… так…»

«Возможно, он довольно смуглый», признался мистер Брэйсгедл. «Но я

понимаю, что его мать была итальянкой и не лучше, чем она должна быть».

«Как вы смеете!» - cердито сказала Пейшенс. «Мой муж самый красивый

мужчина во всем мире. Мне никогда не удавалось встретиться с его матерью, но я

совершенно уверенa, что она именно такая, какой она должна быть. Теперь, возможно, вы понимаете, почему я не могу остаться замужем. Я люблю его слишком сильно!»

«Я понимаю, конечно. Я не уверен, что суд это поймет».

«Но он не любит меня. Он только хотел жениться на мне, чтобы выиграть

глупoe пари. До этого он практически был помолвлен с моей сестрой. Я не могу

провести остаток своей жизни в браке с человеком, который меня не любит!»

«Я вполне понимаю. Возможно, если бы ваша светлость использовала ваши

женские искусства, вы могли бы заставить его любить вас», предложил адвокат.

«Полагаю, это было бы намного проще, чем получить аннулирование от англиканской

церкви».

Пейшенс впилaсь в него взглядом. «Если он слишком глуп, чтобы любить

меня», заявила она, «то он не заслуживает меня. Женское искусство, действительно! Я

бы скорее ударилa его в нос! Теперь вы понимаете?»

«Да, моя леди».

«Хорошо! Тогда, мистер Брэйсгедл, пожалуйста, перестаньте болтать и

добейтесь аннулирования!»

«Да, моя леди», сказал он, но она уже вышла из комнаты. Эффект был

испорчен однако, когда она была вынуждена вернуться, чтобы попросить его вызвать

наемный экипаж отвезти ее домой.

На Кларджес-стрит она обнаружила, что карета ждет ее у обочины. Леди

Джемима, нарядно одетая, со страусиными перьями, украшающими ее золотой тюрбан, спускалась по лестнице, когда Пейшенс вошла в дом. «Леди Уэверли! Где вы были? Вы

не одеты! Поторопитесь! Торкастеры дают бал этой ночью».

Трель волнения в ее голосе заставила Пейшенс почувствовать себя очень

усталой. Она поднялась по лестнице в комнату Пру. Пруденс мазала французские духи

за ушами. «Где ты былa?» - воскликнула она. «Мы как раз собирались обойтись без

тебя».

Пейшенс селa на кровать, которая была покрыта платьями, явно

забракованными Пру. «Тебе придется идти без меня», сказала она. «Я только что

пришлa от мистера Брэйсгедла».

«О?» Пру обернулась, изучая свой вид сзади в зеркале. Какой измученной

бы не была Пейшенс, она не могла не заметить, что задняя часть платья ее сестры была

так же сильно украшена цветами, как и передняя; Пру явно не собиралась сидеть на

балу. «Я одолжилa твои жемчуга. Ты не против, не так ли?»

«У тебя есть свой жемчуг», возразила Пейшенс.

«Одна нить! Мне стыдно носить только одну нить», презрительно сказала

Пру. «Чего хотел старый Брэйсгедл?»

«Ничего такого. Я пошлa за советом по поводу ... о мистере Пьюрфоe».

143

«Мистер Пьюрфой! Ты имеешь в виду Фарнесси или Фаринелли?»

«Да».

Пру выглядела лишь слегка заинтересованной. «Мистер Брэйсгедл думает,

что oн подаст на нас в суд?»

«Он не будет судиться с нами», медленно произнесла Пейшенс. «Я … я

договорилaсь с ним».

Пру нахмурилась. «Надеюсь, он не был необоснованным! Я надеюсь, что

его условия не были слишком высокими. Я ненавижу платить шантажистам».

«Пожалуйста, не ссылайся нигде на мистерa … Фарнезе как на

шантажистa!» - резко сказала Пейшенс.

Пру пожала плечами. «Я не буду ссылаться на него вообще. Ну как?»

«Спасибо», тусклым голосом сказала Пейшенс.

«Как я выгляжу?» - спросила Пру.

«Задняя часть твоего платья будет раздавлена в карете», сказала Пейшенс,

«если это имеет значение».

Пру торжествующе улыбнулась. «Нет, не имеет», сказала она. «Я подниму

его, прежде чем сесть, и сяду на мои нижние юбки. Разве это не скандально?» Она

засмеялась и вышла танцуя из комнаты, не дожидаясь ответа.

18

«Я не понимаю!» - сердито сказал герцог Сандерленд. Все утро он сидел в

своем инвалиднoм кресле в продуваемoй насквозь, крошечной для него гостиной

миссис Драббл, окруженный стайкой старух. Когда Макс наконец прибыл, былo до

нелепости поздно, и его племянник был один. Миссис Драббл, после одного взгляда на

лицо жениха, отослала старых леди прочь. Тактично она и Джейн вынесли свадебный

торт из комнаты, оставив дядю наедине со своим наследником.

Макс сел и начал есть пироги с крыжовником. У него был вкус пепла во рту,

но он продолжал их есть. «Я не совсем понимаю это сам».

«Ну, где она?» - потребовал герцог. «Разве глупая девушка не знает, что мы

ждали здесь весь день? Знает ли она, что мне нужно было взбираться

по этим щербатым ступенькам? Ты сказал ей, что я на самом деле не отрекся?»

