Когда Людмила вышла, Флер, встав со своего места, обронила:

— Может быть, мне тоже стоит сменить платье, если мы собираемся на самом деле пообедать как подобает.

— Минутку, — остановил ее Карев. Она повернулась к нему. — Я хотел сообщить тебе об этом наедине, потому что я не доверяю Милочке — она обязательно проговорится. К нам прибыл казак-разведчик с донесением о сражении.

Флер побледнела.

— О сражении?

— Судя по всему, Меншиков занял позиции на берегу речки Альмы. Это около двадцати верст от того места, где высадились союзники. Они подошли к русским вплотную сегодня в середине дня, и сражение началось приблизительно час назад, а может, даже позже. Казак утверждает, что бой был отчаянный как с одной, так и с другой стороны. Правда, пока неизвестен результат.

Флер молча кивнула. «Слава Богу, что Ричард здесь, — первое о чем подумала она, но сразу спохватилась. — Ну, а что будет с другими, с его друзьями? Сколько из них сейчас превратились в бездыханные тела, сваленные в кучу?»

— Позже мы получим дополнительные известия, — сказал Карев, — а пока, мне кажется, не следует ничего об этом говорить Милочке. Ее не назовешь самым тактичным созданием в мире! — Флер снова кивнула, а он, протянув руку, прикоснулся к ней. — Мне очень жаль, — ласково проговорил он. Но она отошла в сторону. Сейчас ее охватило волнение, которое было не в силах унять даже прикосновение графа.


Они довольно поздно сели за обеденный стол, но Людмила была, как ни странно, в приподнятом настроении, вероятно, с пользой для себя провела все это время. Она выглядела посвежевшей, красивой, и на ней было бледно-абрикосового цвета платье с множеством складочек, которое прекрасно шло к цвету ее лица и кожи. Карев снисходительно относился к ее болтовне, и Милочка от души воспользовалась такой редкой возможностью. Она рассказала им о своих планах добиться быстрейшего выздоровления Ричарда. По-видимому, Людмила считала, что на это уйдет не один месяц, так как говорила о Рождестве в Петербурге. Но неожиданный шум перед домом заставил ее замолчать на полуфразе. Карев вскочил на ноги.

— Кого, черт побери, принесло сюда в такое время? Ведь уже почти ночь! — с самым невинным видом возмутилась Милочка. Заметив странное выражение на лице Флер, она спросила: — Что такое? Что случилось?

— Подожди меня здесь, — приказал Карев, бросив на стол салфетку. Он тут же вышел из столовой.

Милочка вопросительно посмотрела на Флер.

— Что произошло? Вы что-то от меня скрываете, ведь так?

— Ах, помолчи, — рассеянно ответила Флер. — Я прислушиваюсь.

Вероятно, прискакал другой казак с новыми известиями о сражении. В любом случае ей они ничего хорошего не сулили.

Снаружи доносились чьи-то голоса, потом послышались шаги, и наконец на пороге появился Карев. В его глазах, обращенных на Флер, таилось предостережение.

— К нам гость. Он привез кое-какие вести, но его визит несомненно станет для тебя большим сюрпризом. — Повернувшись, граф бросил кому-то за спиной: — Входите, прошу вас. Мы как раз обедаем. Не желаете присоединиться?

В столовую вошел человек в цивильном, но очень грязном и мятом костюме. Лицо его было покрыто пылью, как и сапоги, а волосы слиплись на голове от пота. Он стоял на пороге и озирался с виноватым видом. Его взгляд на какое-то мгновение задержался на Людмиле, но он тут же перевел его на Флер. Людмила смотрела на незнакомца с большим удивлением и интересом, а Флер окаменела от изумления.

— Здравствуй, Флер, — сказал он глухим от дорожной пыли голосом.

Перед ней стоял Теодор Скотт.


Обед наконец возобновился после долгого перерыва, за который Скотт сумел, как мог, выбить пыль из костюма, умыть лицо и руки, а также надеть свежую рубашку, которую граф любезно предложил из своего гардероба. Теперь Тедди выглядел не таким свирепым, на нем не оказалось ни царапины, но он был худым и очень уставшим. Сидя за столом, он все время с удивленным видом озирался, что красноречиво говорило Флер о том, как ее давний поклонник прожил последние несколько недель.

Воспользовавшись внезапно возникшей паузой, она рассказала Милочке о том немногом, что знала сама, и попросила ее не приставать к гостю с расспросами, а вежливо ждать, когда он сам захочет им обо всем рассказать.

— Насколько мне известно от графа Карева, Ричарду стало легче, — начал Тедди, когда перед ним поставили тарелку с супом. — Это правда? Пэджет сообщил мне, что вы его забрали к себе. У него, конечно, холера?

— Да, но, судя по всему, он выздоравливает, — ответила Флер. — Правда, Ричард по-прежнему еще очень слаб, но мне кажется, главная опасность миновала. При холере важен хороший уход, поэтому у него здесь гораздо больше шансов выжить, чем на транспортном судне. Я очень на это надеюсь.

— Слава Богу! — сказал Скотт. — Если бы все наши военные могли получить такой уход! На транспортных судах санитарные условия просто ужасные.

