— Люблю, — честно отвечаю я. — Но не так, как ты. И мы можем обе его любить. Ничего страшного не случиться. У твоего папы большое сердце, его любви хватит на всех.

Я нарочно не говорю о себе, потому что это слишком скользкая тема, не имеющая отношения к нашему разговору по душам. И именно она может снова вышибить меня из состояния уверенной в себе женщины. Я вон даже не смогла толком проводить своего мужчину, а ведь обещала дать бой его «холостячности». Что-то не так ты делаешь, Йори…

— Можно еще шоколад? — Соня медленно подталкивает стакан к краю стола, и что это, если не попытка предложить временное перемирие?

Я добавляю в молоко еще ложку какао с горкой, делаю себе чай, и мы молча жуем рогалики с вишневым джемом.

Глава сорок четвертая: Йори

Через час, когда на улице уже стемнело, но на часах только шесть, я вспоминаю, что собиралась купить мелочи, которые из-за спешки забыла бросить в сумку, и предлагаю Соне погулять перед сном. На улице выпал свежий снег, ветра нет — и градусник показывает комфортную температуру. В конце концов, прогулки перед сном на свежем воздухе еще никому не навредили.

Соня охотно соглашается и даже сама находит вещи, правда, одеться без моей помощи у нее не получается. Но она уже больше не шипит, когда я предлагаю свою пару рук, чтобы помочь застегнуть комбинезон. Мы похожи на лань и тигрицу у единственного водопоя во время засухи — вынуждены принять перемирия ради выживания на одной территории. И почему-то эта мысль меня успокаивает и веселит. Не так уж плохо быть покладистой ланью рядом с испуганным тигренком. Особенно, когда у тигренка взгляд любимого мужчины и родинка на том же месте, над тем же разлетом бровей.

Перед выходом проверяю, есть ли в ее детском рюкзачке — в форме совы, кто бы сомневался! — влажные салфетки и термос с теплым чаем. Соня упрямо заталкивает внутрь еще и пару игрушек и в ответ на мои попытки спросить, для чего они нужны, просто говорит:

— Они тоже должны погулять.

Я знаю Андрея всего ничего, но вот эта серьезность — его повадки, которые малышка копирует с потрясающей точностью. И до меня с оглушающей прямотой вдруг доходит, что сейчас мне намного легче, чем ей, потому что в своем одиночестве я совсем не одинока, ведь рядом есть она — маленькое зеркальное отражение человека, без которого я уже невыносимо сильно скучаю. А у нее… нет совсем никого.

— Давай возьмем сову? — Я не жду ответ — сама приношу из комнаты ее любимую игрушку. Ну и что, что она громоздкая и будет очень мешать. Соня всегда с ней, и даже если она похожа на шитую-перешитую бесформенную подушку, малышке с ней явно спокойнее.

Соня деловито берет сову под подмышку, второй рукой хватает меня за полу куртки, и мы выходим за дверь.

На детской площадке куча народа: детвора лепит снеговиков и играет в снежки, мамочки и бабушки ходят кругами, чтобы согреться. Соня машет знакомым девочкам и те тут же принимаются атаковать нас снежками. От нескольких я успеваю ее прикрыть, но взамен получаю парочку в плечо и в колено. Кто-то визгливо прикрикивает на девочек, но мы с Соней уже успели переглянуться, чтобы без слов понять: этот вызов мы примем достойно!

Я не знаю, как получается, что вместо похода в магазин мы превращаемся в двух обороняющихся воинов, которые быстро находят союзников против сплотившегося врага. Только все время держу в голове, что нельзя забыть лежащую на лавочке Сонину сову, потому что потеря любимой игрушки точно станет трагедией века. Через несколько минут детская площадка превращается в два воюющих визжащих лагеря, куда вливаются и молодые мамочки, и даже серьезные степенные дедушки.

У нас с Совой мокрые варежки, съехавшие черте куда шапки и лихорадочный румянец, но сейчас мы на одной волне. Правда, я быстро спохватываюсь и, проявляя чудеса дипломатии, потихоньку увлекаю ее в сторону, предлагая вернуться домой, чтобы сменить одежду. На удивление, малышка легко соглашается.

Следующая остановка — большой шумный супермаркет, в котором, если бы не указатели, я бы тоже запросто заблудилась. Сова ведет себя спокойно, ничего не хватает с полок, только постоянно оглядывается, проверят, рядом ли я. В конце концов, мы покупаем все нужно и еще гору ненужного, и даже коробку с полимерной глиной, которой я не умею пользоваться, но с которой мы точно неплохо проведем время, делая всякие смешные украшения для ее аквариумов с суккулентами.

И только на улице, когда потихоньку бредем в сторону дома, вдруг останавливаемся, чтобы переглянуться и вспомнить — сова осталась лежать на скамейке…

Во дворе, где только что была такая буйная игра, на удивление пусто. Только рыхлый снег и корявые снеговики напоминают о недавнем веселье. Мы оглядываемся по сторонам в поисках скамейки… и сразу находим пропажу. Только лежит она не на скамейке, а в руках высокой брюнетки, чье лицо я бы хотела никогда больше не видеть. И тем более не готова выносить на себе надменно-вопросительный взгляд.

