— Это. — Соня становится на цыпочки, пытаясь снять со стойки бежевое платье, которое даже на мой совершенно непонимающий взгляд кажется полной безвкусицей. — Нравится это.

Йори внимательно оценивает ее выбор, искоса поглядывает на меня и улыбается, когда я всеми способами показываю, что не хочу видеть свою дочь в этом. Она будет похожа на куклу с барахолки!

— Раз тебе нравится это, значит, его нужно померить, — предлагает Йори, но я замечаю, что другое, розовое с лилиями, тоже отдает девушке-консультанту. — А это возьмем просто сравнить, хорошо?

Соня охотно соглашается, потому что в ней уже горит радость от получения именно того, что захотелось ей. Обычно, когда мы покупаем ей обновки, у нас целая война не на жизнь, а на смерть. Потому что добрую половину того, что Сова тянет с полок, я возвращаю обратно даже не глядя.

Через пятнадцать минут Соня выходит из примерочной в бежевом безобразии, и по ее недовольной мордахе видно, что она уже не так рада собственному выбору. Только упрямство не позволяет тут же от него отказаться.

— По-моему, очень милое платье, — хвалит Йори, жестами у нее из-за спины показывая, чтобы я не смел вмешиваться. — Сова, может, теперь померяешь розовое? И сразу станет понятно, что это — самое лучшее.

Кажется, я начинаю понимать ее «коварный план».

И мне нравится, что все получается так… естественно.

А еще что моя вредная капризная малышка больше не хмурится.

Глава сорок первая: Йори

Мы уходим из салона с целой кучей всяких обновок, и я чувствую себя настолько же неуютно, как если бы весь день носила туфли на размер меньше моего. Даже почти чувствую жжение в пятках, потому что даже этого слишком много для одного дня, а впереди еще знакомство с родителями, к которому я совсем не готова. То есть абсолютно не знаю с чего начать разговор, кроме банального: «Мама, папа, это — Андрей, и на следующей неделе я стану его женой». Мысленно я готова часами рассказывать, какой он умный, обаятельный, приятно циничный и с перченым чувством юмора. А еще петь оды его татуировкам и глазам, и улыбке уголком рта, от которой мое сердце покрывается ванильной карамелью, словно печеное яблоко. Но для моих родителей это все равно не будет иметь значения после того, как они узнают о скоропалительном браке.

— Все хорошо? — Андрей притормаживает на светофоре и придирчиво разглядывает мое лицо. Останавливает, когда пытаюсь снять очки. — Тебе идет, не нужно. Волнуешься? Боишься, что отец захочет убить меня даже через экран ноутбука?

Вот ему все нипочем, но если отодвинуть в сторону шуточки — именно знакомства Андрея с моим очень непростым папой я боюсь больше всего. Еще и по скайпу! Господи, он у меня до сих пор считает, что электронные книги — это непонятно что, а молодежь разучилась разговаривать, потому что понимает только «язык смайликов».

— Если твои родители скажут «нет» — ничего не будет, — вдруг говорит Андрей. — Семья — это очень важно. Я не буду просить тебя переступить через нее ради показушного брака, в котором ты получаешься используемой стороной. Не потому, что я такой хороший и славный. — Он мотает головой, зло усмехается каким-то своим мыслям. — Хорошие и славные парни не просят о таком милых девушек, выдумщица. Так что ты еще раз хорошенько все обдумай.

— Я все обдумала, — слишком быстро и резко отвечаю я, и мы оба оглядываемся на заднее сиденье. Соня играет в какую-то игру на портативной приставке, и наушники в форме заячьих голов надежно скрывают от нее наш разговор. — Я рада, что могу помочь. С родителями… я поговорю потом, если вдруг сегодня все будет не очень радужно.

— Мне нравится твой способ сказать «хреново»! — Он наклоняется ко мне. Совсем немного, просто чтобы я почувствовала теплое дыхание на своих губах. — Не нервничай, я умею нравиться родителям девушек.

— Богатый опыт? — поддергиваю я.

— Ну, я же мужчина. Хоть и страшненький.

Мой невозможной мужчина нарочно скалится в безобразной улыбке, но даже с ней выглядит абсолютным красавчиком.

Я второй раз у него в гостях, но чувствую себя странно уютно. Наверное, из-за того, что у него приятный порядок и вкусно пахнет домашней выпечкой.

— Имбирь? — тяну носом воздух.

— Те самые кексы, чей рецепт подсказала одна сумасшедшая писательница, — подмигивает Андрей, помогая мне снять куртку. — Не мог же я пригласить девушку и не приготовить что-то вкусное. А то подумаешь, что я все придумал и умею готовить только обувные шнурки.

— Именно так и подумала, — подхватываю я, но вовремя останавливаюсь, потому что девочка снова пытается влезть между нами, хоть теперь делает это более цивилизованно и без крика. По чуть-чуть за раз, а на сегодня точно хватит тормошить хрупкий мир маленького испуганного ребенка. Тем более, она тоже вывесила белый флаг и больше не пытается доказать, кто тут главный. — Можно я возьму ноутбук?