— Если хотите, я провожу вас к Дику позже, после обеда. Сейчас он спит.

Тедди поглощал свекольник с удивительной скоростью.

— Вас, очевидно, интересует, что я здесь делаю, — произнес он, опустошив всю тарелку.

— Да, любопытно. Я вижу, на вас нет военной формы.

— Я здесь как гражданское лицо, состою помощником инженера сэра Джона Бергойна, которого направили сюда, чтобы найти удобный плацдарм для проведения атаки на Севастополь.

— Понятно, — проговорила Флер. — Как я рада снова увидеть тебя, Тедди, знакомое домашнее лицо. Как поживаешь? Как остальные?

— Ах, не обращайте на нее внимания, — нетерпеливо вмешалась в разговор Людмила. Она не могла больше себя сдерживать.

— Ради Бога, расскажите на все о сражении! Что там произошло? Оно закончилось? Кто победил?

Набивая себе рот едой, Скотт сообщал то, что было ему известно. Союзническая армия понятия не имела, где находятся русские, какова их численность, она просто шла вперед, ожидая столкнуться с ними за любой горной грядой. Союзники знали, что их выследили казачьи дозоры, потому продвигались осторожно, каждую минуту опасаясь нападения.

Через пять часов они дошли до первой речушки. Вся армия умирала от жажды. Офицеры были не в силах сдержать эту позабывшую о дисциплине лавину солдат, бросившихся, расталкивая друг друга локтями, к воде. Они зашли в реку по колено и начали лакать воду, как собаки.

— На месте осталась только бригада шотландских стрелков. Старик Колин Кэмпбелл не позволил им смять ряды, — сказал Тедди. — Он заставил этих дьяволов подойти к воде строем.

Войска были настолько истощены (к тому же прибавилось множество новых случаев заболевания холерой), что лорд Реглан отдал приказ разбить лагерь рядом с речкой. Они провели остаток дня и всю ночь на этом месте, постоянно ожидая нападения со стороны противника.

Стояла ясная ночь, и мы наконец увидели сигнальные костры в русском лагере. Они расположились на склоне террасы, которая слева спускалась к морю почти отвесным и на вид неприступным утесом, а с фронта прикрывалась руслом реки Альмы, на расстоянии приблизительно шести миль от нас. Казалось, что эти огни зависли на небе, они напоминали нам золотистые звездочки. Реглан приказал всем поставить ружья в козлы и быть начеку на случай внезапной атаки противника. Но русские, конечно, не осмелились. У них отличная позиция на Альме. Они хотели, чтобы мы подошли к ним поближе.

На следующее утро союзники маршем направились к Альме, хотя их число значительно поубавилось из-за больных холерой, которая в ту ночь унесла немало жертв. Люди опять страдали от жажды под знойным солнцем на этой безводной равнине. Многие не успели наполнить чистой водой свои фляжки в речушке, которая была быстро превращена в грязное болото. Солдаты падали прямо в строю, умирая от жажды и переутомления, от дизентерии и холеры. За уходившей впереди армией оставался шлейф из мертвых тел и брошенного снаряжения.

Около полудня они взошли на вершину покрытой травой гряды и оттуда увидели пологий склон, ведущий к реке, окруженный с обеих сторон садами и виноградниками. Река оказалась довольно глубокой, с высокими обрывистыми берегами.

Русские выбрали отличную позицию. Нам нужно было спуститься по пологому склону к реке, и перебраться на другой высокий берег, а потом карабкаться вверх по голой земле, все время подставляя себя под ядра русских пушек. Даже если бы нам удалось преодолеть все эти препятствия, то впереди нас еще ждал последний участок, который обстреливался их тяжелой артиллерией на расстоянии всего нескольких ярдов, — Тедди посмотрел на Карева. — Ваш генерал, князь Меншиков, не так ли? — Карев кивнул. — Он выбрал прекрасную позицию. Он, вероятно, считал, что никакими силами нельзя провести здесь фронтальную атаку. Я тоже был в этом абсолютно уверен.

Помолчав, он прикончил запеченную рыбу. Слуги, поменяв тарелки, принесли жареного цыпленка, сдобренного специями, и снова наполнили бокалы.

— Русские открыли по нам огонь в половине второго. Какая ужасная канонада! Ничего подобного я прежде не слыхал. Когда гремят орудия, то нельзя ни о чем другом думать — голова раскалывается от этого адского грохота.

— Да, я знаю, — сказал Карев.

— Лорд Реглан приказал своим людям залечь, чтобы выдержать обстрел, а сам попросил французов начать отвлекающую атаку на правом фланге русских. Там находилась гряда скал, доходящая до самого моря, на которой были хорошие тропинки, достаточно широкие, чтобы по ним могли проехать повозки. Они были настолько удивлены внезапным появлением французов, что тут же бежали, поджав хвост. Французы не бросились за ними в погоню, позволив русским снова построиться в боевые порядки. Притащив туда несколько орудий, они принялись из них обстреливать французов, а те в конце концов отправили Реглану донесение с требованием о поддержке, угрожая в противном случае отступить.