. Иначе просто сойду с ума.

– Узнаешь?!

Боже, неужели я действительно могу ее знать? А вдруг это Карина?

– Я не… Да, – все-таки соглашаюсь. – Я узнаю.

– Красивая она. Правда?

Я не могу ничего произнести, просто лихорадочно киваю.

Лица не разглядеть. Лица не видно. Лица попросту нет. Как и головы. Сплошное кровавое месиво. Раздробленные кости. Тут ничего не разобрать. Самое чудовищное зрелище, которое только может быть.

Он не маньяк. Психопат. Безумец. Бешеный зверь. И я у него в руках. Я могу оказаться на месте…

Господи, я все равно не верю, что это человек. Я отказываюсь в такое верить. Может, это манекен, декорации для фильма ужасов. Но мы не в фильме. Это реальность.

Мэр сжимает мою ладонь вокруг рукоятки молотка.

– Давай, я покажу тебе, что мне больше всего нравится.

Он бьет. Моей рукой. Он крепко сжимает мою ладонь, поднимает руку и опускает. Молоток врезается в изувеченное тело. Ошметки плоти летят во все стороны. Капли крови.

– Открой глаза! – орет он. – Открой, стерва. Смотри.

Я понимаю, что это человек. Эта женщина мертва. Это… Она просто не может быть жива. Но то, что мэр делает все моими руками. Снова и снова. То, что он бьет свою жертву именно моей рукой. Вид измученного, изуродованного до неузнаваемости тела. Все это нельзя вынести.

Я вырываюсь. Не знаю, каким чудом. Он сильнее. Он держит меня мертвой хваткой. Но я выворачиваюсь из его рук, выскальзываю.

– Куда? Куда ты, дрянь?

Я теряю равновесие, падаю, больно ударяюсь задом, отползаю к стене.

– А ну вернись!

Я лихорадочно мотаю головой. Нет. Ни за что.

– Ну это ты зря.

Я замечаю, что по-прежнему сжимаю молоток, и не нахожу лучшей идеи кроме как запустить этим предметом в мэра.

Он умудряется увернуться и избежать удара. Хохочет.

Я затравленно оглядываюсь в поисках средства для самообороны.

Он продолжает наступать. Я отступаю. Кровь застилает глаза. Я часто моргаю. Я не уверена, что эта кровь моя.

Боже. Господи. Боже мой.

Я так хочу проснуться от этого кошмара, но ничего не получается.

Какой-то жуткий грохот заставляет мэра обернуться назад, отвлечься от меня. Я отползаю к стене, прижимаюсь спиной, дрожу.

– Что там…

Он не успевает договорить. Дверь слетает с петель. В буквальном смысле.

Я поджимаю колени к груди.

– Ты! – говорит мэр, не в силах скрыть удивления. – Живучий ублюдок.

На пороге стоит Демьян. Мрачный, угрюмый. Его лицо залито кровью.

Надеюсь, он не ранен.

Мне хочется броситься к нему, обнять, убедиться, что это действительно он. Настоящий. Не выдумка.

– Ну ничего, я это исправлю, – говорит мэр, хватает молоток и кидается на Демьяна.

Я кричу. Я просто не могу собой управлять.

– Нет! – восклицаю раз за разом. – Нет, нет, нет.

Демьян легко перехватывает мэра за руку.

– Что? – глухо спрашивает. – С женщинами тебе проще?

– Охрана! – вопит больной ублюдок. – Охрана!

– Если кто-то из них остался в живых, вряд ли сюда доползет.

– Как ты… Как…

Хруст костей и дикий вопль. Не сразу, но я не понимаю, что Демьян сломал ему руку. Ту самую, в которой гад держал молоток. Орудие убийства падает на пол.

– Урод, – сквозь стон боли бросает мэр. – Николай тебе этого не простит.

– Я рискну.

Демьян сдавливает его горло, поднимает в воздух, отрывая от земли.

– Ты… Ты… Кретин! – хрипит мэр. – Пожалеешь.

– Никто не смеет трогать мое.

– Николай…

Мэр цепляется пальцами за руку своего палача. Дергается, извивается.

– Я знаю, кто убил твою мать.

– Повтори.

Демьян ставит его на пол, но захват не ослабляет.

– Убил, – бросает сдавленно. – Я знаю.

– Откуда ты можешь знать?

– Ты даже не представляешь. Ты так ничего и не понял.

– Откуда? – встряхивает его.

– Я был там. Был. Понял?!

– Вранье, – говорит Демьян.

И отпускает его. Видимо, на автомате.

Мэр посмеивается и вдруг заявляет:

– Спокойной ночи, малыши. Мамочка больше не придет.

И хлопает Демьяна по щеке. Мягко. По-отечески.

Меня передергивает от этого движения.

А дальше…

Впечатление, как будто кто-то спустил курок.

