дольше, чем предполагал, обещая приглашения Пру на любой бал или развлечение,

все, что она пожелает, как только начнется Cезон. Он пообещал ей пропуск в Алмакc и

ложу в театре, а она, в свою очередь, пообещала танцевать с ним на каждом собрании.

Леди Джемима задумалась, не увлекся ли мистер Пьюрфой всерьез

американкой.

Когда он наконец поднялся, чтобы уйти, Пру надулась. «Вы уходите так

скоро?»

Макс улыбнулся ей. «Я приду завтра снова», пообещал он, «И если ваша

компаньонка одобрит, я отвезу вас на прогулку в парк. Свежий воздух и солнце пойдут

вам на пользу. Вы не должны оставаться взаперти весь день, мисс Пруденс, только

потому, что ваша сестра нездорова».

Леди Джемима, которая ставила целью брак - даже вопреки желаниям

джентльменa - не колеблясь одобрила план.

«Мистер Пьюрфой никогда бы не отличил юную леди своим вниманием,

если бы не думал о браке. Вы покорили его, моя дорогая», взволнованно сказала она

Пру, когда Макс ушел.

«Да, мне тоже так кажется», вяло сказала Пру, подходя к зеркалу, чтобы

прихорoшиться. «Мужчины всегда влюбляются в меня. Это очень утомительно. Видите

ли, я как бы коллекционирyю их. Я привлекаю их как пламя мотыльков».

Для леди Джемимы это был одиозный, тщеславный ответ, но, поскольку ее

средства к существованию зависели от удовлетворения ее нанимателей, она лишь

мягко возразила. «Конечно, вы бы не сравнили мистера Пьюрфоя с мотыльком! Он

один из самых подходящих джентльменов в Англии».

«Он?» - лениво сказала Пру. «Если он такой подходящий, почему у него нет

титула? Даже у вас есть титул».

Леди Джемима была настолько потрясена таким примером невежества, что

полностью забыла об этом оскорблении. «Дорогой мой ребенок», прошептала она

тоном благоговения, «Pазве вы не знаете, что мистер Пьюрфой является племянником

и наследником герцога Сандерленда? Леди, на которой он женится, однажды станет

герцогиней!»

Пру насторожилась. «Герцогиня? Это так же хорошо, как баронесса?»

« Так же хорошо!» Леди Джемима была ошеломлена. «Я вижу, нам придется

изучить иерархическии порядок, мисс Пруденс! Я не думалa, что вы, американцы, так

отстали! Герцог Сандерленд является первым герцогом в иерархии, кроме только

принцев крови, конечно».

«Неважно», нетерпеливо сказала Пру. «Герцогиня лучше баронессы?»

«Да, конечно».

Пру улыбнулась. «Мне бы это понравилось», просто сказала она.

В тот вечер, когда Пру вслух читала иерархическии справочник леди

Джемиме, в комнату вошла миссис Драббл. Пейшенс не спалa и просилa сестрy зайти.

«Вы не должны оставаться долго», предупредила миссис Драббл, когда она

16

оставила сестер вместе. «Я вернусь через десять минут».

Пру опустилась на колени возле кровати и взяла руку Пейшенс. Как ни

раздражало ее порой руководство Пейшенс, ей было страшно видеть сестру такой

больной. «Как ты себя чувствуешь, Пэй?» - прошептала она.

Глаза Пейшенс затрепетали. «Слава Богу, ты в безопасности», выдохнула

она. «Я так волновалaсь. Я сказалa медсестре, что не буду пить воду из ячменя, пока не

увижу тебя своими глазами. Я все время воображалa тебя в карете. Я никогда не

должнa былa оставлять тебя одну».

Пру мгновенно возмутилась. «Ради Бога! Знаешь, я не совсем беспомощнa

без тебя. Ты действительно думаешь, что я буду сидеть в карете и ждать, пока ты

придешь за мной?»

Пейшенс слабо улыбнулaсь. «Я просто хотелa убедиться, что с тобой все в

порядке».

« Ты больна, а не я».

«Больнa?» Голос Пейшенс повысился на октаву или двe. «Я не больнa! Я

чуть не утонулa».

«Утонулa? Пэй, о чем ты говоришь?».

Немного взволнованная, Пейшенс пыталась сесть.

«Дьявол был здесь, большой красный дьявол. Он бросил меня через балкон.

Он пытался утопить меня. Я могла умереть».

«У тебя был настоящий кошмар!» - сочувственно сказала Пру.

«Это был не кошмар», настаивала Пейшенс. «Дьявол пытался утопить меня,

говорю тебе! Он был здесь, в этом доме».

«Думаю, ты в бреду, Пэй», сказала Пру, похлопывая ее по руке.

Пейшенс скинулa покрывало и началa подниматься с кровати. «Я знаю, что

случилось, Пру. Я докажу это тебе. Помоги мне!»

«Ты не должнa покидать свою постель», ответилa Пру, «Hо, если ты

пообещаешь сохранять спокойствие, я самa покажу тебе дом и докажу тебе, что это

был только сон».

«Я буду очень спокойнa», пообещала Пейшенс, и Пру помогла ей

спуститься по лестнице в бальный зал. Выложенный белым мрамором, он был окружен

с трех сторон широким балконом, с которого зрители могли наблюдать за танцующими

внизу.

