И я чувствую острый приступ зависти. Хорошей и теплой, но все же зависти. Потому что за пять минут узнала и поняла, что такое идеальная семья, даже если кто-то очень старше, умнее и опытнее, а кто-то — веселая безбашенная девчонка.

И потому что очень хочу такой же искренности. Не потому что «нужно» и не для «отвода глаз».

И потому что хочу кусочек такого же счастья. Как распоследняя эгоистка.

Пока пытаюсь переварить увиденную идиллию, Таня быстро скидывает обувь, раздевается и без всякого приглашения сама себе устраивает экскурсию по квартире. Соня сползает с рук своего дяди и вприпрыжку бежит за ней. А я остаюсь один на один с Антоном, у которого такой взгляд, что я сразу понимаю, почему Андрей говорил, что если бы они не были братьями, он был бы рад никогда не знакомиться с этим человеком, а тем более пересекаться с ним в суде. На лице этого мужчины написано огромными буквами: «Я — бессердечная сволочь». Уверена, если в нем и есть немного нежности, все это распространяется только на семью и очень тонким слоем. Неудивительно, что на меня Антон смотрит как на потенциальную угрозу вне зависимости от того, что в их с братом плане по защите Совы я тоже играю не последнюю роль.

— Ничего, что мы нагрянули раньше? — спокойно и без намека на извинения спрашивает этот белобрысый великан.

Не представляю, кто в здравом уме и крепкой памяти ответил бы что-то в духе: «Нет, вы действительно не вовремя», поэтому просто отрицательно мотаю головой и, спохватившись, предлагаю кофе и завтрак.

— Кофе будет нормально, — не отказывается Антон. — Куда можно отнести вещи?

Пока он несет сумки в гостиную, где Андрей сказал их разместить, я колдую над кофемашиной и быстро прикидываю, что приготовить на завтрак. Но мысль обрывается на полуслове, когда Антон возвращается на кухню и вольготно устраивается на диванчике, даже не скрывая, что разглядывает меня с большой долей скепсиса.

— Андрей говорил, что ты в курсе дела, для чего нужен брак на бумаге, и все понимаешь, — в лоб заводит разговор он. Сразу видно, что мужчина не привык церемониться и ходить кругами, а начинает сразу с самого острого. Должно быть, адвокатский прием, чтоб одним махом, пока противник еще только думает, как бы сунуть ноги в стремена, вышибить его из седла и добить «тепленького». — Ты же понимаешь, что это временная вынужденная мера?

— Я все знаю и все понимаю, — не отважившись повернуть голову, отвечаю я. — У нас просто дружеское… соглашение.

— Деловое, — поправляет Антон. — В таких вещах нет ничего хуже, чем личная заинтересованность и участие, пусть даже дружеское.

— Почему? — Я ставлю чашку на блюдце, и меня выдает нервный цокот посуды. Приходится мысленно обозвать себя трусихой и взять в руки. Я же разговариваю с братом Андрея, а не с чертом лысым.

— Потому что, когда есть место эмоциям, они рано или поздно все равно возьмут верх. Я всегда предупреждаю клиентов, чтобы держали головы в холоде, и не берусь ни за одно дело, пока не получу достаточно доказательств, что человеком руководит трезвый расчет, а не сантименты.

Теперь я знаю, что говорить в лоб — это их семейная черта, только у старшего она отточена до бритвенной остроты, и нет ни намека на деликатность.

Ставлю перед ним чашку и не без труда, но все-таки выдерживаю тяжелый взгляд.

— Я прекрасно понимаю, о чем речь.

— А мне кажется, что нет, — так же спокойно отвечает он.

Несмотря на то, что они братья, и в их чертах есть много общего, они с Андреем совершенно разные. У этого тяжелый подбородок и квадратная челюсть, острый с горбинкой нос, а Андрей как будто та же модель, но подправленная мягким ластиком. И не представляю, как со старшим Клейманом справляется его маленькая жена, еще и с такой разницей в возрасте. Не очень похоже, чтобы Таня выглядела задушенной мужскими попытками загнать ее в рамки.

— Если тебе кажется, что я плохая кандидатура на эту роль, лучше скажи об этом Андрею, — предлагаю я. — Потому что у меня нет ни малейшей мысли, как сказать ему, что я — живой эмоциональный человек, а не машина, и поэтому могу представлять угрозу для вашего с ним плана.

Не хочется грубить, но что-то подсказывает, что именно так и нужно.

— Я ему все это уже говорил, но Андрей считает, что поступает правильно. Возможно, — он еще раз цепким взглядом оценивает мое лицо, — он не так уж и не прав.

К счастью, прежде чем я успеваю придумать достойный ответ, в кухню вторгается — именно вторгается, заполняя собой все свободное пространство! — Таня, за которой хвостиком топает Сова.

— Мой Мистер фантастика бывает просто невыносимым, — с порога понимает она и за секунду взбирается к мужу на руки, обнимая его как дурман крепкий дуб. Не представляю, что должно случиться, чтобы Таня добровольно «сползла» со своей опоры, настолько гармонично они смотрятся друг с другом. — Особенно когда не выспался и пытается бросить курить.

