И с Максом не торопились, выжидали, но тут карты тоже легли удачно, и на горизонте появился Леднев. Леднев не стал выжидать, рискнул и не прогадал. С легкой руки Макса из столицы вытеснили тех, кто послабее, зоны влияния расширились в разы, наркотрафик из неприметной проселочной дороги превратился в широкополосное шоссе, и деньги потекли рекой.

А Максим окончательно переквалифицировался в бизнесмена. При поддержке властей строительный холдинг Чайковского мгновенно вырвался в лидеры, а сам Макс серьезно посматривал в сторону топливной и банковской сферы.

Он первым в городе учредил официальные охранные фирмы, куда определил большинство бетховенских, да еще и понабирал бывших сотрудников МВД, опытных и толковых. Сотрудники таких фирм имели право на легальное ношение оружия, что значительно упрощало кураторство подконтрольных теперь уже Ледневу и КО предприятий. Процентов от такой кураторской деятельности хватало, чтобы закрыть рты всем недовольным, а у Макса на руках снова было два списка.

Перед ним поставили задачу очистить город от тех, кто пока еще уверенно себя чувствовал, таких оставалось не меньше десятка, а мелочь потом уже подгребут органы. Их предстояло столкнуть между собой лбами и положить как можно больше в неравной борьбе. Соховские, клещевские, глухаревские и… бетховенские. Из первого списка. Они нужны были, чтобы никто не заподозрил, кто главный режиссер предстоящей панорамной битвы, Макс составлял этот список лично, педантично и скрупулезно.

Сюда вошли те, кто так и не принял его вместо Бетховена и только и ждал удобного случая, чтобы столкнуть его с императорского трона, кто представлял опасность лично для него, и кто по старой памяти был предан Марго, а значит, мог хоть как-то причинить вред Дине. И возглавлял этот список Юрий Михалев. Михаль, туповатый, недалекий, но абсолютно беспринципный и опасный соперник. И по последним данным, первое место в «расстрельном» списке Михалева занимал Максим Георгиевич Домин.

— Ничего не могу сделать, Максим Георгиевич, — с озабоченным видом говорил ему два дня назад Леднев, стряхивая пепел в фарфоровую пепельницу в форме русалки, — с недавних пор кто-то у него в покровителях ходит, а кто, узнать не могу. Главный так и сказал, пусть, говорит, эти бандюки сами друг другу глотки перегрызут, а мы в стороне постоим, понаблюдаем и будем работать с тем, кто победит. Так что прости, дальше давай сам.

Поэтому с Михалем следовало поторопиться.

— Так ты придешь на переговоры с турками? — Марго, похоже, задала этот вопрос раз в третий.

— Нет, Рита, я вечером с ними встречусь, сейчас разговаривай сама.

— А мне кажется, если бы ты…

Он дальше даже не стал слушать. Чему бы ее там не учили, за границей, все это было, наверное, очень правильно, и может лет через двадцать здесь это тоже заработает. Но сегодня ее умные разговоры с турецкими поставщиками сопровождались вежливыми кивками и не давали ни одной толковой подвижки. А стоило Максу устроить гостям незабываемый марафон в сауне с местными проститутками, тут же дело сдвинулось с мертвой точки, и цены хорошие дали, и даже отсрочку платежа предложили. Сами. Макс не просил. Но и отказываться не стал.

Контейнера с отделочным камнем потянулись из порта в порт, объемы шли такие, что Максим даже неплохо поторговал, с кем-то бартернулся, а вообще бизнесом заниматься ему нравилось. Намного больше, чем отвоевывать с автоматом себе место под солнцем. Здесь то же самое, только все чинно и без автомата.

Если надо было подписать контракт по месту, Макс брал с собой Михалева. Сам он пить опасался, а Михалев мог выпить цистерну, окунуться два раза в прорубь и снова был как стекло. Как правило, партнеров это впечатляло, и после трехдневной попойки с охотой, рыбалкой и той же сауной они привозили миллионные контракты.

Марго бесилась, обижалась, но ее по-прежнему воспринимали в качестве максимум финансового директора, не более. Однако вся прибыль от деятельности холдинга шла на ее имя. На себя Максим отчислял заработанные с каждой сделки проценты и заработную плату генерального директора. Михалев числился исполнительным директором, таким он и был, ни стратегом, ни тактиком, а ответственным и не больно сообразительным исполнителем.

К личным доходам Максима Марго отношения не имела. Он купил дом за городом, недавно закончил там ремонт, и ни разу ее туда не возил даже на экскурсию. А когда рассматривал проект, поймал себя на том, что обустраивает дом с мыслями, какой бы цвет стен понравился Дине, какую бы мебель она выбрала, и так и делал все, будто для нее. И когда понял, что одна небольшая комната наверху, рядом с просторной спальней, осталась пустой, просто со светлыми стенами, которые можно было бы быстро оклеить обоями с медведями или щенками, спустился вниз и напился до полной отключки. Все бесполезно, Тимур не отдаст ему Дину.

Макс убедил Маргариту не менять фамилию, потому что имя Чайковских по-прежнему имело вес в городе, но если бы это не прокатило, то придумал бы что-то еще. Она никогда не стала бы Доминой, как и женой его она тоже не стала.

