Франсуаза о’Лик - Фотограф

– Ты прав, – согласилась я, укладываясь на освободившееся место и прикрывая глаза. – Спасибо тебе.

Я действительно чувствовала необходимость во сне. За окном было уже темно, а я так устала говорить… и чувствовать.

– Не за что, милая.

Он опять произнёс это так неразборчиво… Мила или милая? Мне хотелось знать наверняка. Я распахнула глаза – Никита смотрел на меня со спокойной заботой, с сочувствием. Должно быть, мне показалось, и никакая я не милая…

Я вздохнула и провалилась в сон.

Утро началось слишком рано – солнце ещё только показалось из-за горизонта, а в квартире уже было слышно перебранку, от которой я и проснулась.

Говорил Никита и какая-то девушка.

– Ты должна позвонить командосу.

– Ничего я не должна!

– Он будет волноваться.

– Это ему только на пользу!

– Дай я тогда хотя бы сам туда съезжу.

– Нет!

– Но вдруг там Егору плохо?

– Да всё с ним хорошо, от обыкновенного снотворного ещё ничего плохого не случалось!

– Это смотря какая доза…

– Небольшая. Ну, Никитос, ну прекрати, а? Всё с твоими братьями в порядке! Ты бы лучше обо мне позаботился! Я голодна! Ты не мог бы, – тут голос девушки стал мягче. – приготовить тот обалденно вкусный омлет? У тебя он выходит просто изумительно! Спаси-ибо! – раздался звук быстрого поцелуя. – Я пойду пока отдохну, ладно? Прилягу.

– Только не в спальню!

– Почему?

На этих словах дверь открылась, и я увидела красивую девушку – очень яркую брюнетку, в шортах и рубашке.

– Вот это новости! – на ее лице расплылась довольная улыбка. – Ты – девушка Егора? Хотя вряд ли, он бы тогда не приехал ко мне… О! – она восторженно округлила глаза. – Вы с Никитой вместе?

– Варвара, – парень перебил ее недовольным голосом и добавил, заглянув ко мне. – Отдыхай, милая.

– Какая прелесть! – девушка бросилась к нему на шею. – Я так за тебя рада!

Никита закрыл дверь и больше я ничего не видела, только услышала его слова:

– Прекрати, иначе я не приготовлю тебе омлет.

– Молчу-молчу! Просто это такое счастье! Я теперь не буду одна в этом вашем тестостероновом братском царстве!

Она продолжала что-то весело щебетать, а я лежала и глупо улыбалась. Он ведь точно назвал меня “милой”! В этот раз я слышала четко. Это было так приятно слышать, особенно сейчас, когда на душе было так отвратительно. Меня так не называл никто – ни Эрик, ни Егор. Хотя Егор… между нами ведь вообще толком ничего не было, кроме моих ночных фантазий… Которые были всегда такими яркими и такими настоящими, что… могли бы быть правдой… если бы только не та его победная ухмылка! Я ведь и впрямь могла бы… могла бы изменить тогда мужу…

А сейчас? С Никитой?

Я закатила глаза от собственных мыслей. Что за ерунда лезла в мою голову? То фантазии, то Никита… но вот его я представить в этих фантазиях никак не могла. Егора – запросто, а его – нет. Возможно, потому что это Егор меня тогда фотографировал, перед ним я стояла в трусах и в одной футболке, от его взгляда так выпирали… вершинки груди… я прикусила губу, вспоминая это ощущение… и ведь это на его постели я сейчас лежала, и именно его запах – тревожно-возбуждающий – окружал меня сейчас. Если бы он оказался здесь… если бы вдруг как-то так вышло, что мы остались бы с ним одни и если бы он захотел… то я бы захотела тоже.

Я… я уже хотела. Я засунула пальчики в трусы и почувствовала приятно-привычную влагу. Сердце ускорило свой темп, а воображение позаботилось об остальном. Пальцы Егора или мои – не так важно. Я ласкала себя, задевая комочек, который хотелось задевать ещё и ещё. И я решила… почему бы и нет… я сосредоточилась только на нем и раздвинула ноги пошире. Мне хотелось… я чувствовала, что у этого ощущения будет концовка, что своими действиями я наконец-то к чему-то приду. Что если помогать себе второй рукой… и если представлять Егора здесь… над собой… и… в себе… то…

Сквозь пелену возбуждения я услышала, как где-то в коридоре щёлкают замки входной двери, а затем… затем раздался голос, так нужный мне сейчас – голос Егора:

– А вот и мы! Не ждали?

В это самое мгновение я и взорвалась. Это и впрямь был настоящий взрыв, волной разошедшийся по телу, заставивший меня зажмуриться и, кажется, даже застонать. Этот жар, это пламя, эти волны накрывали меня вновь и вновь – ведь я не убирала пальчики и продолжала слегка двигать ими. Мне казалось, что от этого ощущения можно стать зависимой и даже… становились вполне понятными действия девушек в ту злополучную пятницу. Если им доставляли такое удовольствие, то я бы… я бы тоже хотела. Я бы хотела ещё и ещё… и наверняка Егор умел делать так же или… или даже больше…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Краем сознания я слышала разговор и приближающиеся шаги, но... я продолжала бездумно ласкать себя пальчиками, посылая по всему телу одну сладкую волну за другой. Я уже просто не могла остановиться и… и не хотела. Мой пострадавший от удара мозг совсем поплыл от удовольствия, и мне уже даже хотелось, чтобы Егор вошёл в комнату, чтобы увидел меня такой, чтобы… может быть даже, чтобы он наконец воплотил в реальность мои фантазии…

Дверь в комнату распахнулась, и я увидела… нет, не Егора! Сердце испуганно замерло, а глаза не моргая смотрели на красивого мужчину. Вид его был сначала грозным, а потом – пока его взгляд путешествовал по моему телу – всё более удивленным.