Антон сокрушенно роняет голову ей в плечо, и этот абсолютно лишенный нежности жест до краев наполнен доверием. Как будто только на этом плече ему по-настоящему хорошо.

— Поэтому сейчас мы уложим его спать, а сами пойдем гулять по городу. Хочу увидеть Петербург зимой!

Самое смешное, что у меня даже нет шанса отказаться — Таня сама все организовывает, и через сорок минут, позавтракав, тепло одевшись, вооружившись запасными варежками для Сони и фотоаппаратами, мы втроем выходим в морозный и солнечный субботний день. Гуляем, делаем целую кучу фотографий, позируем со смешными выражениями лиц и опустошаем маленькие кофейни, как будто старые подруги после многих лет молчания, вдруг решившие поделиться сразу всем.

— Если бы Андрей думал, что ты его подведешь, он бы никогда не предложил тебе это, — говорит Таня, пока мы бредем через заснеженный мост, и Соня сгребает с перил снежные ленты. — Кстати, он от брака бегает, как черт от ладана!

— Я знаю, поэтому объявила войну его холостячности, — слишком опрометчиво делюсь я — и Таня таращится на меня большими восторженными глазами. — Что?

— В тихом омуте черти водятся, — она ощутимо толкает меня локтем в бок. — Иногда мужчину нужно просто взять — и взять! Не ждать, пока сам придумает, что уже пора браться за ум и все такое, а сделать так, чтобы ему расхотелось воевать за свободу и независимость. Поверь, у этих парней точно пунктик.

— У обоих? — выразительно уточняю я.

— Ага, и тебе достался еще менее строптивый брат. Знаешь, что предложил мне старший? Быть «женщиной для секса». — Таня заливисто смеется в ответ на мой наверняка глупо-ошарашенный вид. — А потом очень злился, когда я падала на катке, и даже отобрал у меня коньки, потому что переживает за сохранность моих рук и ног.

— Я должна услышать эту историю от начала и до конца!

Таня трясет перед моим носом пустым стаканчиком.

— Тогда с тебя еще кофе.

Глава сорок шестая: Йори

Мы возвращаемся только к обеду: уставшие, довольные и голодные, но с кучей впечатлений и под завязку забитыми фотоаппаратами. Пока я замерзшими руками пытаюсь справиться с ключами, с обратной стороны двери щелкает замок — и на пороге стоит мой Андрей. В полуголом виде, в одних только джинсах и взъерошенный, как будто только что стаскивал через голову что-то с очень узким «горлом».

— Теперь я знаю, для чего мужчины делают татуировки, — делано фыркает Таня, нарочно влезая между нами, чтобы ткнуть Андрея прямо в лисий нос на предплечье. — Надеюсь, ты давал моему мужу спать, потому что он и так мрачный, как туча.

— Уйди с дороги, мелкая.

— Обидишь ее, — Таня продолжает «пинать» фенека пальцем, — и я с твоего лиса… подстригу.

— Иди уже, боевой хомяк, — отмахивается Андрей и тут же ловит на руки Соню, чей счастливый визг на секунду меня оглушает.

Я прижимаюсь спиной к двери, перевожу дыхание и на прикрываю глаза.

Чтобы понять, как сильно скучаешь по человеку, его нужно потерять», пусть всего на сутки. И внезапно снова найти, окунуться в знакомый запах и прищур любимых глаз. Просто осознать, что без него зима за окном колючая и холодная, а с ним — теплая и пушистая.

— Ты хорошо пахнешь, — я делаю шаг, чтобы прижаться носом к его шее, и для этого приходится встать на цыпочки. — У меня от тебя ванильный сироп вместо крови.

— И розовая вата в голове, — посмеивается Андрей. Второй рукой обнимает меня за плечи, притягивает до приятного хруста позвонков. — Все бросил и приехал раньше. Получу за это по голове. Надеюсь, у тебя есть достойная награда за мои жертвы?

— Вкусняшки! — деловито опережает меня Соня.

— Согласен на вкусняшки. — Андрей чмокает ее в щеку, подмигивает мне и самым сексуальным в мире голосом уточняет: — Одну особенную для меня, с ванилью.

Теперь я понимаю, о чем говорил его старший брат: во мне слишком много эмоций.

И любви, которую нужно посадить под замок, пока спасение Совы не превратилось в Уничтожение Йори.

— Мы ничего толком не успели приготовить. — Я стараюсь уйти из-под его влияния, от которого начинает кружиться голова. — Думали, еще есть время и…

— Я съем все, — с самым искренним видом перебивает Андрей. — Главное, чтобы теплое и не фастфуд. У меня с таким режимом скоро весь пресс заплывет.

Мне кажется, он нарочно это делает — выстилает дорожку для моего воображения, и, даже понимая это, я все равно попадаюсь на удочку: опускаю взгляд по его груди и ниже, замирая над ремнем низко сидящих на бедрах джинсов. Если бы мы были одни, если бы Соня задремала, если бы я могла перерастать думать о контроле…

— Все в порядке? — как будто чувствует смену моего настроения Андрей.

— Да, конечно.