Я не умею воевать с такими женщинами. Я вообще не умею воевать. Мое «поле боя» — снежки и маленькие человечки, которым приятно разрешить уронить себя в снег. Но пока я пытаюсь собрать волю в кулак, женщина прет на меня, словно танк, той самой походкой, которая «от бедра». Она даже волосы поправляет королевским движением, и я понимаю, что поединок уже начался, и меня самым жестким образом вколачивают в угол ринга, чтобы нокаутировать парой точных ударов.

Но Сова крепко сжимает мою ладонь. Так сильно, что у меня побаливают пальцы, но именно эта боль отрезвляет и дает силы для первого удара. Который я наношу сразу же, как только Королева подходит ближе.

— Это наша игрушка, — протягиваю руку за совой. — Спасибо. Мы ее забираем.

Она вскидывает бровь, оценивает мою ладонь и явно не собирается поддаваться на просьбу. Опускает взгляд на Соню, и малышка становится рядом, совсем как я, когда мы собирались храбро отбиваться от снежной атаки.

— Так вот ты какая… — оценивает меня Королева. Наверное, точно таким же тоном она могла бы сказать какую-то гадость — и не было бы никакой разницы. — Привет, Софья.

Малышка вообще никак не реагирует, только, не отпуская моей руки, делает шаг вперед и грубо вырывает из цепких когтей свою игрушку. Лена нервно передергивает плечами и тут же забывает о существовании девочки, концентрируясь на «сопернице» — на мне.

— Ну и как, приятно быть временной заменой?

— Приятно быть собой, — спокойно отвечаю я. На самом деле, внутри все клокочет — и мне страшно, что я не уйду с победой, но хорошее участие тоже неплохо, главное, вспомнить всех дерзких и смелых героинь своих книг, воительниц, которые без оружия заходили в пещеру к дракону и вертели демонов на известном месте. И не забывать, что так или иначе, но в каждой из них живет частика меня. Если они были смелыми, то и я смогу, тем более что королева далеко не дракон. Может быть, боевой тушканчик, но как-то жалко обижать милую зверушку сравнением. — Что тебе нужно?

— Хочу поговорить с Андреем.

— Разве ты не в курсе, что он уехал? — Я спокойно выдерживаю раздраженный взгляд. — Прости, я думала, что в той реальности, из который ты тащишь фейковые фотографии, он предупредил Главную женщину своей жизни, что будет в отъезде.

Вот так. Теперь она знает, что как минимум я не такая уж конченая дура.

Потому что после тех слов Андрея я поняла — своему мужчине нужно верить, иначе не стоит даже начинать. Только самоубийцы строят дом на треснувшем фундаменте, а доверие — основа любых отношений. Даже таких странных, как наши.

— Иногда женщины такие легковерные дуры, — жалит Королева.

— Иногда женщины просто дуры, — улыбаюсь я. — И это печаль.

— Мы с Андреем как-то сами разберемся, без твоего носа.

— Не сомневаюсь, что в твоей альтернативной вселенной все возможно. Даже примирение, брак и десяток маленьких… кого-нибудь. Главное, не забудь сделать обо всем этом парочку фотографий, а то никто не поверит.

Соня тихо хихикает, прижимая ко рту ладошку в варежке.

— Может быть, он никуда и не уезжал? — вдруг меняет тему Королева. — Может быть, я не «случайно» оказалась здесь.

Тут и думать нечего о том, куда она клонит, но это так притянуто за уши, что просто смешно. И я, подражая Сове, тоже прикрываю рот рукой, а потом, подмигивая малышке, с наигранным удивлением говорю:

— Кажется, мы не заказывали доставку клоунов на дом, да?

— Ты все равно только временная замена. — Лена вдруг оказывается так близко, что запах крепких духов таранит меня до желания отшатнуться. Ее вдруг становится слишком много в моем личном пространстве. — Мы не первый раз вот так проверяем чувства и отношения. У всех пар бывают трудности, только наивные очкастые дуры вроде тебя думают, будто мужчине в жизни нужен полный штиль. Он думает, что ему нужна тихая гавань, но сбежит из нее, когда начнет задыхаться.

— Этого мы наверняка не знаем, а вот твою гавань, кажется, не спасают даже цветочные гирлянды и плакаты «Добро пожаловать!» Может быть, стоит поискать другого… капитана?

— У нас есть белое платье, — вдруг добавляет малышка.

Лена ошарашенно отступает.

— Это просто смешно.

— Смешно то, что ты здесь, а все остальное называется «жизнь». — Это не самая довольная улыбка в моей жизни, потому что знаю — через несколько месяцев или даже раньше я тоже буду покинутой гаванью, но, по крайней мере, сейчас поединок остался за мной, а у триумфа прекрасный сладко-острый вкус. — Не приходи больше. Перестань позорить ваше прошлое.

Она размахивается, точно готова ударить наотмашь, но я успеваю шагнуть к ней, на всякий случай прикрывая собой Соню. Удара нет. Занесенная рука просто опускается вдоль тела, но глаза буквально излучают ненависть. У нас заметная разница в росте, но мне плевать. Я готова просто разорвать ее на лоскуты только за эту выходку.