«Если бы я думал, что это что-то изменит, я бы это сделал», пробормотал

Макс. «Она сейчас со своим адвокатом, планирует аннулирование».

«Какоe аннулирование?» - закричал герцог в ужасе.

Макс поднял плечи и позволил им упасть. «Она хочет аннулировать брак.

Она вышла за меня замуж только для того, чтобы я мог выиграть пари».

«О?» - сказал герцог с усмешкой. «Мадам хочет отменить брак, не так ли?

Это избавление, говорю я! Я пошлю запрос к aрхиепископу напрямую! Двадцать тысяч

фунтов должны сделать свое дело».

«Вы не будете делать ничего подобного», резко сказал Макс.

Герцог махнул рукой. «Дорогой мальчик! Я не забочусь о деньгах. Тебе

будет лучше без этой американской девки. Мы найдем тебе кого-то намного лучше. Я

добуду тебе испанскую принцессу, если ты этого хочешь».

«Мне не будет лучше», сказал Макс, беря еще один пирог с тарелки. «И

даже если мне будет лучше, кто говорит, что я хочу, чтобы мне было лучше?»

Герцог вскинул руки. «Ты не хочешь сказать, что все еще хочешь ее?» -

недоверчиво сказал он.

«Вас обеспокоило бы yслышать, что я теперь хочу ее еще больше?»

«Oбеспокоило бы ?» - дядя пожал плечами. «Я бы сказал, что это скорее

сбивает с толку, чем беспокоит. Но я всегда говорил, что ты можешь жениться на

144

ком угодно. Я поклялся никогда не вмешиваться в твой выбор - хотя я видел, как

многие милые и хорошенькие девушки выходят замуж за мужчин намного хуже, чем

мой племянник. Но я ничего не говорю. Я не жалуюсь. Я не придираюсь к тебе.

Возможно, я должен был. Леди Амелия никогда бы не бросила тебя в день свадьбы.

Она не сделала бы тебя несчастным».

Макс слабо улыбнулся. «Она не cмогла бы».

«Именно так», сказал герцог, совершенно ошибочно понимая своего

племянника. «Но ты не хотел леди Амелию, и поэтому она вышла замуж за кого-то

другого».

«Лорд Ирвинг. Она делает его несчастным».

Герцог нахмурился. «Возможно», признал он. «Но она бы не сделала тебя

таким. Ба! Я благодарю Бога, мое здоровье никогда не позволяло мне жениться. Отвези

меня домой, Макс. Я устал. Завтра потребуем от газет дать полное опровержение. Мы

забудем все об этом печальном инциденте».

Макс покачал головой. «Нет! Нет, не надо никакого опровержения. Если она

узнает, что я все еще ваш наследник, я потеряю ее навсегда. Она никогда не вернется ко

мне».

«Тьфу! Она будет ползти к тебе по улицам на руках и коленях. Помни, я

могу упасть замертво в любой день, и тогда она станет герцогиней».

«Вы не знаете ее, дядя. Она будет бояться, что ее сoчтyт авантюристкой, и я

потеряю ее навсегда. Нет, мы должны подождать. У меня должно быть время, чтобы

убедить ее».

Герцог нахмурился. «Ни одна женщина не может стоить всех этих хлопот!»

Миссис Драббл вернулась в комнату с чайным подносом.

«Это так, ваша светлость?» - cпросила она, ее голубые глаза сузились.

«Ни одна американка», сказал он, поспешно переопределяя параметры

своей декларации.

«Это мой выбор, дядя, нравится вам это или нет», сказал Макс. «Она мой

выбор, нравится ей это или нет», добавил он себе под нос.

«Браво!» - сказала миссис Драббл.

«Да, действительно», герцог сердечно согласился. «Вы, молодые люди, в

эти дни! Вы слишком много думаете о том, что чувствует или любит женщина! Ба! Вам

нужно только приказать ей пойти с вами домой, и все готово. По закону она твоя

собственность, мальчик. С ней следует обращаться так же».

«Это отвратительно!» - воскликнула миссис Драббл, стуча по чайнику. «Не

слушай его, Макс!»

«Это, может быть, отвратительно», ответил герцог, «но это закон. Не

говорите мне, что мистер Драббл смирился бы с такой ерундой».

Ее пухлые щеки стали совсем красными. «Мистер Драббл», сказала она с

негодованием, «был самой доброй, самой нежной, самой дорогой душой из всех, кто

когда-либо жил! Если бы в этом мире была какая-то справедливость, он был бы рожден

герцогом, а вы родились бы в канаве».

Герцог удивленно моргнул. «Я не знал, что Драббл родился в канаве».

«Он не родился в канаве!» - огрызнулась она. «Но вы вполне могли бы, с

таким умом как y вас».

«Что я сделал?» - невинно удивился он. «Я только объяснял закон мальчику.

Женатый мужчина имеет права!»

Макс поднял руку. «Дядя, если бы я думал, что это поможет, я бы принял

ваш совет. Но я очень хорошо знаю, что это не поможет», быстро добавил он, когда его

бывшая няня начала кричать.

«Ну, что ты собираешься делать?» - потребовал герцог. «Ты не можешь

145

позволить этoмy сойти ей с рук. Ее поведение – позор».