Все происходит в мгновение ока. Вот они стоят друг напротив друга. Демьян непривычно ссутуленный, замерший на месте, абсолютно неподвижный. И мэр нервно посмеивающийся, дрожащий. А вот Палач хватает своего противника за грудки и отбрасывает к стене. Легко, будто куклу. Мужчина пролетает буквально через всю комнату, ударяется о гладкую поверхность и сползает вниз, оставляя багряный след на золотистых обоях. Мне не жаль его, ни капли. Он заслужил участи и похуже за свои злодеяния. А я ведь и половины всего не знаю. И все же увидела более чем достаточно.

Демьян идет за ним. Приближается, не говоря ни слова. Даже не смотрит на меня, никак не реагирует. Подходит вплотную, опускается на колени.

Я хочу позвать его, обратиться, но слова не идут. Я не решаюсь. Открываю рот, но с уст не срывается ни звука.

Он начинает избивать мэра. Действует долго и методично. Неужели он не понимает, что тот уже мертв? Неужели не осознает?

Его огромные кулаки раз за разом врезаются в голову мэра. А я не могу отвернуться. Мне попросту не удается повернуть голову. Шея затекает. Я превращаюсь в ледяную статую. Так холодно. Везде. Снаружи. Внутри.

– Пожалуйста, прекрати.

Все-таки не выдерживаю. Подползаю к нему, хватаю за локоть.

– Не надо. Не превращайся в него.

Из горла Демьяна вырывается утробный рык. Он толкает меня в грудь. Ладонью. Припечатывает к полу. Наваливается сверху и смотрит так… Будто смотрит сквозь меня. Это еще более жутко, чем все остальное. Чем все, что я сегодня увидела в этой проклятой комнате. Его глаза не пылают, не горят огнем. Они пусты, в них только черный лед. Он смотрит меня и не видит, не узнает. Он ли это вообще? Я его уже не чувствую. Больше не чувствую. Он наваливается сверху. Отмечаю его возбуждение. Губы кривятся в оскале. Еще секунда и монстр вопьется в мою глотку, попросту загрызет, разорвет на части, на клочки.

Я боюсь шевельнуться, прикоснуться к нему.

– Пожалуйста.

Это единственное, что я говорю, и я сама не представляю, о чем прошу.

Пожалуйста, остановись. Пожалуйста, вернись.

Демьян склоняется надо мной, трется щетиной о мое горло. Снова и снова, заставляя трепетать, покрываться мурашками.

Безумие. Самое настоящее. Мы в крови. Полностью перепачканы. И мы так близко, что становится страшно.

– Уходи, – раздается хриплый шепот. – Прочь отсюда.

– Что? – спрашиваю чуть слышно.

– Ты свободна.

Он отстраняется, отворачивается.

– Как? – не понимаю. – О чем ты?

– Уходи, – повторяет холодно.

– Но…

– Скоро здесь будет полиция.

– Откуда ты знаешь?

– Я сам их вызвал.

– Зачем?

– Я не был уверен, что справлюсь сам. Я не хотел рисковать твоей жизнью.

– Но как они… Разве они бы посмели ворваться в дом мэра?

– Нет, – криво улыбается, все равно не смотрит на меня, сидит в пол-оборота. – Я сказал им, что сюда ворвались бандиты, что на мэра напали и угрожают убить, если он не снимет свою кандидатуру с выборов.

– Я не уйду, – отвечаю твердо. – Я не оставлю тебя.

– Уйдешь. Прямо сейчас.

– Я…

– Прочь.

– Но ты не…

– Уходи, – рычит он. – Уходи, пока я и тебя не убил.

– Ты не…

Демьян резко поднимается, обхватывает меня за плечи и выталкивает из комнаты.

– Ты не монстр, – бормочу я, и слезы стекают по моим щекам. – Не монстр.

– Я чудовище.

– Нет, ты не такой как он. Ты не…

Демьян захлопывает дверь перед моим лицом, не говоря ни слова. Я оглядываюсь вокруг. И зажимаю рот ладонью. Тут повсюду трупы. Ощущение будто я посреди поля, где шла самая настоящая война, кровопролитная битва. Столько тел. Окровавленных, изломанных. Я успеваю насчитать человек десять. И это только по коридору. Потом просто сбиваюсь со счета. Я продвигаюсь вперед, стараясь не смотреть по сторонам.

Выходит, Демьян убил их всех. Убил. Но как? Как ему удалось одному справиться со всей этой толпой? Он и правда монстр. Машина для убийства. Идеальная.

Я опускаюсь вниз.

– Ты свободна.

Вот что он сказал. Решил сдаться властям? Что задумал? Почему?

И слова мэра…

Мать Демьяна убили? По чьему приказу? Как? Кто все это организовал?

Я запрещаю себе размышлять об этом. Только не сейчас. Если я начну анализировать происходящее, точно тронусь умом. Главное – выбраться отсюда.

Случайно замечаю зеркало. И свое отражение в нем. Полуголая, окровавленная. В таком виде далеко не уйти. Нахожу ванную. Пытаюсь отмыться, хотя бы минимально.

Черт, никогда бы не подумала, что так тяжело смыть кровь. Вдали звучат полицейские сирены. Или это только мое воображение?