Амедей, граф де Вильнев-Карамей».

Амедей, поднявшись, протянул завещание Максимильене.

— Дорогая, это подлинный шедевр.

На глазах у Максимильены выступили слезы.

— Сударь, я счастлива, что мы перестали быть врагами. Эта ложь отчасти претит моему сердцу, но ради счастья наших… то есть, этих детей, я готова признать вашу правоту.

Амедей поклонился, словно на балу в Версале. Грязные обноски, казалось, совершенно не смущали его.

— Прощайте, мы никогда больше не увидимся. Сегодня вечером вам принесут мою дочь.

Максимильена неуверенно произнесла:

— Сударь, у меня есть кое-какие драгоценности, может быть, вы…

Амедей зло усмехнулся. У Максимильены появилось неприятное ощущение, что ее обманули.

— Клянусь честью, мадам, я не отказываюсь, поскольку несколько стеснен в средствах.

Максимильена протянула графу кошелек с золотыми монетами и те кольца, что Элиза с Мартиной некогда прятали в своих юбках. Амедей без всякого стеснения сгреб все в карман.

— Золото и драгоценности царя спасут мужа его любовницы.

Максимильена покраснела.

— Ну, мадам, прощайте, — повторил Амедей.

Максимильена, отогнав прочь уже зародившиеся в ней сомнения, прошептала:

— Прощайте, сударь, и да хранит вас Господь.

Дверь закрылась за графом, а Максимильена, подавленная и встревоженная, опустилась в кресло. Надо ли было соглашаться? Изменился ли Амедей? Любил ли он в самом деле эту девочку? Если любил, то почему решил расстаться с ней?

Темнело, но Максимильена, ничего не замечая, продолжала мучительно размышлять. Флорис и Адриан вбежали в комнату матери; по пятам за ними следовал Жорж-Альбер. Максимильена едва успела сунуть «завещание» под корсаж. Сыновья стали рассказывать ей о том, что видели в порту. Максимильена, не слушая их, вздрагивала от каждого шороха на лестнице. Внезапно в дверь постучали, вошел хозяин постоялого двора с круглыми от удивления глазами. В руках он держал большую корзину, закрытую плетеной крышкой — оттуда доносилось невнятное гугуканье и лепет.

— Госпожа графиня, мне вручил вот это какой-то нищий, говоря, что вы знаете, о чем идет речь.

Максимильена, побледнев, подождала, пока хозяин выйдет, затем открыла корзину и спокойно сказала Флорису с Адрианом:

— Дети мои, познакомьтесь со своей сестричкой.

Мальчики недоверчиво уставились на девочку. Батистина улыбалась и шевелила белокурой головкой. Адриан глядел на это свалившееся с неба сокровище надувшись и с озлоблением. Что это еще за истории?

— Мама, — подозрительно спросил он, — значит, это дочь ваша и моего отца, графа де Вильнева?

Максимильена, слегка покраснев, ответила очень мягко:

— Я же сказала тебе, дорогой, это ваша сестра. Нам даровал ее добрый Господь.

Вдруг Флорис словно бы понял что-то. Он завопил и пустился в пляс вокруг корзины.

— Сестра! Маленькая сестричка! Адриан, ты видишь, нас двое братьев и сестра — как в легенде о Киеве! О, как я рад, как рад!

Запыхавшись, Флорис перестал кружиться и бросился к матери. Адриан, видя, как ликует брат, заметно смягчился. Батистина же, глядя на него своими большими голубыми глазами, казалось, молила: «Прими меня, братик!»

Адриан склонился над корзиной и небрежно произнес:

— А сестричка у нас красивая!

Максимильена вздохнула с облегчением: сыновья признали Батистину своей. Она тоже склонилась над корзиной и мысленно сказала: «О да, я буду любить тебя, как дочь, бедная малютка, потому что благодаря тебе Флориса никто не посмеет назвать ублюдком!»


Часть третья