Может, все же имеет смысл позвонить Яременко, а он пусть сам определит, что нужно делать? Вот только входит ли в обязанности капитана сохранение жизни Максима? Тогда предпочтительнее головное управление. Кстати, это совсем недалеко, пару кварталов вверх от центрального проспекта.

Динка поднялась и пошла. Она прекрасно отдавала себе отчет в том, что Макс ее после этого возненавидит. Она помнила о Немце и Ксане, девушка Немца сдала его сотруднику УБОПа за деньги, как утверждал Домин, а потом информация оказалась в руках соперничающей группировки.

Однако Дине все это казалось бредом, разве Немец жалел деньги для своей девушки? Он на ней вообще жениться хотел, так с чего бы она стала размениваться? И что это была за важная информация, которую без нее не могли узнать? И главное, а что, если она вот так же как и Динка отправилась в милицию, чтобы спасти любимого человека, а по итогу вышло, что она его подставила?

Как же тяжело, когда совсем одна и не с кем посоветоваться… Тут Динка обнаружила, что ноги сами привели ее к зданию, на входе которого висела красноречивая вывеска.

— Здравствуйте, девушка, вы ко мне?

Динка обернулась, из-за усов ей приветливо улыбался оперуполномоченный Яременко, но что-то в его лице внушало ей смутную, безотчетную тревогу, в груди, как змея, ворочалось нечто тяжелое, громоздкое, неуютное. А потом словно вспышкой озарило, она скомкала визитку и спрятала руку за спиной.

— Нет, я просто иду мимо. Всего вам хорошего, Олег Евгеньевич, — и она круто повернула назад.

— Всего хорошего, — раздалось вслед задумчивое. Визитка полетела в первую же урну.

А Динка шла и ругала себя на чем свет стоит. Как она не поняла сразу, недаром ей не давали покоя слова Ланы: «Ты его любимая девушка, а я так, обслуга». Если Лана так хорошо осведомлена, она не может не знать, что Динка не встречается с Максимом, они вообще не видятся.

Лана со своей змеиной натурой не из тех, кто так просто сдается, она сквозь зубы едва процедила, что Макс променял ее на никакую Дину. И даже если он действительно говорил что-то подобное, она бы в жизни не стала передавать эти слова сопернице, которую ненавидит и нисколько этого не скрывает.

А уж о том, что можно сделать анонимный звонок в управление, и говорить не стоит, не следят же за Ланой по городу, в самом деле. Может, информация действительно верная, но то, что Лана преследовала цель подставить Дину перед Максимом звучит куда правдоподобнее.

Ей нужно просто передать то, что сказала Лана Домину, а он пусть сам разбирается. Хотя нет, если на него и правда открыта охота, ему не стоит открыто кататься по городу, а по телефону такие вещи не обсуждают.

Тогда Тимур? А вот здесь вопрос. Если бы не это его предложение руки и сердца, Динка бы даже думать не стала, но теперь сомнения холодком заползали в сердце. А что, если тот захочет воспользоваться моментом и остаться вне конкуренции? Господи, и как же ее угораздило вляпаться в эту «Санта-Барбару»?

Динка колотила в дверь «Рояля» в такт колотящемуся сердцу, напрочь позабыв о существовании звонка, пока дверь не открыл очередной незнакомый и заспанный боец Тимура.

—Ты чего ломишься? Совсем, что ли? — он возмущенно уставился на Динку, но та чуть ли не силой отпихнув его с дороги, ворвалась внутрь.

— Мне нужен Ворон, — сказала она парню, вперившись в него грозным взглядом.

— Мало ли кто тебе нужен, отдыхай иди, до смены еще долго, — попытался тот выставить Динку обратно, но она вцепилась намертво.

— Плющ, кто там? — выглянул из зала второй боец и, увидев Динку, барахтающуюся в руках Плюща, выкатил глаза: — Ты чего, отпусти ее. Хочешь, чтобы Тамерлан тебе яйца оторвал?

Значит, среди них она уже девушка Тимура? Или не девушка, Господи, она уже сама запуталась. А вообще, судя по высказываниям окружающих, и у Горца, и у Тамерлана весьма скудная фантазия относительно расправы с неугодными.

Плющ испуганно отдернул руки, Динка поправила платье и упрямо повторила:

— Мне нужен Ворон. Я отсюда не уйду, пока с ним не поговорю.

Второй боец окинул ее оценивающим взглядом и вышел. Отсутствовал он недолго, вернулся с трубкой и протянул Динке:

— На, держи. А ты башкой в другой раз думай, — это уже напарнику. Динка схватила трубку. Голос Ворона звучал, как из глубокого бункера.

— Дина, что случилось, чего ты буянишь?

— Сережа, миленький, приезжай, — зашептала она, прикрывая трубку рукой, но оба парня и так ушли и оставили ее в одиночестве. — Мне нужно тебе сказать что-то очень важное. И… не говори Тимуру, — заставила себя выдавить.

— Сиди на месте, я сейчас перезвоню, — сказал Ворон и отключился.

Через полчаса напарник Плюща — Динка так и не спросила, как его зовут — хмуро указал ей на дверь, они сели в машину и долго петляли по городским улицам, пока не оказались на одной из дальних окраин города. Динка здесь вообще никогда не была.