Потому что ведь я… я лежала без одеяла! С широко раздвинутыми ногами! С пальцами в трусиках!

Я судорожно выдохнула и дернулась за одеялом.

– А вот и мы! Не ждали? – воскликнул я, входя в квартиру.

С кухни доносилось шкворчание сковороды и вкусные запахи. Вскоре оттуда выглянул Никитос и посмотрел на нас с командосом с облегчением:

– Рад вас видеть! Живыми и все такое.

– Где моя жена? – привычно взял быка за рога Костяныч.

– Отдыхает.

Мелкий махнул рукой вглубь квартиры, и командос, как истребитель, рванул прямо в спальню.

– Не туда! – крикнул ему вдогонку Никитос, но было поздно.

Костяныч рывком распахнул дверь в спальню и замер на месте. На лице его отобразилось величайшее изумление, да такое, что и я, и Никитос двинулись к нему.

– Мм, всем привет, – ласково проговорила стриптизерша, появляясь в это время из зала, но на неё, наверное, впервые в жизни, никто не обратил внимания.

Мы застыли в дверях спальни, глазея на… да, черт возьми, на разрумянившуюся девушку в сером. Не знай я ее, точно бы решил, что мы прервали ее в самый интимный момент – уж слишком румяны были ее щеки, слишком странно горели глаза, слишком сильно она цеплялась пальцами за одеяло.

– Представляешь, это девушка Никиты, – продолжила всё тем же сладким голосом стриптизерша, обращаясь к своему мужу.

Я вопросительно посмотрел сначала на девушку в сером, которая только и делала, что глубоко дышала и растерянно хлопала глазами, затем на Никитоса, который смотрел на неё с чертовым благоговением во взгляде, и только потом у меня вырвалось:

– Что, блядь?!

Теперь все смотрели на меня. Конечно, я же не ругаюсь матом обычно, я же не командос. Но… Серьезно, какого черта?! Она не его девушка! И не моя, правда, тоже, но ведь это был вопрос времени, так? Я ведь не то чтобы на неё запал, это уж перебор, но… Да в конце концов, у неё муж есть!

Этот последний аргумент я и выдал:

– У Милы есть муж!

Все повернулись к Никитосу, и теперь ему пришлось объясняться:

– Так ведь он ее избил. После такого, я думаю, Мила с ним разведётся.

Взгляды обратились к румяной девушке.

– Д-да, – еле выдавила из себя она.

– Вы такие милые, ребят, – хмыкнула стриптизерша.

– Насчёт милых ребят, – повернулся к ней командос и, прихватив за локоток, потащил ее в зал. – На два слова, м-и-л-а-я.

Он так выделил последнее слово, что стало ясно – разговор у них будет не самый приятный. Ещё бы, после всего! Угнать мою тачку, будучи беременной, и смыться от командоса – это было уж слишком авантюрным планом даже для стриптизерши.

– Омлет! – встревоженно бросил Никитос и умчался на кухню, откуда уже пахло горелым.

Я ухмыльнулся, зашёл в комнату и прикрыл за собой дверь.

– Нам бы тоже перекинуться парой слов, м-и-л-а-я.

Девушка в сером, а сейчас – слишком румяная девушка – испуганно натянула одеяло до самого носа.

– Ничего не хочешь мне сказать? – мягко спросил я, присаживаясь на корточки у постели девушки.

Она чуть шевельнула ногами, пытаясь видимо поправить съехавшее одеяло, и, судорожно выдохнув, прикрыла на секунду глаза. Когда она вновь распахнула их, то в ее взгляде я прочитал настолько неприкрытое удовольствие, что просто не мог удержаться и сказал:

– Да ладно, серьезно? Ты лежишь в моей постели и ласкаешь себя?

Девушка в сером покраснела так сильно, что невероятное стало очевидным, и я расхохотался:

– Черт возьми! Значит вот как обстоят дела? Ты встречаешься с Никитой, а удовольствие получаешь в моей постели?

– Егор, – просительно прошептала она, но я пропустил это мимо ушей.

– Застенчивая скромняшка оказалась не такой уж и скромняшкой, да? – продолжал ухмыляться я. – На что ещё ты готова, чтобы получить бесплатные фотографии? Может, примешь участие в следующей пятничной фотосессии? В прошлый раз, знаешь ли, многие птички выдохлись раньше времени…

Я нёс какую-то чушь, сам не понимая, почему скатывался в злость, в желание задеть ее по-сильнее. Возможно, во мне говорила обида – ведь я всё время заботился о ней, а она при первой же моей отлучке переметнулась в чужой лагерь. Но я видел, что мои слова не задевали ее, наоборот – ее зрачки расширялись и дыхание становилось всё глубже, словно она была не против моего предложения!