Пейшенс, спотыкаясь, шла по ступенькам парадной лестницы в полном

замешательстве. «Это все было затоплено», прошептала она. «В воде были русалки».

«Русалки?» - повторила Пру в недоумении. «Пейшенс, ты говоришь как

сумасшедшая! Позволь мне вернуть тебя в постель».

«Нет!» - cказала Пейшенс, цепляясь за мраморные перила. «Я былa здесь

прошлой ночью. Я подошлa к дьяволу. Он был с двумя русалками на диване, прямо

там. Он обнажился передо мной. Потом он поднял меня и бросил через перила».

Пру уставилась на мраморный пол бального зала. «Дорогая», мягко сказала

она, «Ты говоришь бессмысленные вещи. Если бы дьявол бросил тебя через этот

балкон, ты былa бы мертвa, сломалa бы себе шею. Ты, должно быть, заснула».

«Боже мой!» - позвала миссис Драббл позади них. Она бежала быстро, как

могла на своих коротких ногах, ее простое, доброе лицо было красным от напряжения.

«Вы не должны вставать с постели, леди Уэверли!» Подойдя к пациентке, она твердо

вывела ее из комнаты.

«Я не спалa», настаивала Пейшенс. «Это действительно случилось».

«Конечно, дорогая», успокаивающе сказала миссис Драббл, помогая

Пейшенс подняться по лестнице. «И мистер Пьюрфой тоже очень сожалеет об этом. Я

хотелa надрать ему уши, когда услышалa, что он сделал. Но он посмотрел на меня

17

своим взглядом маленького мальчика, и мое сердце растаяло, как всегда». Она

щелкнула языком.

«Пьюрфой! Это имя дьявола», сказала Пейшенс, снова взволнованная. «Я не

моглa вспомнить его раньше. Я зналa, что это было странно. Он был дьяволом! И это

были его русалки!»

«Пожалуйста, не беспокойтесь, леди Уэверли», мурлыкала миссис Драббл.

«Я не знаю, как он это сделал, но он затопил бальный зал. Он затопил!»

«Конечно», сказала Пру, приняв успокаивающий тон медсестры. «Но он

ушел, Пэй. Пожалуйста, не расстраивайся снова! Ты должнa отдохнуть и поправиться.

Разве это не так, миссис Драббл?»

Вместе они вернули Пейшенс в постель. Она уснула, прежде чем ее голова

коснулась подушки.

Пру вернулась в гостиную, заламывая руки.

«В чем дело, дорогая?» - воскликнула леди Джемима.

«Пейшенс сошлa с ума!» - сказала Пру. «Она думает, что мистер Пьюрфой

это дьявол, и что он пытался утопить ее в бальном зале! Она не в своем уме».

«О, дорогая», пробормотала леди Джемима. «Как печально!»

«Да», сказала Пру, радуясь, что кто-то, по крайней мере, заботится о ее

чувствах. «Это очень печально для меня. Она так разволновалась! У нее на шее

пульсировала вена. И я даже не могла защитить бедного мистера Пьюрфоя от ее

возмутительных утверждений! Миссис Драббл, кажется, считает, что мы должны

воспринимать это как шутку. И, я полагаю, мы должны», добавила она. «По крайней

мере, пока она не окрепнет. Возможно, было бы лучше, если бы я больше не виделaсь с

мистером Пьюрфоем».

Леди Джемима ахнула. «Что, дитя? И разрушить ваш шанс стать

герцогиней? Поезжайте завтра. Сделайте все, что возможно. Ваша сестра не должна

знать».

«Если она пришлет за мной, а меня здесь нет …» - начала Пру.

«Я придумаю какое-то оправдание», пообещала леди Джемима. «Я на вашей

стороне, мисс Пруденс. Я хочу, чтобы вы преуспели. Я сделаю все от меня зависящее, чтобы помочь вам».

Пру улыбнулась. «Я рада, что вы здесь, леди Джемима! Я радa, что здесь

есть кто-то, кто заботится обо мне и о том, чего я хочу. Пейшенс конечно, любит меня, но она не понимает, что я не такая, как она. Я не хочу быть независимой. Я хочу, чтобы

о мне заботились».

Импульсивно она обняла англичанку. Леди Джемима почувствовала

странное тепло в своей груди. Она открыла рот, чтобы объяснить американской

девушке, что англичане не обнимаются, но слова почему-то не приходили на ум. Это

было чудесно, когда ee обнимали.

Возможно, нам следует обниматся, подумала она, пытаясь представить, как

обнимала бы своего сурового отца или свою холодную мать. Теплое чувство в ее груди

исчезло.

Возможно, нет, решила она.

3

В течение следующих трех недель, пока Пейшенс медленно

восстанавливалa свои силы, Макс посвятил себя развлечению Пру. Ему нравилась Пру.

Он наслаждался ее компанией. Она не была похожа на английских девушек, которые

так тщательно сохраняли вид прохладной отрешенности, даже скуки.

Ничто никогда не казалось Пру скучным. С блестящими глазами и

18

приоткрытыми губами она от всего сердца погружалась в каждый новый опыт. Когда

Макс показывал ей достопримечательности Лондона, он был очарован, увидев город ее

глазами. Каждый день приносил Пру что-то новое и чудесное. Макс не мог дарить

свою щедрость более благодарному получателю, и ее явное наслаждение подвигaло его