Он так и не смог больше вернуться в тот дом, где все напоминало о Дине, ему хватило ощущений, когда Тимур привез чемодан с бельем, которое он ей покупал чуть ли не каждый день. И деньги на комод положил за то, что она оставила. Максим чуть не скормил ему эти деньги, но так захотела Дина. Дом был выставлен на продажу, а Макс навсегда уехал из города, где его больше ничего не держало.

Марго сама предложила пожениться, представив его обманутым и преданным, а себя одинокой и беззащитной. Он честно предупредил, что любить ее не любит и не собирается, секс предпочитает с проститутками и в семейной жизни не нуждается. А предложить себя может лишь в качестве дружеского плеча, и то не всегда. Но она на удивление со всем согласилась.

Маргарита не была отпетой мерзавкой, всего лишь очень избалованная, не привыкшая ни в чем себе отказывать капризная девчонка. Он стал для нее той самой недоступной, а потому такой желанной игрушкой, которую она вознамерилась получить любой ценой. И получила. Максим понимал, как правильно поступил, когда вывел из игры Дину, Марго ее просто ненавидела. Может, потом и можно было придумать что-то другое, но тогда это был единственный возможный исход.

Жену Багрова Марго кое-как терпела, но когда узнала, что та беременна, устроила Максиму очередную истерику. Она периодически возникала в его спальне, но странное дело, ни одна женщина не вызывала у него такого отторжения, как собственная жена. Он ни разу не поцеловал ее, толком даже не касался, разве что позволял ей проявлять инициативу, при этом сам вполне мог продолжать смотреть телевизор. Только звук делал громче.

О детях Макс предупредил ее сразу, чтобы не было лишних планов и надежд. Он неуязвим, и таким и будет оставаться для всех. Для нее тоже. Оставалось разобраться с Михалем, и можно подавать на развод.

Машину качнуло, Максим даже за дверцу ухватился. И обернулся удивленно. Марго въехала в лужу, взметнув целый фонтан брызг, февраль в этом году выдался на редкость слякотный. Но для этого она взяла хорошо вправо, и зачем? Никого хоть не облила?

На тротуаре стояла девушка в когда-то белом пуховичке и белой вязаной шапке с бубоном, с ног до головы облитая грязной жижей из воды и снега. Она растерянно пыталась стряхнуть капли с рук, а потом закрыла лицо и присела перед лужей на корточки. В луже плавал какой-то пакет. Максим едва сдержался, чтобы не зарядить с разворота сидящей за рулем супруге, потому что девушка возле лужи была хорошо беременной. И это была Дина.

Глава 44

— Останови, — коротко бросил Максим Рите и, видя, что она не реагирует, дернул ее за локоть, — останови, сказал.

— В чем дело, Макс? — попыталась изобразить святую невинность.

— Ты в самом деле не понимаешь? Только не делай вид, что ты ее не узнала, — Макс еле сдерживался, а она как нарочно. Тормозит медленно, протягивая машину еще дальше.

— Нет, не узнала, — строит из себя идиотку. Точнее, идиота из него.

— Тебе так нравится, когда говорят, что у Домина неадекватная жена? — и добавил, не удержавшись: — Она беременная, Рита, как ты можешь?

— Ты так взбесился, будто она от тебя беременная, — Марго фыркнула и тут же ахнула, притянутая к лицу Максима чуть ли не за волосы. Он прихватил ее у самых корней на затылке.

— Была бы от меня, я бы тебя уже задавил, как блоху. Значит так, если Багров придет и ткнет тебя головой в такую же лужу, я пальцем не пошевелю, поняла?

Достал из бардачка пачку бумажных платочков, хлопнул дверью и даже не оглянулся. Дина так и сидела перед лужей, прижав ладони к лицу. Может ей плохо? Подбежал, присел рядом и осторожно отнял ладони. И сердце как защемило. Плачет. Одежду жалко или просто обидно?

— Ты чего? Вставай, не реви. Подумаешь, дура по луже проехалась, что же теперь, из-за каждой дуры плакать?

— Откуда ты взялся? — смотрела на него, не мигая, как совенок. Макс достал салфетки и начал вытирать ей лицо и руки. Стерва Марго, ну и стерва. — В машине ехал, которая тебя облила. Ну, чего ты снова плачешь?

А она показала на лужу. Макс обернулся.

— Что там?

— Там фотографии. Они намокли, — и заплакала навзрыд, как плачут маленькие девочки, у которых случилось какое-то горе, например, сломалась кукла. Максим даже испугался, что если она сейчас упадет без чувств, что ему тогда делать?

Достал из лужи пакет и заглянул внутрь. Там лежала папка, завернутая в еще один пакет.

— Ничего не намокло, смотри, — он аккуратно вынул папку, а мокрые пакеты выбросил в урну, — хватит слезы лить.

Дина послушно вытерла слезы и еще больше размазала грязь по лицу. Макс снова достал платочки и начал вытирать ей щеки и лоб.

— Что за фото, чего они тебе так дороги?