— Все в гостиной. А мы с Совой пока приготовим чайные посиделки.

Следующие полчаса просто выпадают из моей жизни, потому что я звонок маме — и предложение поговорить «по видео» тут же вызывают у нее панику, которая накладывается на мое собственное волнение. Как итог: к моменту, когда мы смотрим друг на друга с электронных экранов, у нее уже огромны перепуганные глаза, а у меня — трясущиеся пальцы.

— Йори, не пугай меня, — дрожащими губами просит мама. — Что-то с бабушкой?

— Нет, с бабушкой все хорошо! — Я не большой мастер находить правильные успокаивающие слова, и именно сейчас мне хочется врезать себе подзатыльник, чтобы больше не заводила разговоры очень издалека.

Но большое заблуждение думать, что легко сказать: «Мама, я выхожу замуж, и ты его не знаешь». Я начинаю рассказывать о своем знакомстве, о том, что познакомилась с приятным мужчиной, но лицо мамы становится совсем испуганным.

— Ты забеременела?! — свистящим шепотом спрашивает она.

— Нет, Татьяна Николаевна, — слышу спокойный ровный голос с достаточной порцией вежливости. Андрей садится рядом, протягивает мне блюдце с кексом и продолжает разговор с моей матерью. Разговор, от которого каждая клетка моего мозга вопит: «Ты нашла идеального мужчину!» — Йори немного старомодна, и это так мило, что мы решили никуда не спешить. Я — Андрей, мне тридцать, я сам воспитываю четырехлетнюю дочь, работаю ведущим на радио. Очень рад познакомиться с женщиной, которой буду вечно благодарен за красоту и воспитание моей будущей жены. Надеюсь, у меня будет возможность сказать это вам лично.

Кажется — он не говорит ничего уникального, а только простые и где-то даже банальные вещи, но все дело в том, какон это говорит. С такой же интонацией можно сказать английской королеве, что она — дура, и бедняжка будет сиять от счастья, думая, что получила изысканный комплимент.

Как он это делает?

Я таращусь на Андрея во все глаза и только крем уха слышу мамино непонимающее:

— Будущей… жены?

— Мы с Йори решили пожениться, — продолжает улыбаться мой невозможный мужчина. — И я постараюсь сделать все возможное, чтобы у вас и папы моей выдумщицы не было поводов сказать мне «нет».

— Уж постарайся, — порыкивает мой явно взбешенный отец, подвигая мать в сторону от объектива вебкамеры. — Я весь внимание, что за «принц» свалился на мою малышку.

Я очень люблю своего папу, потому что он для меня герой с тех пор, как я научилась осознавать себя и узнала, что с ладонью в его руке мне ничего не страшно. Именно благодаря ему во мне — закостенелой слабачке и неуверенной женщине — есть хотя бы задатки силы и характера, и я далеко не всегда мямлю и теряюсь в поисках нужных слов. Но к статусу «любимая папина дочка» прилагается еще и железная уверенность, что абсолютно любой мужчина на моем пути превращается в захватчика и варвара, мечтающего вытоптать любимый папочкин цветник. Если бы мы жили лет сто назад, отец встречал бы моих поклонников в духе американских вестернов: с сигарой в зубах, винчестером и предложением станцевать джигу.

Вот такой у меня папа. И я с ужасом понимаю, что вот так, как сейчас, у меня еще не было, и для него происходящее еще большой шок. И пусть на отцовском лице не написано ни единой эмоции, я вижу достаточно, чтобы представлять масштаб грядущей битвы. Даже слышу хруст разминаемых кулаков, которыми мой чудесный папа собирается нокаутировать «зарвавшегося пацана» уже в первом раунде.

Краем глаза поглядываю на Андрея, и он еще раз удивляет меня: спокойное лицо, уверенная улыбка, ни намека на панику. Как будто он уже сгонял в будущее и знает, что победа будет за ним, даже если он вообще не откроет рот. Мне бы эту уверенность — сэкономила бы кучу нервных клеток, которые прямо сейчас взрываются в моем воображении, как пупырчатая упаковочная пленка в руках неврастеника.

— Добрый день, Игорь Николаевич. — Андрей делает вид, что протягивает ладонь для рукопожатия. Твердо и уверенно, и даже я верю, что в ответ из экрана ноутбука прямо сейчас появится рука моего отца.

Папа зависает на несколько минут, а потом скупо «пожимает» руку в ответ.

Ничего себе. Вот так просто?

Я готова поверить в реальность происходящего, только если Андрей прямо сейчас скажет, что на самом деле они давно познакомились за моей спиной и прямо сейчас просто валяют дурака.

— Я был бы рад сказать, что принц, но это совсем не так, — спокойно продолжает Андрей. — Я циничный засранец, и на самом деле, на вашем месте я сейчас жалел бы только о том, что не могу дотянуться до этого наглого придурка и как следует ему врезать.

Мама придвигается к отцу и крепко обвивает его предплечье руками. Она всегда так делает, когда думает, что дело труба. И я, в ответ, тоже тянусь к своему мужчине и потихоньку, как ленивец, цепляюсь пальцами в его рукав.