«Хонда» Сергея подъехала почти одновременно с ними, из нее вышли трое парней и встали неподалеку, осматриваясь по сторонам. Динка побежала к «Хонде» и кинулась на шею Ворону.

— Сереженька, как хорошо, что ты приехал.

Сергей быстро втянул ее в машину и закрыл дверцу.

— Дина, ты же не для этого меня вытащила?

Сбиваясь на каждом слове и путаясь, Динка рассказала ему все, что услышала от Ланы. Ворон, положив локти на руль, слушал внимательно, задавал наводящие вопросы и хмурился. А потом вдруг глянул на нее искоса и усмехнулся.

— А скажи мне, как это ты додумалась мне позвонить, а не поперлась в ментовку?

— Я поперлась, — Динка почувствовала, что заливается краской, — но по дороге передумала.

— Ох, Динка, — только и сказал Сережа, но Динка понимала, что под этим вздохом подразумевались исключительно матерные выражения.

— Я Тимуру тоже звонить не стала, — помолчав, добавила она. Ворон бросил на нее быстрый взгляд, но ничего не ответил.

— Значит так, — выдал он спустя некоторое время, — никому ничего не говори. Я скажу Горцу, пробьем, что там за киллер. А ты молодец, — он привычно привлек ее к себе и поцеловал в макушку, — так и делай, всегда иди за советом к старшим.

* * *

Они несколько недель вообще не появлялись в казино, ни Максим, ни Тимур, ни другие знакомые ей парни. Казино охраняли постоянно меняющиеся бойцы, и Динка даже перестала их запоминать. Телефон по вечерам тоже больше не звонил.

Она стояла на блэкджеке за крайним столом, когда открылась дверь, и в холл вошел Плоский, за ним Ворон, Тимур, Приплюснутый Лоб… Динка выбежала в холл, они все обернулись.

— А где Максим? — она смотрела на Тимура, тот подошел и взял ее за руку, но она выдернула руку. — Тимур, где он?

— Все, Кукла, нет больше твоего Максима, грохнули его, — сказал Плоский.

— Заткнись, придурок, — свирепо взглянул на него Тимур. Ворон молчал. — Дина, послушай…

— Да пусть знает, — Плоский уселся на диван, — вчера только похоронили. Памятник поставили — во! — он поднял руку вверх.

Динка в одночасье поняла, что значит выражение «земля ушла из-под ног», только не ушла, просто исчез пол под ногами, словно ее тело стало невесомым. И внутри все исчезло, заполнилось незнакомой, звенящей пустотой. Мир вокруг вдруг стал слишком контрастным, как на качественной пленке, и начал стремительно вращаться, воздуха катастрофически не хватало, она попыталась сделать вдох и не смогла.

И пока судорожно хрипела, сквозь серебристые точки увидела, как открылась дверь и в холл вошел Домин.

— Я сказал, что тебя грохнули, Горец, — как в тумане донесся голос Плоского.

— Какого…, — Домин бросился к Динке, схватил ее за плечи и встряхнул. Она задышала с всхлипом и закрыла лицо, с силой вдавливая ладони, чтобы унять этот серебристый рой.

— Я тебя урою, — это были единственные приличные слова Максима, дальше он общался с Плоским исключительно матом, при этом крепко держа ее за плечи, но Динка все равно слышала, как сквозь вату, поэтому ей было все равно.

— Так вы в натуре задолбали оба, — оправдывался Плоский, — а чего она поверила? Кто же памятники сразу ставит? Через год обычно ставят, земля устояться должна. Кукла, я ж тебя развел! Он за нами следом шел!

— Я тебе Статую Свободы … на могилу поставлю и дня ждать не буду…, — Максим наклонился к Динке и накрыл ее ладони своими. — Дина, посмотри на меня. Слышишь? Убери руки и посмотри на меня, — голос звучал требовательно и настойчиво, она отняла ладони, посмотрела ему в глаза и увидела такую же напряженную смесь страха и ожидания, как и в ту ужасную ночь, когда они виделись в последний раз.

И тогда Динка обвила его шею, вжалась в широкую грудь и спросила едва слышно:

— Где ты был?

Ее губы касались основания шеи там, где начинался вырез футболки и она торопливо вдыхала запах его кожи, только теперь понимая как невозможно долго и изматывающе тосковала по нему. Максим тут же перестал материть Плоского, обхватил ее, сдавливая и зарываясь лицом в волосы. Заколка треснула и отлетела к стенке.

— Я уезжал, меня не было в городе, — он тоже старался незаметно коснуться ее губами.

— Почему ты не сказал? И перестал звонить. Это же ты звонил?

— Конечно я, — он взял ее лицо в ладони, вгляделся, жадно рассматривая. — Как я могу тебе рассказывать, куда я еду? Обычно такое говорят женам, девушкам. А ты никак не хочешь быть моей девушкой.

— Я буду твоей девушкой, — быстро сказала Динка, снова пряча лицо у него на груди. Его руки напряглись, обнимая, голос стал вкрадчивым и ласковым.

— Так, хорошо. Но моя девушка не должна работать в казино.

— Я не буду работать в казино.

— Ты будешь ходить в университет и встречаться с подружками. И все. Никакой работы. И ты будешь брать у меня деньги, да? — он говорил все так же вкрадчиво, словно гипнотизировал, но ей было вообще не важно, что он говорит. Она давно была со всем согласна. Важно было то, что они пытались в кои-то веки о чем-то договориться.